О КНЯЖЕНИИ КИЕВСКОМЪ И О КНЯЗЕХЪ ИХЪ. Прьвыи Игорь, его же убиша Древляне; по немъ сынь его Святославь; по Святославѣ сынъ его Ярополкь, потомъ Владимирь, убивь Ярополка. По крещении же: по Владимерѣ Святополкь, сынь Владимеровъ; по немъ Ярославь, согнавь его. По смерти же Ярославли Владимеровича осташася 3 сыны его: Изяславъ, Святославъ, Всеволодъ, и раздѣлиша землю; взя болшии Изяславь Киевь, и Новогородъ и иные грады Киевскаго предѣла, а Святославь Черниговь и всю страну восточную и до Мурома, а Всеволодь Переяславь, Ростовь, и Суждаль, и Бѣлоозеро, и Поволжие; и убиша Изяслава на бою Половци. Святославь умре и сѣде Всеволодъ въ Киевѣ. По смерти его сѣде Святополкь Изяславичь. По смерти того сѣде Володимерь Манамахъ, сынь Всеволожь, и по немъ сынь его Мъстиславъ, а по смерти Мъстиславли братъ его Ярополкь; а по смерти Мьстиславли Володимеровича Манамахова сѣде Всеволодъ, сынь Олговь, и потомъ Вячеславь со Изяславомъ. По смерти же Изяславли Юрии Володимеричь Манамаховь Долгорукии, и прогнаша его, и сѣде Ростиславъ Мьстиславичь. О КНЯЗЕХЪ НОВОГОРОДСКЫХЪ, КОИ КНЯЖИЛИ ПО ВЕЛИКОМЪ ВОЛОДИМЕРѢ. По крещении прьвыи князь въ Новѣгородѣ Вышеславь Володимировичь, по немъ Ярославь Володимеровичь же. Ярославъ же бився съ Святополкомъ, по смерти отца своего, и одолѣ ему, и сѣде въ Киевѣ; посади въ Новогородѣ Константнна Добрынича. И родися у Ярослава сынъ Илиа, и посади его въ Новогородѣ, и умре; и разгнѣвася Ярославь на Константина и заточи его вь Ростовъ, а сына своего Вълодимера посади въНовогородѣ, и написа грамоту Новогородцомъ, рекь: «по сеи грамотѣ ходите». По смерти Владимеровѣ Ярославича, братъ его Изяславъ Ярославичь изъ Киева посади сына своего Мьстислава, и побѣдиша его.

Княжение Игорево. В лѣто 6421 [913]. Поча княжити Игорь по Олзѣ. В се же время нача царствовати Констянтинъ, сынъ Леоновъ, зять Романов. И деревляне заратишяся от Игоря по Олгови смерти.

В лѣто 6421 [913]. Княжение Игорево. Поча княжити Игорь по Олгѣ. Нача в се время царствовати Костянтинъ, сынъ Леоновъ, зять Романовъ. И древлены затворишася от Игоря по Олговѣ смерти.

КНЯЖЕНИЕ ИГОРЕВО РЮРИКОВИЧА. Въ лѣто 6421 [913]. Поча княжити Игорь вь Киевѣ по Олговѣ смерти. Въ то время нача царствовати въ Цариградѣ Константинъ, сынь Леоновъ, зять Романовъ неудръжимаго. И Древляны затворишися отъ Игоря по Олговѣ смерти.

В лѣто 6422 [914]. Иде Игорь на древляны. И побѣдивь я, възложи на ня дань болши Олговы. И бѣ у него воевода, именемь Свинтелдъ, и примучи углечи, и възложи на них Игорь дань и вдася Свинтелду. И не вдадяшется единъ град, именемь Пересѣчень, и сѣде около его 3 лѣта, и едва взя и. И бѣшя сѣдяще углечи по Днепру внизъ; и по семь преидошя межи вои Днѣстръ и сѣдошя тамо. И дасть же и дань деревскую Свинтелду, и имаше по чернѣи кунѣ от дыма. И рѣшя дружина Игореви: «Се далъ еси единому мужеви много». По сем же скажем в приключшихся лѣтех сих.

В лѣто 6422 [914]. Иде Игорь на древлены и побѣди я, и възложи на ня дань болшии Олговы. И бѣ у него воевода именемъ Свентелъдъ, и премучи угличи, и възложи на нихъ Игорь дань, и въдасть Свентелду. И не въдадяшется единъ градъ именемъ Пересѣченъ, и сѣде около его 3 лѣта и едва взя и. И бѣху сѣдящи углици по Днѣпру внизъ, и по семь приидоша межи вои Днѣстръ и сѣдоша тамо. Дасть же и дань деревьскую Свентелду. Имаше же по чернѣ кунѣ от дыма. И рѣша дружина Игореви: «Се далъ еси единому мужеви много». По семь же скажемъ по приключьшихся лѣтехъ сихъ.

Въ лѣто 6422 [914]. Иде Игоръ на Древляны, и побѣди а, и възложи на нихъ дань болши Ольговы. И бѣ у него воевода именемъ Свентелдъ, и не въдадяшеся единъ градъ, именемъ Пересѣчень на Днѣпрѣ, и сѣде около его 3 лѣта, и едва взя его. И бяху сидяще Углици по Днѣпру внизъ; н посемь приидоша межи вои Днѣстрь, и сѣдоша тамо. Дасть же Игорь дань Деревскую Свентелду, имаше же по чернѣ кунѣ отъ дыма. И рѣша дружина Игореви: «се далъ еси единому мужеви много». Сие посемь скажемъ въ приключшихся лѣтѣхъ.

В лѣто 6453 [945]. В то же лѣто ркоша дружина ко Игоревѣ: «Отрочи Свѣньлжи изодѣлися суть оружиемъ и порты, а мы нази; а поиди, княже, с нами на дань: а ты добудеши, и мы». И послуша их Игорь, иде в данѣ, и насиляше имъ и мужи его; и возмя дань, поиде въ свои град. Идущу же ему въспять, размысливъ, рече дружинѣ своеи: «Идѣте с данью домовъ, а язъ возвращуся и похожю еще». И пусти дружину свою домовѣ, с малою дружиною възратися, желая болшаго имѣниа. Слышавше древляне, яко опять идет, сдумавше же древляне съ княземъ своимъ Маломъ: «Аще ся волкъ въ овця ввадит, то выносит все стадо, аще не убиют его; тако и сеи, аще его не убиемъ, то все ны погубит». И послаша к нему, глаголюще сице: «Почто идеши опять; поималъ еси всю дань». И не послуша Игорь; и изшедше Древлянѣ из града Корестеня противу, и убиша Игоря и дружину его: бѣ бо их мало. И погребоша Игоря; и есть могыла его близъ града Коростеня въ Древех и до сего дни.

