В лѣто 6415. Иде Олегъ на Грекы, а Игоря оставивъ в Киевѣ; поя же множество варяг, и словени, и чюдь, и кривици, и мерю, поляны и сѣверы, деревляны и рядимицы, вятици и хорваты, дулебы и тиверци, еже суть толковины, си звахутся от грѣкъ Великая Скифь. И съ сими всими поиде Олегъ на коних и в кораблих, и бѣ числом корабль двѣ тысящи. И приидошя к Царюграду, и грѣци замкошя Съсуд и град затвориша. Изыде Олегъ ис корабля, и повелѣ извлещи корабли на брегъ, и повоева около града, и много убииство створи грекомъ, и разбишя многы полаты, и церкви пожгошя. А яже имаху пленникы, овѣх посѣкаху, другыя мучяху, ини же растрѣляху, а другыа в море метаху, и ина многа творяху грекомъ русь, елико же ратнии творять. Повелѣ Олегъ воемь своимъ колеса издѣлати и вставити корабли на колеса. И бывшу покосну вѣтру, въспяша чрез поля на колесих в кораблих, и идяху къ граду по полю с силою многою. Видѣвше же грецы и убояшяся, выславше къ Олгови из града, рѣшя: Не погубляи града, имем ти ся по дань, якоже хощеши. И устави Олегъ вои свои, и вынесошя ему греци брашно и вино, и не прия его, бѣ бо устроено съ отравою. И убояшясь греци, рѣшя: Несть се Олегъ, но святыи Дмитрии посланъ на ны от Бога. И заповѣда Олегъ дань даяти на двѣ тысящи корабль, по 12 гривен на человекъ, а в корабли по 40 мужь. И яшяся греци по се, и почяша мира просити греци, дабы не воевалъ Греческыа земля. Олегъ же, отступивъ мало от града, начя миръ творити с царема греческима, съ Леоном и Александромъ. Посла к нимъ въ град Карла, Фарлофа, Велмида, Рувала и Стемида, глаголя имъ: Имите ми ся по дань. И рѣшя греци: Чего хощете, дамы. И заповѣда Олегь дати воемъ на 2000 корабль по 12 гривенъ на ключ. И потомъ даяти углады на рускыа грады: пръвое на Киев, та же на Чернигов, и на Переяславль, и на Полтескь, и на Ростовъ, на Любець, и на прочая грады; по тѣм бо градом сѣдяху князья, под Олгомъ суще: Да приходяще слебное емлют, елико хотяще, а иже придет гость да емлют месяцину на 6 месяць хлѣбъ, вино и мяс, рыбы и овощие; и да творять им в колико хотят; поидучи же русь в домы своя, да емлют у царя вашего на путь брашно, и якори, и ужа, и пря, и елико надобеѣ. И яшяся греци, и рѣста царя и болярьство все: Аще приидуть Русь бес купли, да не емлют месяцины: да запретит князь людемь своимъ, приходящимь зде Руси, да не творят пакости в селех и в странѣ нашеи, приходящеи Руси, и да витають у святого Мамы, и послет царство наше, да испишут имена их, и тогда възмут месяцьное свое, первое от града Киева, и пакы ис Чернигова, и Переяславля, и прочии грады; и да входят въ град одинѣми враты съ царевымь мужемь без оружия муж 50, и да творят куплю, иже имъ надобе, не платячи вины ни в чем же. Царь же Леонъ и Александръ миръ створи, ста съ Олгом, имшеся по дань и роты захотѣшя межи собою, цѣловавше сами крестъ и Олга, и мужии его водишя на роту по рускому закону, кляшяся оружиемь своимъ и Власиемь, скотьим богомъ; и утвердишя миръ. И рече Олегъ: Исшеите пре паволочиты руси, а словеном кропинныа. И бысть тако. И повѣси щитъ свои въ вратѣх показая побѣду, и поиде от Царяграда. И вспяшя пре русь паволочитыя, а словени кропинныа, и раздра кропинныа вѣтръ. И рѣшя словени: Имемся своим тлъстинамъ, не даны суть словеномъ преѣ. И прииде Олегъ къ Киеву и къ Игорю, несыи злато и паволокы, овощие, и вина, и всякое узорочие. И прозвашя и Олга ­ вѣщии: бяху бо людие погании невѣгласи.