А Олга же бяше в Киевѣ съ сыномъ своимъ дѣтьскомъ Святославомъ, и кормилець его Асмудъ, и воевода бѣ Свѣньделдь, тътъ же отець Мьстишинъ. Рѣша же к себѣ дрѣвляне: «Се князя убихомъ рускаго; поимемъ жену его Олгу за князь свои Малъ, и Святослава, и створимъ ему, якоже хощеть». И послаша дрѣвляне лучьшихъ мужь, числомъ 20, в лодьи к Олзѣ; и присташа под Биричевомъ, бѣ бо тогда вода текущи подлѣ горы Кыевьскыя, и на полѣ не сѣдаху людие, нь на горѣ; град же бяше Киевъ, идеже есть нынѣ Гродятинъ и Микифоровъ дворъ, а княжь бяше дворъ во градѣ, идеже есть нынѣ дворъ Воротиславль и Чюдинъ; а первѣе сице бѣ внѣ града дворъ другыи, бѣ бо ту теремъ каменъ. И повѣдаша Олзѣ, яко древлянѣ приидоша, и возва я Олга к собѣ, и рече имъ: «Добрѣ приидоша гостье». И рече Олга: «Да глаголете: что ради приидосте сѣмо». Рѣша же древлянѣ: «Посла насъ Деревьская земля, ркуще сице: мужа твоего убихом, бяше бо мужь твои акы волкъ, восхыщая и грабя; а наши князи добри суть, расплодили землю нашю. И поиди за князь нашь за Малъ: бѣ бо имя князю нашему деревьскому Малъ». Рече же имъ Олга: «Люба ми есть рѣчь ваша, уже мнѣ своего мужа не въскресити; нь хощу вы почтити наутрия пред людьми своими, а нынѣ идете в лодью свою и лязите в лодьи, величающеся; и азъ заутра пошлю по вас, вы же, величающеся, рцѣте: не идемъ на конех, ни пѣши идемъ, но понесете ны в лодьи; и вознесут вы въ лодьи». И отпусти я в лодьи. И Олга же повелѣ ископати яму велику и глубоку на дворѣ теремьстѣмъ внѣ града. И заутра Олга, сѣдящи в теремѣ, посла по гости. И приидоша к нимъ, глаголюще: «Зоветь вы Олга на честь велику». Они же рѣша: «Не идемъ на конѣх, ни на возехъ; нь понесете ны в лодьи». И рѣша кыянѣ: «Неволя есть намъ; князь нашь убиенъ бысть, а княгынѣ наша хощеть за вашь князь»; и понесоша я в лодьи. Онѣ же сѣдяще и гордящеся въ великыхъ перегбехъ и сустугах. И пакы принесоша я на дворъ къ Олзѣ, и абие въринуша въ яму и с лодьею. И Олга съшедши к нимъ и приникъши, видѣ и рече имъ: «Вы есте послове Деревьскои земли и приидосте к намъ от своего князя Мала; добра ли вы есть честь». Они же рѣша: «Пущи нам бысть Игоревѣ смерти». И княгынѣ Олга повелѣ засыпати их живых; и абие засыпаша ихъ. Якоже пославши Олга къ древляномъ, и сице глагола имъ: «Аще мя право просите, то пришлите мужи нарочиты, да в велицѣ чести поиду за вашь князь, понеже бо не пустять мене людье кыевьстѣи». Се слышавши древлянѣ, избраша лучьшии мужи нарочиты, иже держаша Деревъскую землю, и послаша их по Олгу. Древляномъ же пришедшимъ къ Кыеву къ княгинѣ Ольги, и прияше Олга въ честь деревьскых муж, и повелѣ на них мовь створити: «измывшеся, приидѣте ко мнѣ». Они же прежгоша избу, и влѣзоша древляне мытся; и запроша избу о них, и повелѣ зажещи на нихъ огнемъ от дверии, и ту съгорѣша вси. И пакы приложи к тому Олга послати къ древляном, сице глаголющи имъ: «Се уже иду к вамъ; да пристроите ми меды многы у града, идеже убисте мужа моего, да поплачюся надъ гробомъ его, и створю тризну мужеви своему». И они же то слышавше, свезоша мед многъ зѣло и извариша. А Олга же поимши мало дружины и легко идущи, прииде къ гробу его, и плакася по мужи своем плачемъ велиимъ зѣло. А людемъ въ время то повелѣ съсыпати могылу велику; и яко съсыпаша, и повелѣ трызну створити. И посемъ сѣдоша пити древлянѣ; и повелѣ Олга отрокомъ своимъ служити пред ними. И рѣша Дрѣвлянѣ къ Олзѣ: «Гдѣ суть дружина наша, ихъ же послахомъ по тебе». Она же рече: «Идуть по мнѣ с дружиною мужа моего». И яко упишася древляне, и повелѣ отроком своимъ пити на нѣ, а сама отъиде кромѣ, и повелѣ дружинѣ сѣчи древляны; и исъсѣкоша ихъ 5000. А Олга възратися в Киевъ, и пристрои вои на прокъ ихъ.

Игорь же нача княжити в Киевѣ, мирь имѣя къ всѣмь странам. И приспѣ осень, и начя мыслити на древляны, хотя примыслити бъльшую дань. В се же лѣто рекошя дружина Игореви: «Отроци Свинтелдови изъодѣлися суть оружиемь и порты, а мы нази; поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы». И послуша их Игорь, и иде в деревляны в дань, и примысляше к первѣи дани, и насиляше имъ и мужи его; и вземь дань, поиде в град свои. Идущу же ему вспять, размысливь, рече дружинѣ своеи: «Идѣте с данью домови, а яз възвращуся вспять». И пусти дружину свою, с малою же дружиною възвратися, желая болша имѣниа. Слышявше же древляне, яко опять идеть, сдумавше съ княземь своимъ Малом: «Аще ввадится волкъ въ овци, то выносит все стадо, аще не убиют его; тако и сеи, аще не убиемь его, то всѣх ны погубить». И послашя к нему, глаголюще: «Почто идеши опять, поимал еси всю дань». И непослуша их Игорь. И вышедше из града Искоростеня древляне убишя Игоря и дружину его, бѣ бо их мало. И погребенъ бысть Игорь, и есть гробъ его у Скоростеня града в Деревех и до сего дне.

Олгино княжение. Олга же бяше в Киевѣ съ сыномъ своим дѣтскомь Святославом, и кормителець его Асмудъ, и воевода бѣ Свинтелдъ, тои же отець Мьстишин. Рѣша же древляне: «Се князя убихомъ рускаго, поимемь жену его Олгу за князь свои Малъ, и Святослава, и створимь ему, яко хощемь». И послаша древляне лучшии мужи числом 20 в лодьи къ Олзѣ; и присташя под Боричевом, бѣ бо тогда вода текущи възле горы Киевскыа, и на Подолье не сѣдяху людие, но на горѣ, градже бѣ Киев, идеже есть нынѣ дворъ Городятин и Никифоров, а дворъ княж бяше въ градѣ, идеже есть нынѣ дворъ Воротислаль и Чюдин, а перевѣсьище бе внѣ града; и бѣ вне града дворъ другыи, идеже есть дворъ деместиков за святою Богородицею над горою, дворъ теремныи, бѣ бо ту терем камень. И повѣдашя Олзѣ, яко древляне приидошя, и възва я Олга к собѣ и рече им: «Добрѣ гостие приидошя». Древляне же рекошя: «Приидохомь, княгини». И рече имъ Олга: «Да глаголите, что ради приидосте сѣмо?» Рѣша же древляне: «Посла ны Деревскаа земля, ркуще сице: мужа твоего убихомъ, бяше бо муж твои, яко влъкъ въсхищаа и грабя, а наши князи добри суть, иже роспасли суть Деревскую землю, да поиди за князь нашь за Малъ.» Бѣ бо ему имя Малъ, князю Деревскому. Рече же им Олга: «Люба ми есть рѣчь вашя, уже мнѣ мужа своего некресити; но хощу вы почтити заутра пред людми своими, а нынѣ идѣте в лодию свою и лязѣте в лодьи, величающеся, и азъ утро послю по вы, вы же рцѣте: "Не идемь ни на коних, ни пѣши, но понесѣте ны в лодьи"; и възнесут вы в лодьи.» И отпусти я в лодью. Олга же повелѣ ископати яму велику и глубоку на дворѣ теремском внѣ града. И заутра Олга, сѣдяще в теремѣ, посла по гости; и приидошя к нимь, глаголюще: «Зоветь вы Олга на чьсть велику». Они же рѣша: «Пѣши не идемь, ни на коних, но понесѣте ны в лодьи». Рѣша же киане: «Намъ неволя; князь нашь убиенъ, а княгини наша хочет за вашего князя». И понесошая в лодьи. Они же сѣдяху, гордяще, в перегбѣх в великых устогах. И принесоша я на дворъ къ Олзѣ, и несше ринуша я въ яму и с лодьею. Приникши Олга и рече им:«Добра ли вы честь?» Они же рѣшя: «Пуще ны Игоревы смерти». И повелѣ засыпати я живы, и посыпаша я. И послаше Олга к древляном, рече имъ: «Да аще мя вы просите право, то пришлите сѣмо мужи нарочиты, да в велицѣ чьсти поиду за вашь князь, чи да не пустят мене людие киевстии». Се слышавше древляне, избрашя лучшии мужи, иже дръжаху Деревскую землю, и послашя по ню. Древляном же пришедшемъ, повелѣ Олга мовь створити, ркуще сице: «Измывшеся, приидѣ ко мнѣ». Они же пережгоша истьбу, и влѣзошя древляне, и начашяся мыти, и запрошя о них истьбу, и повелѣ зажещи я от дверии, и ту и згорѣшя вси. И посла к древляном, ркуще сице: «Се уже иду к вамь; да пристроите меды многы у града, идѣже убисте мужа моего, да поплачюся над гробомь его, и створю трызну мужу своему». Они же то слышавше, свезоша меды многы зѣло и възваришя. Олга же поимши мало дружины и легко идучи, прииде к гробу его и плакася по мужи своемь; и повелѣ людемь ссыпати могилу велику, и яко ссыпаша, повелѣ трызну творити. По семь сѣдошя пити древляне, и повелѣ Олга отрокомъ своим служити пред ними. И рѣшя древляне къ Олзѣ: «Где суть дружина нашя, ихже послахом по тя?» Она же рече: «Идуть по мнѣ съ дружиною мужа моего». И яко упишася древляне, повелѣ отрокомь всѣмь пити на ня, а сама отъиде кромѣ, и повелѣ дружинѣ сѣчи древляны; и посѣкошя их 5000. А Олга възвратися к Киеву, и пристрои вои на прок их.

Игорь же нача княжити в Киевѣ, миръ имѣя къ всѣмъ странамъ. И приспѣ осень, и нача слати на древлены, хотя примыслити болшую дань. В се же лѣто рекоша боляре Игореви: «Отроци Свентелдъжи изъдѣлися суть оружиемъ и порты, а мы нази. Поиди, княже, въ дань, а мы с тобою, да и ты добудеши, господине, и мы». И послуша ихъ Игорь, и иде в Дерева в дань, и примышляаше к первои дани, и насилие творяаше имъ, и боляре его. И вземъ дань, поиде въ градъ свои. Идущу же ему въспять, размысливъ, рече боляромъ своимъ: «Идѣте з данию въ градъ, и язъ възвращуся опять». А бояре свои отпусти. И поиде Игорь вмалѣ на древляны, желая болшаго имѣния. И слышавше древлены, яко опять идеть, здумавше со княземъ своимъ Маломъ: «Аще въвадится вълкъ въ овци, то выносить все стадо, аще не убиютъ его. Тако и сеи, аще не убиемъ его, всѣхъ насъ погубить». И послаша к нему, глаголюще: «Почто идеши опять, поималъ еси дань всю». И не послуша ихъ Игорь. И вышедши изъ града ис Коростѣня древлене и убиша Игоря и кто съ нимъ. Бѣ бо ихъ мало. И погребенъ бысть Игорь, и есть могила его у Коростеня града в Деревехъ и до сего дни.

Олгино княжение. Олга же бѣше в Киевѣ съ сыномъ своимъ с великим княземъ съ Святославомъ; бѣ еще младъ, и дятка у нево Асъмудъ, и воевода бѣ у него Свентелдъ, то жде отець Мьстишинъ. Рѣша же древлене: «Се князя убихомъ рускаго. Поимемъ княгыню его Олгу за свои князь Малъ и сына ея Святослава и створимъ ему, яко же хощемъ». И послаша древлене лучшии мужи числомъ 20 в лодии къ Олзѣ. И присташа подъ Боричевомъ: бѣ бо тогда вода текущии възлѣ горы киевьския, и на Подолѣ не сѣдяаху людие, но на горѣ. Градъ же Киевъ, идеже нынѣ есть дворъ Городятинъ и Никифоровъ. А дворъ княжь бяше в городѣ, идеже есть нынѣ дворъ Воротиславль и Чюдинъ, а перевѣсище бѣ внѣ града. И бѣ внѣ града другыи дворъ, идеже есть дворъ Деместиковъ за Святою Богородицею над горою, дворъ теремныи: бѣ бо ту теремъ каменъ. И повѣдаша Олзѣ, яко древлене приидоша, и възва я Вольга къ себѣ: «Добрыи гостие приидоша». Древлене рекоша: «Приидохомъ, княгини». И рече имъ Волга: «Да глаголете, что ради приидосте сѣмо?». Древлене же рѣша: «Посла ны Деревьская земля, ркучи сице: "Мужа твоего убихомъ, бяше бо мужь твои, акы волкъ, въсхищая и грабя. А наши князи добрии суть, иже раздѣлали землю Деревьскую. Да поиди за князь нашь, за Малъ!"». Бѣ бо ему имя Малъ, князю деревьскому. Рече же имъ Олга: «Люба ми есть рѣчь ваша, уже мнѣ мужа своего не въскресити. Но хощу вы почтити заутра предъ людми своими. А нынѣ идете вы в лодию свою и лязите в лодии, величающеся. Азъ по вы пошлю, и вы же рцѣте: "Не идемъ ни на конехъ, ни пѣши, но понесите ны в лодии"». И отпусти я въ лодию. Олга же повелѣ ископати яму велику и глубоку на дворѣ теремьскомь внѣ града. И заутра Волга, сѣдяще въ теремѣ, посла по гости. И приидоша, глаголюще: «Зоветь вы Олга на честь великую». Они же рѣша: «Пѣши не идемъ, ни на конехъ, но понесѣте ны въ лодии». Рекше кияне: «Намъ неволя, князь нашь убиенъ, а княгини наша хощеть за вашь князь». И понесоша и в лодии. Они же сѣдяху, гордящеся в перехъбѣхъ, въ великихъ сустогахъ. И принесоша и на дворъ к Волгѣ, и несше, вринуша вь яму и с лодиею. Приникши имъ Волга: «Добра ли вы честь?». Они же рѣша: «Пущи ны Игоревы смерти!». И повелѣ засыпати ихъ живыхъ, и посыпаша я. И посла Олга къ древленемъ, рече имъ: «Да аще мя вы просите право, то пришлите сѣмо мужи нарочиты, да въ велицѣ чести поиду за вашь князь, ци не пустять мя мужи киевьстии». Се слышавше, древлене изъбраша нарочитыхъ мужь 50, иже держааху Древлескую землю, и послаша по Олгу. Древленом же пришедшимъ, повелѣ Олга мовъ створити, ркучи сице: «Измывшеся, приидите ко мнѣ». Они же створиша мовъ, и влѣзоша древлене, и начаша мытися, и запроша с ними мовъ, и повелѣ зажещи, и ту изгорѣша вси. И посла къ древленомъ, сице ркуще: «Се уже иду к вамъ. Да пристроите меды многы у града, идеже убисте мужа моего, да плачюся надъ гробомъ его и створю трызну князю своему». Они же, то слышавше, свезоша меды многыи зѣло и възвариша. Олгя же, поимше мало боляръ, легко идуще, прииде къ гробу своего князя и плакася по немъ велиимъ плачемъ. И повелѣ Олга надъ своимъ княземъ могилу съсыпати велику, и яко съсыпаша, повелѣ трызну творити. По семь сѣдоша древлене пити, и повелѣ Олга отрокомъ своимъ служити предъ ними. И рѣша древлене къ Волгѣ: «Гдѣ суть дружина наша, их же послахомъ по тя?». Она же рече: «Идуть по мнѣ с боляры мужа моего». Яко упишася древлене, повелѣ отрокомъ своимъ пити с ними, а сама отъиде кромѣ, и повелѣ слугамъ сѣщи древлены, и посѣкоша ихъ 5000. А Олга възвратися къ Киеву и пристрои вои на останокъ ихъ.

Въ лѣто 6453 [945]. Рекоша боляре Игореви: «Отроци Свентельдьжи изодѣлися суть оружиемъ и порты, а мы нази; поиди, княже, вь дань, а мы съ тобою, да и ты добудеши, господине, и мы.» И послуша ихъ Игорь, и иде въ Дерева въ дань, и примысляаше ко прьвой дани, и насилие творяше имъ и боляре его; и въземъ дань, и поиде въ градъ свой. Идущу же ему въспять, размисливъ, рече боляромъ своимъ: «Идѣте з данию домовь въ градъ, и азъ възвращуся въспять и похожю еще». И възвратися съ малою дружиною, а болярь своихъ отпусти. И поиде Игорь вмалѣ на Древляны, желаа взяти болшаго имѣниа. И слышавше Древляне, яко възвратися, опять идетъ Игорь, и здумавше съ княземъ своимъ Маломъ, рекуще: «Аще въвадится влькъ вь овци, то выноситъ все стадо, аще не убиють его; тако и сей: аще не убиемь его, всѣхъ насъ погубитъ безъ утеча». И послаша къ нему глаголюще: «Почто идеши опять? а поималъ еси дань свою». И не послуша ихъ Игорь. И вышедши изъ града ис Коростѣня Древляне, и убиша Игоря и кто съ нимъ: бѣ бо ихъ мало. И погребень бысть Игорь, и есть могыла его у Коростѣня града въ Деревехъ и до сего дне. Княживь по Олзѣ лѣть 33; и оста по немъ сынь его Святославь малъ, 15 лѣть; дядка же бѣ у него Асмулдь, и воевода у него бѣ Свентелдь, той же отецъ Мьстишинъ.