Въ лѣт(о) 64[1]5. Иде Олегъ на Греки, а Игоря остави в Киевѣ. Поя же варягъ множество и словѣни, и чюдь, кривичи и мерю, поляны и сѣверы, и деревляны, и радимичи, вятичи и хорваты, дулѣпы, и тиверци, иже суть толковины: си звахутся от грекъ Великая Скуфия. Съ сими съ всѣми поиде Олегъ на конехъ и въ кораблих, и бѣ числомъ корабль 2000. И приидоша къ Ц(а)рюграду, и греци замкоша Судъс и градъ затвориша. И выниде Олегъ ис корабля, и повелѣ корабли изъврещи на брегъ, и повоева около града, и много убиство створе грекомъ, и разбиша многы полаты, и ц(е)ркви пожгоша. А яже имааху плѣнники, овѣхъ посѣкааху, другия мучааху, иныя же растрѣляаху, а другия въ море вмѣтааху. И иная многа творяаху грекомь русь, елико же ратнии творяаху. И повелѣ Олегъ въемъ своимъ колеса издѣлати и въставити корабли на колеса. Бывшу покосну вѣтру, въспяша парусы чрезъ поля на колесихъ в кораблихъ и идяаху по полю къ граду съ силою великою. Видѣв же греци и убояшася, выслаша къ Олгови изъ града: «Имем ти ся по даньт, яко хощеши». И устави Олегъ вои свои, и вынесоша ему греци брашно и вино, и не прия его: бѣ бо устроенно съ отравою. И убояшася греци и рѣша: «Нѣс(ть) се Олегъ, но с(вя)тыи Дмитреи, посланъ на ны от б(о)га». И заповеда Олегъ дань даяти на 2000 у корабль по 12 гривнѣ на ч(е)л(о)в(е)ка, а в корабли по 40 мужь. И яшася греци по се, и почаша мира просити греци, дабы не въевалъ Греческия земли. Олегъ же отступааше от града, нача миръ творити съ ц(а)рема греческима с Леономъ и Александромъ. Посла к нимъ въ градъ Караяф, Фарлофа, Велемудра, Рулавах и Стемида, г(лаго)ля имъ: «Имѣте мисяц по дань». И рѣша греци: «Чего хощеши, дамы ти». И заповѣда Олегъ дати въемъ на 2000 корабль по 12 гривенъ на ключь, и потомъ даяти уклады на руския грады, на Киевъ, таче же на Черниговъ и на Переяславль, и на Полтескъ, и нач Ростовъ, и на Любечь, и на прочая грады; по тѣмъ бо градомъ сѣдяаху князья, под Олгомъ суще. «Да приходяще слебенное емлють, елико хотяще. А [и]же приидеть гость, да емлетъ мѣсячину на 6 м(е)с(я)ць: хлѣбы, и вино, и мясо, рыбы и овощь, да творять имъ, елико хотятъ. Поидучи же руси домовъ, да емлють у ц(а)ря вашего на путь брашно и якори, и ужа, и прѣ, елико надобѣ». И яшася греци, и рѣста ц(а)ря, и болярьствош все: «Аще приидуть русь безъ купли, да не емлють мѣсячины. Да запрѣтить князь людемъ своимъ, приходящимъ здѣ руси, да не творятъ пакости в селехъ и въ странѣ нашеи. Приходящеи руси и да витаютъ у с(вя)т(о)го Мамы. И послеть ц(а)рство наше, да испишуть имена ихъ, и тогда възмуть мѣсячное свое: 1 от града Киева и пакис Чернигова, и Переяславля, и прочии гради. Да входять въ градъ единимивороты съ ц(а)ревымъ мужемъ безъ оружия мужь 50 и да творять куплю, иже надобѣ имъ, не платяча вины ни въ чемъ же». Царь же Леонъ и Александръ миръ створистасъ Олгомъ, имшеся по дань, и ротѣ заходиша межи собою, целовавше сами кр(е)стъ, а Олга и мужии его водиша на роту, по рускому законущ кляшася оружиемъ своимъ и Власиемъ, скотиимъ б(о)гомъ. Утвердиша миръ, и рече Леонъ: «Исшеите парусы паволочиты руси, а словѣномъ кропинныя». И быс(ть) тако. И повѣси щитъ свои въ вратѣхъ, показуя побѣду, и поиде от Ц(а)ряграда. Въспяша пре русь паволочиты, а словѣни кропинныя, и раздра кропинныя вѣтръ, и рѣша словѣни: «Имемся своимъ тольстинамъ, не даны суть словѣномъ прѣ». И прииде Олегъ ко Киеву и къ Игорю, несы злато и паволоки, овощь и вино, и всякое узорочие. И прозваша Олга вѣщии, бяху бо люди погани и невѣгласи.