НАЧАЛО КНЯЖЕНИА ОЛГИНА, ЖЕНЫ ИГОРЕВЫ. Олга же бяше въ Киевѣ съ сыномъ своимъ Святославомъ. Рѣша же Древляне: «Се князя убихомъ Русскаго, поимемъ княгыню его Олгу за свой князь за Маль, и сына еа Святослава, и сътворимъ ему якоже хощемъ». И послаша Древляне лучшии мужи, числомъ 20, въ лодии кь Олзѣ, и присташа подъ Боричевымъ въ лодьи, бѣ бо тогда вода текущи возлѣ горы Киевскиа, и на Подолѣ не сидяху людие, но на горѣ; градъ же бѣ Киевь, идеже есть нынѣ дворъ Гордятинъ и Никифоровъ, а дворь княжь бяше въ городѣ, идеже нынѣ есть дворъ Воротиславь и Чюдинь, а перевѣсище бѣ вънѣ града, и бѣ внѣ града другый дворъ, идеже есть дворъ Деместиковь за святою Богородицею, надъ горою дворъ теремный, бѣ бо ту теремъ камень. О ГОРДИХЪ ПРОСАТАЕХЪ. И повѣдаша Олзѣ, яко Древляне приидоша, и възва а Олга къ себѣ, и рече: «Добрѣ гостие приидоша»; Древляне же рекоша: «Мы къ тебѣ приидохомъ, къ тебѣ княгины.» И рече имъ Олга: «Да глаголете, что ради приидосте сѣмо?» Древляне же рѣша: «Посла ны Деревскаа земля, ркучи сице: мужа твоего убихомъ, бяше бо мужь твой акы волкь въсхыщаа и грабя, а наши князи добри суть, иже роздѣлали землю Деревьскую, да поиди за князь нашь за Маль»; бѣ бо ему имя Малъ, князю Деревскому. Рече же имъ Олга: «Люба ми есть рѣчь ваша, уже мнѣ мужа своего не воскресити; но хощу вы заутра почтити передь людми своими, а нынѣ идѣте вы въ лодию свою, и лязете въ лодии своей величающеся, и азъ утрѣ по вы пошлю, и вы же рцѣте сице: не идемъ ни на конехъ ни пѣши, но понесѣте насъ нынѣ въ лодии; и сии вземше лодию, и выпесутъ вы въ лодии ко мнѣ, и творя вы честь предъ своимии.» И си рекши, и отпусти я въ лодия. Олга же повелѣ ископати яму велику и глубоку на дворѣ теремскомъ, вънѣ града. И заутра Олга сѣдяше въ теремѣ, и посла по гости; и приидоша послании, глаголюще имъ: «Зоветь вы Олга на честь великую.» Они же рѣша: «Пѣши не идемъ, ни пна конехъ не изднмъ, но понесѣте ны въ лодии.» Рекше Киане : «Намъ есть неволя; князь нашь убиень, а княгыни наша хощеть за князь вашь»; и понесоша ихъ въ лодии. Они же сѣдяще гордящеся въ перегбѣхъ въ великыхъ състугахъ; и принесоша ихь на дворъ теремный къ Олзѣ, и несше вринуша ихъ вь яму и съ лодиею. Приникши Олга рече: «Добра ли вы честь?» Они же рѣша: «Пуще ны Игоревы смерти». И повелѣ засыпати ихь живыхь, и посыпаша я. О ПРОСАТАЕХЪ ЖЕ О ДРУГЫХЪ. И посла Олга кь Древляномъ, рече имъ: «Да аще мя вы просыте право, то пришлѣте сѣмо мужи нарочиты, да въ велицѣй чести и силою и славою многою поиду за князь вашъ, ци да не пустятъ мя мужие Киевьстии». Се слышавше Древляне, ради быша, изобраша нарочытихъ мужь 50, иже дрьжааху Деревьскую землю, и послаша по Олгу. Древляномъ же пришедшимъ повелѣ Олга мовъ сътворити, сирѣчь баню, ркучи сице: «Измывшеся приидѣте къ мнѣ». Они же рѣша: «Буди тако, якоже велиши.» И повелѣ Олга людемъ своимъ да пережгутъ баню. Они же сътвориша мовь, и влѣзоша Древляне, и начаша мытися, и запроша съ ними мовь, и повелѣ зажещи ихъ отъ дверей, и ту згорѣша вси. И посла кь Древляномъ, сице рекущи: «Се уже иду къ вамъ, да пристроите меды многы у града, идеже убисте мужа моего, да плачуся надъ гробомъ его, и сътвору трызну князю своему». Они же слышавше то, свезоша меды многы зѣло, и възвариша. Олга же поемши мало боляръ, легко идущи прииде къ гробу своего князя, и плакася по немъ великымъ плачемъ; и повелѣ Олга людемъ своимъ надь своимъ княземь могылу съсыпати велику, и яко съсыпаша, повелѣ трызну творити. Посемь сѣдоша пити Древляне, мужей лучшихъ множество, и повелѣ Олга отрокомъ своимъ служити предъ ними; и рѣша Древляне кь Олзѣ: «Гдѣ суть дружини наша, иже послахомъ по тебе?» Она же рече : «Идутъ по мнѣ съ боляры мужа моего.» И якоже упишася Древляне, повелѣ Олга отрокомъ своимъ пити съ ними, а сама отъиде кромѣ, и повелѣ слугамъ сѣчи Древляны, и посѣкоша ихь 5000. А Олга възвратися къ Киеву, и пристрои вои многы на останокъ ихъ.

Начало княженья Святославля. В лѣто 6454 [946]. Олга съ сыномъ своимъ Святославомъ събра вои многы и храбры, иде на Деревъскую землю. Изидоша древляне противу; и снемшимася обѣима полкома на совокупъ, и суну копьем Святославъ на древляны, и копие летѣ сквозѣ уши коневѣ, бѣ бо велми дѣтескъ. И рече Свѣнделдъ и Асмуд: «Князь уже потяглъ; потягнѣмъ, дружино, и мы по князѣ». И побѣдиша древляны; и возложиша на них дань тяжку, и двѣ части дани Кыеву идет, а третьяя Вышегороду ко Олзѣ: бѣ бо Вышегород Олгинъ град. И иде Олга по Деревьстѣи землѣ съ сыномъ своимъ и с дружиною своею, уставляющи уставы и урокы; и суть становища ея и ловища. И прииде въ свои град Кыевъ съ сыномъ своимъ Святославомъ, и пребывши лѣто едино.

Начало княжениа Святославля. В лѣто 6454 [946]. Олга съ сыномь своим Святославомъ събра вои многы и храбры и иде на Деревскую землю. И изыдошя древляне противу, и снемшемася обѣма плъкома на сступь, и суну копием Святослав на древляны, и копие летѣвъ сквозѣ уши коневи удари в ноги коневи, бѣ бо дѣтескь. И рече Свинтелдъ и Асмуд: «Князь уже почалъ, потягнем, дружино, по князи». И побѣгошя древляне и затворишяся въ градѣх своих. Олга же устремися съ сыномь своимь на Скоростѣнь градъ, яко ти бѣаху убили мужа еа. И сѣде около града съ сыномь своим, а древляне затворишяся въ градѣ и бьяхуся крѣпко из града, вѣдяху бо, яко сами убили князя и на что ся предати. И стоя Олга лѣто, и не може взяти града, и умысли сице: посла к граду, глаголющи: «Что хощете досѣдѣти? А вси гради ваши предашяся мнѣ, и ялися по дань, и дѣлають нивы своа земли своеи, а вы хощете измрети гладом, не имущеся по дань.» Древляне же ркошя: «Ради ся быхомь яли по дань, но хощеши мщати мужа своего.» Рече же имъ Олга, яко «Азъ уже мстила мужа своего, когда приидошя к Киеву второе и третие, и когда творих трызну мужу своему, а уже не хощу мщати, но хощу дань имати по малу и, смиривъшися с вами, поиду прочь.» Рекошя же древляне: «Что у нас, ради, даемь медом и скорою.» Она же рече имъ: «Нынѣ у вас нѣсть меду ни скоры, но мало у васъ прошу, даите ми от двора по 3 голуби и по 3 воробьи, аз бо не хощу тяжки дани на вы възложити, якоже и муж мои, но сего у вас прошу мала, вы бо есте изнемоглися въ осадѣ.» Древляне же ради бывше, събрашя по всему граду от двора по 3 голуби и по 3 воробьи, и послашя къ Олзѣ с поклономъ. Олга же рече имъ: «Се уже ся есте покорили мнѣ и моему дѣтяти, а идѣте въ градъ, а яз заутра отступлю от града и поиду в град свои.» И древляне же ради бывше, внидошя въ град и повѣдашя людемъ, и обрадовашяся людие въ градѣ. Олга же раздая людемъ по голуби комуждо, а другымъ по воробьеви, и повеле к коемуждо голуби и к воробьеви привязывать сѣру съ огнемь, ввивающи нитью с платком; и повелѣ Олга, яко смерчеся, пустити голуби и воробья воем своимъ. Голуби же и воробьи полетѣшя въ гнѣзда своя, ови в голубници, въробьеве же под острѣхи, и тако възгарахуся голубници, ово клѣти, ово вежи, ово ли одрины; и не бѣ двора, идеже не горяше, и не бѣ лзѣ загасити, все загорѣся. И побѣгоша людие из града, и повелѣ Олга мужем своим имати я. И пожже градъ, и старѣишии града изыма, и прочая люди овѣх изби, а другыа работѣ предаа мужемь своим, а прочих остави платити дань. И възложишя на ня дань тяжку, и двѣ части дани идета к Киеву, а третьая Вышегороду къ Олзѣ, бѣ бо Вышегород Олгинъ. И иде Олга по Деревскои земли съ сыномь своим и с дружиною, уставляючи уставъ и урокы; и суть становища ея и ловища. И прииде в град свои Киев съ сыном своимъ Святославомъ, и пребывши лѣто едино.

Начало княжения Святославля. Въ лѣто 6454 [946] Олга съ сыномъ своимъ с великимъ княземъ Святославомъ, собра вои многы и храбры, иде на Деревьскую землю. Изидоша древлене противу, и снемшися обѣма полкома, наступль, и суну копиемъ Святославъ на древлены. И копие, лѣтѣвъ сквозѣ уши коневи, удари в ноги коневи: бѣ бо дѣтескъ. И рече Свентелдъ и Асмудъ: «Князь уже почалъ, потягнемъ по князи». И побѣдиша древленъ. И затворишася въ градѣхъ своихъ. Олга же устремися съ сыномъ своимъ Святославомъ на Коростѣнь градъ: «Яко тѣ бѣаху убили князя моего». И сѣде около города съ сыномъ своимъ, а древлене затворишася въ градѣ и бьяхуся крѣпко изъ града, вѣдяаху бо, яко сами убили князя, и на что ся предати. И стоя Олга лѣто, и не може взяти града. И умысли сице, посла къ граду, глаголюще: «Что хощете досидѣти? А вси гради ваши предашася мнѣ и ялися по дань, и дѣлають нивы земля своея, а вы хощете изъмерети гладомъ, не имущеся по дань». Древлене же рекоша: «Ради быхом ся яли по дань, но хощьши мьщати князя своего». Рече же имъ Волга: «Яко азъ уже мьстила князя своего, когда приидоша къ Киеву 2-е и 3-е, и тогда творихъ трызну князю своему. Но хощу дань имати по малу, и смиривьшися с вами, поиду прочь». Рекоша же древлене: «Что у насъ, ради даемъ медомъ и скорою». Она же рече: «Нынѣ у васъ нѣсть меду, ни скрады, но мало у васъ прошю: даите ми от двора по 3 голубии и по 3 воробии. Азъ бо не хощу тяшки дани на вы възложити, яко же и князь мои, но сего у васъ прошю мала, вы бо естя изнемоглися въ осадѣ». Древлене же ради бывше, собраша по всему граду от двора по 3 голубии и по 3 воробии и послаша к Волзѣ с челобитиемъ. Олга же рече имъ: «Се уже естя покорилися мнѣ и моему сыну, а вы идете въ градъ. А язъ заутра отступлю от града и поиду къ своему граду». И древлене же ради быхомъ, приидоша въ градъ и повѣдаша людемъ, и обрадовашася вси людие въ градѣ. Олга же раздая по голуби своимъ комуждо, а инымъ по воробию, и повелѣ комуждо къ голуби и къ воробиеви привязывати сѣру съ огнемъ, въвиваючи нитию с платомъ. И повелѣ Олга, — уже смерчеся, — пустити голуби и воробии воемъ своимъ, голуби же и въробии полѣтѣша въ гнѣзда своя, ови в голубници, въробиеве же подъ острехи. И тако възгараахуся голубници, ово клѣти и вежди и одрины, и не бѣ двора, идеже не горяаше, и не бѣ лзѣ угасити, все загорѣся. И побѣгоша люди изъ града, и повелѣ Олга людемъ своимъ имати я, и пожжде градъ и стареиши градъ, и прочая люди изъимаша, а овѣхъ изби, а иныя воемъ своимъ работѣ преда, а останокъ я на дань остави. И възложи на нихъ дань тяжку, и двѣ чясти дани идета къ Киеву, а третья к Вышегороду къ Волзѣ: бѣ бо Вышегородъ Вълзинъ. И иде Волга по Деревьскои земли съ сыномъ своимъ и с вои своими, уставляюци уставъ и уроки, и суть становища ея и ловища, и прииде въ градъ свои Киевъ съ своимъ сыномъ с великимъ княземъ Святославомъ, и пребывше лѣто едино.

НАЧАЛО КНЯЖЕНИА СВЯТОСЛАВЛЯ ИГОРЕВИЧА. Въ лѣто 6454 [946]. Олга съ сыномъ своимъ, съ великымъ княземъ Святославомъ Игоревичемъ, събра воа многы и храбры, иде на Деревскую землю. И изыдоша Древляне противу, и снемшимася обѣма полкома, князь великы Святославъ наступль, и суну копиемъ на Древляны и копие пролетѣ сквозѣ уши коневи, и удари въ ногы другаго коневи: и не даша ему битися боляре, бѣ бо дѣтескь. И рече Свентелдь и Асмулдь: «Князь уже почалъ; потягнемъ дружиною по князи.» И побѣдиша Древляны, и побѣгоша Древляне, и затворишася въ градѣхъ своихъ. Олга же съ сыномь своимъ Святославомъ устремися на Коростѣнь градъ, яко тѣ бѣаху убили князя еа; и сѣде около града сь сыномъ своимъ, а Коростѣнци затворишася вь градѣ, и биахуся крѣпко изъ града, видяху бо, яко сами убили князя еа, и на что ся предати. И стоа Олга лѣто все, и не може взяти града, и умысли сице: посла кь граду, глаголюще: «Что хощете досидѣти? А вси гради ваши предашася мнѣ, и ялися по дань, и дѣлаютъ нивы земля своа; а вы хощете измрети гладомъ, не имущеся по дань.» Древляны же рекоша: «Ради быхомъ ся яли по дань, но хощеши мщати князя своего.» Рече же имъ Олга: «Яко азъ уже мстила князя своего, когда приидоша кь Киеву, 2-е и третие, и когда творихь трызну князю своему; а уже не хощу мщати, но хощу дань имати помалу, и смирившися съ вами, прочь поиду.» Рекоша же Древляне: «Что хощеши? Ради даемъ медомъ и скорою.» Она же рече: «Нынѣ у васъ нѣсть меду, ни скоры, но мало у васъ прошу: дайте ми отъ двора по три голуби и по три воробии; азъ бо не хощу тяжки дани на вы вьзложити, якоже и князь мой; но сего у васъ прошу малая, вы бо есте изнемоглися во осадѣ.» И Древляне же ради бывше, и събраша по всему граду отъ двора по три голуби и по три воробии, и послаша кь Олзѣ скоро съ челобитиемъ и съ молбою. Олга же рече: «Се уже есте ся покорили мнѣ и моему сыну, и алися есте по дань, идѣте же въ градъ, а я заутра отступлю отъ града, и поиду кь своему граду къ Киеву.» И Древляне же ради быша, приидоша въ градъ, и повѣдаша людемъ, и обрадовашася вси людие вь градѣ. Олга же раздаа по голуби комуждо воемъ своимъ, а инымь по воробию, и повелѣ кь коемуждо голубови и къ воробию заверчиваючи въ платкы малы сѣру съ огнемъ и привязывати нитию; и яко уже смерчеся, повелѣ Олга пустити голуби и въробии воемъ своимъ. Голуби же и въробии полѣташа въ гнѣзда своа, ови въ гулубници, въробиеве же подо стрѣхы, и тако възгарахуся голубници, ово клѣти, и вежи, и одрины, и не бѣ двора, ни храмины, идеже не горяше, и не бѣ лзѣ угасити, все бо загорѣся. И побѣгоша людие изъ града, и повелѣ Олга имати я; и пожже градъ, и старѣйшаа града изыма, и прочаа люди овыхъ изымаша, а овѣхь изби, а иныа воемъ своимъ работѣ преда, а останокь я на дань остави. И възложи на нихъ дань тяжку, и двѣ части дани идета къ Киеву, а третиа кь Вышегороду къ Олзѣ, бѣ бо Вышегородъ градъ Олгинь. И иде Олга по Деревской земли съ сыномь своимъ и войскомъ своимъ, уставляющи уставы и урокы, и суть становнща еа и ловища. И прииде въ градъ свой Киевь съ своимъ сыномь, великымъ княземъ Святославомъ, и пребывши лѣто едино,

В лѣто 6478 [970]. Святославъ посади Ярополка в Киевѣ, а Олга въ древлянѣхъ.

В лѣто 6478[970]. Святослав посади Ярополка в Киевѣ, а Олга в древлянех.

В лѣто 6478[970]. Святославъ посади Ярополка в Киевѣ, а Олга в деревлянахъ.

Въ лѣто 6478 [970]. Князь великыи Святославь Игоревичь, по смерти матери своеи, посажа дѣти своа по княжениемъ: Ярополка посади въ Киевѣ, а Олга въ древлянехъ.

В лѣто 6485 [977]. Поиде Ярополкъ на Олга, брата своего, на Деревьскую землю; изиде противу ему Олегъ, и вполцистася; и сразивъшимася полкома, и побѣди Ярополкъ Олга. И побѣгшю Олгу с вои своими во градъ, рекомыи Вруцѣи, и бѣаше мостъ чресъ греблю ко вратомъ граднымъ; и тѣснящеся, другъ друга спихаху с моста въ греблю; и сопьхнуша Олга с мосту в дебрь, и падаху людие на нь мнози, удавиша и конѣ и человѣци. И вшед Ярополкъ въ градъ Олговъ, и прия власть его; и посла искати брата своего; искавше его, не обрѣтоша. И рче единъ Древлянинъ: «азъ видѣх вчера, яко сопьхнуша его с моста». И посла Ярополкъ искати, и влачиша трупье из греблѣ от утра до полудни; и налѣзоша Олга высподѣ под трупиемъ, изнесъше, положиша и на коврѣ. И прииде Ярополкъ надъ него, и плакася зѣло, и рече Свѣньделду: «яжь се ты сего хотяше». И пакы погребоша его на мѣстѣ у града, зовомаго Вручьяго; есть могыла его и до сего дне у Вручьяго града. И прия власть его Ярополкъ. Бѣ бо у Ярополка жена Грикинѣ, бяше была прежде черницею, юже бѣ привелъ отець его Святославъ, и вдасть ю за Ярополка красы ради лица ея. Слыша же се Володимиръ в Новѣгородѣ, яко уби Ярополкъ Олга, и убоявъся бѣжа за море. А Ярополкъ посади посадникы в Новѣгородѣ; и бѣ владѣя единъ в Руси.

В лѣто 6485 [977]. Поиде Ярополкъ на Олга, брата своего, на Деревскую землю. И изыде противу ему Олегъ, и вполчистася, изступившемася полкома, побѣди Ярополкъ Олга. Побѣгшу же Олгу с дружиною в град, рекомыи Вруцѣи, и бѣ мостъ через греблю к вратом граднымъ, и тесняще друг друга, спихаху в греблю; и Олга в дебрь съпхнушя людие мнози, и удавиша и кони и человеци. И вшед Ярополкъ въ град Олгов, прея власть его, и посла искати брата своего, и искавше его, не обрѣтошя. И рече единъ древлянин: Азъ видѣх, вчера съпхнуша и с мосту. И посла Ярополкъ искати брата, и влачишя трупиа из гребли от утра и до полудни, и налѣзошя исподи Олга под трупием, и вынесошя и, и положишя на коврѣ. Прииде Ярополкъ над него и плакася, и рече Свѣнтелду: Вижь, сего ты еси хотѣл. И погребошя Олга на мѣсте у града Вручего, и есть могила его и до сего дне у Вручего, и прея власть его Ярополкъ. У Ярополка жѣна бѣ грекыни, и бѣ была преже черницею; бѣ бо привелъ отець его Святослав и вда ю за Ярополка красоты ради лица ея. Слышав же се Володимиръ в Новѣгородѣ, яко Ярополкъ убилъ Олга, убоявся бѣжа за море, а Ярополкъ посадникъ свои посади в Новѣгородѣ, и бѣ владѣа единъ в Руси.

В лѣто 6485 [977]. Поиде Ярополкъ на Олга, брата своего, на Деревьскую землю, и изыде Олегъ противу ему, ополчився, и ступишася обои, и побѣди Ярополкъ Олга. И побѣгшу же Олгу въ свои градъ, рекомы Вручаи, и бѣ мостъ чрезъ гроблю къ вратомъ граднымъ, и тѣснячи другъ друга, спихаху въ гроблю, и Олга в дебрь сопьхнуша людие мнози, удавиша кони и человеци. И вшедъ Ярополкъ въ градъ Олговъ, и прия власть его, и посла искати брата своего, искавши и не обрѣтъши же его. И рече единъ древлянинъ: «Азъ видѣхъ вчера, съпъхнувша и с мосту». И посла Ярополкъ искати брата своего, и влачиша трупия изъ гробли от утра и до полудне, и налѣзоша в ысподи Олга подъ трупиемъ, и вынесоша и, положиша на коврѣ. Прииде Ярополкъ над онь и плакася, и рече Свентелду: «Яжь сего ты еси хотѣлъ». И погребоша убо Олга на мѣстѣ у города Веручего, и есть могыла и до сего дни у Вручего. Прия власть его Ярополкъ. У Ярополка же бѣ жена грекини, и бѣ была преже черницею, бѣ бо привелъ отець его Святославъ и вда ю за Ярополка красоты ради лица ея. Слышавъ же Володимеръ в Новѣгородѣ, яко Ярополкъ уби Олга, убоявся, бѣжа за море, а Ярополкъ в Новѣгородѣ посади свои намѣстьникы. И бѣ, владѣя единъ в Руси.

В лѣто 6496 [988]. Иде Володимирь въ силѣ велицѣ на Коръсунъ, град грѣческыи; затворишася коръсуняне въ градѣ. И ста Володимиръ об онъ полъ града в лименѣ, вдале града единаго стрѣлѣща; и боряху крѣпко гражданѣ; Володимиръ же обьстояше град. Изнемогаху людие въ градѣ, и рече Володимеръ ко гражданомъ: «аще ся не вдасте, имамъ стояти здѣ за три лѣта». Они же не послушаша того. Володимиръ же изьряди воя своя, и повелѣ сути приспу къ граду. Сим же спущимъ, корсуняне подкопавше стѣну градную, крадяху сыплемую пръсть и ношаху к собѣ въ град, спуще посредѣ града; вои же присыпаху боле; Володимеръ стояше. И се мужь корсунянинъ стрѣли, именемь Анастасъ, и написавъ сице на стрѣлѣ: «кладяже суть за тобою от въстока, ис того вода идет по трубѣ; копавъ, переими». Володимеръ же се слышавъ, възрѣвъ на небо, и рече: «аще ся се сбудет, имамъ ся крестити». И ту абие повелѣ копатѣ прекы трубамъ, и переняша воду; и людие изнемогоша жаждею водною, и предашася; и вниде Володимеръ въ град и дружина его. И посла Володимеръ, рекъ цесарема Василию и Костянтину, глаголя сице: «се градъ вашь славныи взях, слышю же и се, яко сестру имѣета дѣвою; да аще ея не вдасте за мя, се сътворю граду вашему, якоже и сему створих». Сия же глаголы слышавша цесаря, печална быста; воздаста вѣсть Володимиру, сице глаголюща: «недостоить крестияномъ за поганыя даяти; аще ли ся крестиши, то и се получиши, и царство небесное приимеши, и с нами единовѣрникъ будеши; аще ли сего не хощеши створити, не можемъ дати сестры своея за тя». Си слышавъ Володимиръ, рче посланнымъ от цесарю: «рцѣта цесарема тако: яко крещуся, яко испытах преже днии сих законъ вашь, есть ми любъ, и вѣра ваша и служение, еже ми повѣдаша послании нами мужи». Си слышавша цесаря, ради быста, и умолиста сестру свою, именемь Анну, и посласта к Володимеру, глаголюща: «крестися, тогда послевѣ к тобѣ сестру свою». И рче Володимир: «да пришедши крестите мя, съ сестрою вашею [единовѣрник хощу быти]». Они же цесарѣ, послушаста словесѣ сего и послаша к нему сестру свою Анну и сановникы нѣкыя и прозвутеры. Она же не хотяше ити: яко «въ поганыя, рече, иду; лучши бы мнѣ здѣ умрети». И глаголаша еи братья: «егда како тобою обратить богъ Рускую землю в покаяние, а Гречьскую землю избавиши от лютыя работы; видѣши бо, колико Русь сътвориша Грѣкомъ зло; и нынѣ аще не идеши, тоже имут сотворити намъ»; и одва ю принудиша. Она же, всѣдъши в кубару, и цѣловавши ужикы своя с плачемъ, и поиде чресъ море. Якоже пришедши къ Корсуню, излѣзоша корсунянѣ из града, и приидоша на брегъ, и поклонишася цесарици, и введоша ю въ град, и посадиша и в полатѣ. По божию же строю в се время разболѣся Володимиръ очима, и не видяше ничто же, и тужаше велми, и не домышляше, что створити. И посла к нему цесариця, сице глаголющи: «аще хощеши избыти болезни сея, то въскорѣ крестися; аще ли [не крестишися], то не имаши избыти сего». Си слышавъ Володимеръ, рче: «да еще се истина будеть, то по истинѣ великъ богъ крестиянескъ»; и повелѣ крестити ся. Абие епископъ корсуньскыи с попы, огласивъ, крести Володимира; яко възложи руку на нь, и абие прозрѣ. Видѣ же се Володимеръ напрасно исцѣление, прослави бога, рекыи: «то перво увидѣх бога истиннаго». Се же видѣвше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся въ церкви святого Василиска; и есть церкви та стоящи в Корсунѣ на мѣстѣ посредѣ града, идеже корсунянѣ торгъ дѣют; полата же Володимиря въскраи церкви стоить и до сего дни, а царицина за олтаремъ есть и до сего дни. По крещении же приведе цесарицю на брачение. Се же, не вѣдуще право, глаголють, яко крестился есть въ Киевѣ, инѣи же рѣша: в Василевѣ, друзии же инако сказающе. И крещену же Володимеру, и преда вѣру крестияньскую, глаголюще сице: «да не прельстять тебе нѣцѣи от еретикъ, нь вѣруи, сице глаголя: Вѣрую въ единого бога Отца, вседержителя, творца небу и земли, и до конца вѣру сию. И пакы: вѣрую въ единаго Отца не рожена, и во едина Сына рожена, и въ единъ святыи Духъ исходящь, три собьствена и свершена, мыслема, раздѣляема числомъ собьственнымъ, собьствомъ, а не божествомъ; раздѣляеть бо ся нераздѣлно и совокупляется неразмѣсно, Отець бо богъ Отець, присно сыи, пребываеть въ отецьствѣ, не роженъ, безначаленъ, начало и вина всѣмъ, единѣмь нерожениемъ старьи сыи сыну и Духови, от него же ражается Сынъ преже всѣх вѣкъ, исходить же Духъ святыи и безъ времене и безъ тѣла; и вкупѣ Отець и вкупѣ Сынъ и вкупѣ Духъ святыи есть; Сынъ подобносущенъ и безначаленъ Отцю, рожениемъ точию разденьствуа Отцу и Духу; Духъ есть Духъ пресвятыи, Отцю и Сыну подобносущну и присносущно; Отцу бо отецьство, Сыну же сыновьство, святому же Духу исхождение; ни Отець бо въ Сынъ или въ Духъ преступаеть, ни Сынъ въ Отца и Духа, и Духъ въ Сынъ или въ Отець: неподвижима бо своиствиа. Не трие бози, нь единъ богъ, понеже единъ божество въ трех лицехъ. Хотѣнием же Отець же и Духъ свою спасти тварь, от отечьскых ядръ, их же не оступи, сшед, и въ дѣвичьское ложе пречистое, акы божие сѣмя, вшед и плоть съдушьну, словесну же и умьну, не преже бывшю, приимъ, изиде богъ воплощенъ, родивъся неизреченно и дѣвство матери схрани нетлѣнно, не смятение, ни размѣшение, ни измѣнениа пострадавъ, нь пребывъ еже бѣ, бысть еже и не бѣ, приимъши рабии зракъ истиною, не мечьтаниемъ, всяческы, развѣ грѣха, намъ подобенъ бывъ. Волею бо родися, волею взалка, волею вжада, волею трудися, волею устрашися, волею умре, истиною, а не мечьтаниемъ; вся естественая, не оклеветаны страсти человѣчества. Распят же ся и смерти вкуси безгрѣшныи, въскресъ въ своеи плоти, не видѣвши истлѣниа, на небеса взыде и сѣде одесную Отца; приидеть пакы съ славою судить живымъ и мертвымъ; якоже возиде съ своею плотию, тако и сниде. К симъ едино крещение исповѣдаю, водою и Духомъ исповѣдаю; приступаю къ пречистымъ таинамъ, вѣрую въ истину тѣло и кровъ; приемлю церковная преданиа, и кланяюся честнымъ иконамъ, кланяюся древу честному и кресту, и святымъ мощемъ, и святымъ сосудом. Вѣрую же седми соборъ святых отець, иже бысть пръвыи в Никеи 300 и 18, иже прокляша Ариа и проповѣдаша вѣру непорочну и праву, вторыи же сборъ в Костянтѣнѣ градѣ святых отець 100 и 50, иже прокляша Макидониа духоборца и проповѣдаша троицю единосущьну; третии же въ Ефесѣ святых отець 200 на Несториа, его же прокленше, проповѣдаша святую богородицю; четвертыи, иже в Халкидонѣ, святыхъ отець 600 и 30 на Евтуха и на Диоскора, ею же прокляша святии отци, изгласивше съвръшена бога, свершена человѣка господа нашего Иисус христа; пятыи соборъ въ Цесариградѣ святыхь отець 100 и 60 и 5 на Аргенова преданиа, на Евагриа, их же прокляша святии отци; 6 соборъ въ Цесариградѣ святых отець 100 и 70 на Сергиа и Кира, их же прокляша святии отцы; 7 соборъ в Никии святыхь отець 300 и 50 ихъ же прокляша, понеже бо не покланяются иконамъ. Ни приимаи же учениа у Латинь, их же учение развращено: вълѣзъши въ церковъ, не покланяются иконамъ, но стоя поклонится, и, поклонивъся, написаеть крестъ на землѣ и цѣлуеть, и въставъ простъ, станеть на немъ ногама; да легъши цѣлуеть, а въставъ попираеть. А сего апостоли не предаша; предалѣ бо суть святии апостоли крестъ поставленыи цѣловати, и иконы предаша. Лука бо еуангелистъ первое посла в Римъ написавыи, якоже глаголеть Василии: «икона на пръвыи образъ приходит». Пакы же и землю глаголють матерью. Да аще имъ есть земля мати, то отець имъ есть небо: искони богъ створи небо и землю; то тако глаголють: «отче нашь, иже еси на небесѣх». Аще ли, по сих разуму, земля есть мати, то почто плюють на матерь свою, да сѣмо ю лобызаеть, а сѣмо ю оскверняеть. Сего же Римлянѣ преже не творяху, нь исправляху на всѣх соборѣх, сходяще от Рима и от всѣх престолъ. На первомъ сборѣ, еже на Ария в Никии, от Рима прииде Селивестръ, посла прозвутеры , епископы от Александрѣя Афанасии, а от Цесаряграда Митрофанъ посла епископы от себе; и тако исправливаху вѣру. На втором же соборѣ от Рима Димасъ, а от Александрѣя Тимофѣи, от Антиохия Мелетии, Кирилъ Ерусалимьскыи, Григории Богословець. На 3-мь сборѣ Келестинь Римъскыи, Григории Богословець, Кирилъ Александрѣискыи, Увеналии Ерусалимъскыи. На четвертом же Леонтѣи Римьскыи, Анатолии Цесаряграда, Увеналии Ерусалимьскыи. На пятомъ же сборѣ Римьскыи Велигнии, Евтухии Цесаряграда, Аполинарии Ерусалимьскыи, Домнинъ Антиохиискыи. На 6-мь же съборѣ от Рима Агафонъ, Георгии Цесаряграда, Феофанъ Антиохиискыи, а от Олександрия Петръ мнихъ. На 7-мь же съборѣ Андриянъ от Рима, Тарасии Цесаряграда, Политьянъ Александрѣискыи, Феодорит Антиохиискыи, Илья Ерусалимъскыи. Сии вси, съ своими епископы сходящеся, исправляху. По семъ соборѣ Петръ же Гугнивыи съ инымы, шедши в Римъ, престолъ въсхвативъ, и разврати вѣру, и отвергъся престола иерусалимъскаго и александрьскаго и Цесаряграда и антиохиискаго, и възмути Италию всю, сѣюще учение свое разно. Тѣм же держать не въ едино съглашение вѣру, нь разно: ови бо попове, одиною женою оженивъся, служат, а друзии, и до седми женъ держаще, служать; ина же многа разно держать, ихже блюдися учениа; пращають же грѣхы на дару, еже есть злѣе всего. Богъ да съхранить тя от сего». Володимиръ же посемъ поимши цесарицю и Анастаса и попы корсуньскыя, съ мощьми святого Климента и Фива, ученика его, и поима съсуды церковныя и иконы на благословение собѣ, и постави церковь въ Корсунѣ на горѣ, иже сыпаша средѣ града, крадуще приспу; сиа же церкви стоить и до сего дне. И взя же, идущи, мѣдянѣ двѣ капици и 4 конѣ мѣдяны, яже и нынѣ стоятъ за святою Богородицею, яко уже не вѣдуще мънять я мраморянѣ суща. Вдасть же за вѣно Корсунь град опять цесарицѣ дѣля; а самъ прииде Кыеву. И яко прииде, и повелѣ кумиры испроврещи, и ови иссѣщи, и другыя огневи преда; Перуна же повелѣ привязати коневи къ хвосту и влещи с горы по Бирицеву на Ручаи, и 12 мужа пристави бити жезлиемь. Се же не яко древу чюющу, нь на поругание бѣсу, иже прелщаше симъ образомъ человѣкы, да възместье прииметь от человѣкъ. Велии еси, господи, чюдна суть дѣла твоя; вчера чтимъ от человѣкъ, днесь поругаемъ. Влекому же ему по Ручаеви къ Днѣпру, плакахутся его невѣрнии людие, еще бо бяху не прияли святого крещениа. И привлекша и, вринуша и въ Днѣпръ. И пристави Володимиръ, рекъ сице: «аще гдѣ пристанеть, то отрѣваите и от брега, дондеже проидет порогы, охабитеся его». Они же повелѣное створиша; и яко пустиша и проиде сквозѣ порогы, изверже и вѣтръ на рѣнь, и оттолѣ прослыся и Перуня рѣнь, яко и до сего дни словет. Посем же Володимиръ посла по всему граду, глаголя: «аще кто не обрящется на рѣцѣ, богат, убогъ, или нищь, или работникъ, противенъ мнѣ будет». Се слышавше людие, с радостью идяху, радующеся и глаголюще: «аще се бы было не добро, не бы сего князь и бояре прияли». Наутриа же изиде Володимиръ с попы цесарицины с корсуньскыми на Днѣпръ, и снидеся бещисла людии, и влѣзоша въ воду, и стояху инъ до шии, друзии же до персии, младыя же от брега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху; попове же стояще, молитвы творяху. И бяше видѣти радость на небеси и на земъли, толко же душь спасаемых; а дияволъ, стоня, глаголаще: «увы мнѣ, яко отсюду прогонимъ есмь; здѣ бо мнях жилище, яко здѣ несуть учения апостольска, ни суть вѣдуще бога, нь веселяхся о службѣ их, еже служаху мнѣ; и се уже побѣжаемъ есмь от невѣглас, а не от апостолъ, ни от мученикъ; не имамъ уже царствовати во странах сих». Крестивъшемъ же ся людемъ, и идоша когождо в домы своя. Володимиръ же радъ бывъ, яко позна самъ бога и людие его, възрѣвъ на небо, рече: «боже, створивыи небо и землю, и призри на новыя сиа люди, и даи же имъ, господи, увидити тебе, истиннаго бога, якоже увѣдѣша страны крестияньскыя; утверди вѣру в нихъ праву и несовратно, и мнѣ помози, господи, на противнаго врага, да, надѣяся на тя и на твою державу, побѣжю козни его». И сиа глаголавши, повелѣ рубити церкви и поставляти по мѣстомъ, идѣже стояша кумиры; и постави церковь святого Василья на холмѣ, идѣже стояша кумиры Перунъ и прочии, идѣже требы творяху князь и людие. И нача ставити по градом церкви и попы, и людие на крешение приводя по всѣм градом и селомъ. И пославъ, нача отъимати у нарочитои чядѣ дѣти и давати на учение книжное; матери же чад сихъ плакахуся по нихъ, еще бо не бѣ утвердилася вѣра, нь акы по мртвицех плакахуся. Сим же раздаяномъ на учение книгамъ, сбыстся пророчество на Рускои землѣ, глаголющее: «в оны дни услышат глусии словеса книжная, и ясенъ будет языкъ гугнивых». Яко не бѣша предѣ слышали словесъ книжных, нь по божию строю и по милости своеи помиловавыи богъ, якоже рече пророкъ: «помилую, его аще хощу, помилую»; помилова ны пакы банею бытья и обновлениемъ духа; по изволению божию, а не по нашимъ дѣломъ. Благословенъ господь Исус христос, иже възлюби новыя люди, Рускую землю просвѣти крещениемь святымъ. Тѣмь же и мы припадаемъ к нему, глаголюще: господи Иисусе христе, что ти въздамы о всѣх, яже въздасть намъ ты, грѣшникомъ намъ сущимъ; и недоумѣемъ противу даромъ твоимъ възданиа. Велии еси, господи, чюдна суть дѣла твоя, и величеству твоему нѣсть конца; в род и род и въхвалимъ дѣла твоя, ркуще съ Давыдомъ: «приидѣте, возрадуемся господеви, въскликнемъ богу спасу нашему, варимъ лице его исповѣданиемъ, исповѣдающеся ему, яко благъ, яко в вѣкы милость его; яко избавил ны есть от врагъ наших», ркуще, от идолъ суетных. И пакы речемъ съ Давыдомъ: «въспоите господеви пѣснь нову, воспоите господеви вся земля; въспоите господеви и благословите имя его, благовѣстите день от дни спасениа его; възвѣстите въ языцѣх славу его, въ всѣх людех чюдеса его; яко велии господь, хваленъ зѣло, и величеству его нѣсть конца. Колко ти радости: ни единъ, ни два спасается. Рече бо господь: яко «радость бываеть о единомъ грѣшницѣ кающимся»; се же ни единъ, ни два, нь бещисленое множество къ богу приступиша, святымъ крещениемъ просвѣщени. Яко же пророкъ рече: «въскроплю на вы воду чисту, и очиститеся от идолъ ваших и от грѣхъ ваших». А пакы другыи пророкъ рече: «кто яко богъ, отъемля грѣхы и преступая неправду; яко хотяи милостивъ есть; тъи обратить и ущедрит ны и погрузить грѣхы наша во глубинѣ». Ибо Павелъ глаголеть: «братье, елико насъ крестишася въ христа Исуса, въ смерть его крестихомся, погребохомся убо с нимъ крещениемъ въ смерть; да якоже въста христос от мертвых славою отчею, якоже и мы въ обновление житья поидемъ ». И пакы: «ветхая мимоидоша, и се быша новая; нынѣ намъ приближися спасение; нощь успѣ, а день приближися; им же приближение обрѣтохом вѣрою благодать сию; им же хвалимся и стоимъ; нынѣ же, свободившеся от грѣха, поработѣвшеся господеви, имате плод вашь въ священие; тѣм же должни есме работати господеви, радующеся; рече бо Давыдъ: «работаите господеви съ страхом, и радуитеся ему съ трепетомъ». Мы же возопиемъ ко владыцѣ богу нашему, глаголюще: благословенъ господь, иже не дасть насъ в ловитву зубомъ их; сѣть сокрушися, а мы избавлени быхомъ от прельсти диаволя. И погыбе память их со шюмомъ; и господь въ вѣкы пребываеть, хвалимъ от рускых сыновъ, пѣваемъ въ троици; а дѣмонѣ проклинаеми от вѣрных человѣкъ и от говѣиных женъ, иже прияли суть крещение и покаяние въ отпущение грѣховъ, новии людие, крестиянѣ, избрании богомъ. Володимиръ же просвѣщенъ самъ и сыновѣ его с нимъ 12, ихъ имена: 1. Вышеславъ, 2. Изяславъ, 3. Святополкъ, 4. Ярославъ, 5. Всеволод, 6. Святославъ, 7. Мьстиславъ, 8. Борисъ, 9. Глѣбъ, 10. Станиславъ, 11. Позвиздъ, 12. Судиславъ. И посади Вышеслава в Новѣгородѣ, а Изяслава в Полотскы, а Святополка в Туровѣ, а Ярослава в Ростовѣ. Умеръшю же старѣишему Вышеславу в Новѣгородѣ, и посади Ярослава в Новѣгородѣ, а Бориса в Ростовѣ, а Глѣба в Муромѣ, Святослава в Древлянех, Всеволода в Володимирѣ, Мьстислава Тмутороканѣ. И рече Володимиръ: «не добро есть малъ город около Кыева», и нача ставити городы по Деснѣ и по Въстри и по Трубежю и по Сулѣ и по Стругнѣ, и нача порубати мужи лучьшии от Словенъ и от Кривиць и от Чюди и от Вятиць и от всѣх град; бѣ бо рать от Печенигъ; и бѣ бьяся с ними и одоляя имъ.