Хожение Олгово на Греки. Въ лѣто 6415 [907]. Иде Олегь на Грекы съ множествомъ вой, а Игоря остави въ Киевѣ; понемъ же съ собою множество Варягь, и Словяни, и Чюдь, и Кривичи, и Мерю, Поляны, и Сѣверу, и Древляны, и Радимичи, и Вятичи, и Хорваты, и Дулѣбы, и Тиверици, иже суть толкованы: сии вси звахуся отъ Грекь Великаа Скифиа. Съ сими съ всѣми поиде Олегъ вь кораблихъ и на конехъ, и бѣ числомъ двѣ тысячи кораблей, и поплѣниша землю всю. И приидоша кь Царюграду, и Греци замкоша Съсудъ, сирѣчь пропяша чѣпь, протяженую отъ Галаты до Лахерньскіа церкви, и градъ затвориша. И выиде Олегь ис корабля, и повелѣ чиниты кола, и постави корабли на кола; и повелѣ вьзняти парусы, и поиде во кораблехъ посуху, бѣ бо имъ покосень вѣтрь. И повоева Олегь около града, и много убийство сътвори Грекомъ, и разбы многыа полаты, и многыа церкви пожгоша; а яже имаху плѣнникы, овѣхъ посѣкааху, а иныхъ мучааху, иныя же растрѣляху , а другыа въ море метааху, и ина многа творяху Грекомь Русь, елико же ратни творяху. Якоже видѣвше ихъ Греци, идущихъ чрезъ поля ко граду посуху въ кораблихъ, множество бесчислено вой, и убояшася, и выслаша кь Олгу изъ града, глаголюще: «не погубляй града, имемъ ти ся дань даати, яко же хощеши». И устави Олегь вои свои, повелѣ имъ не воевати, и вынесоша ему Греце брашно и вино, и не приа его; бѣ бо устроено сь отравою смертною. И убояшася Греци и рѣша: «нѣсть се Олегь, но Богомь послана на ны казнь, грѣхъ ради нашихъ». А инии глаголаху: «нѣсть се Олегъ, но святый Димитрий послань на ны отъ Бога». И заповѣда Олегь дань даати на 2,000 кораблей, по 12 гривень на человѣка, а въ корабли бойцовь по 40 человѣкь; и яшася Греци по се, и почаша мира просити, дабы не воевалъ Греческиа земли гражанъ и по пристанище. Олегъ же нача помалу отступати отъ града, и сътвори миръ, и нача любовь творити съ царема Греческыма, съ Леономъ и Александромъ съ Василіевичи. 1-й миръ Олговъ съ..... И посла къ нимъ вь градъ пословъ своихъ: Карля, Фарлофа, Велемудра, Рулава и Стемида, глаголя имъ: «имѣте ми ся по дань». И рѣша Греци : «чего хощеши дамы ти». И рече Олегь: «дадите ми воемь на 2,000 кораблей, по 12 гривень на ключь», и потомъ заповѣда дааты выходъ на Русскиа грады, на Киевъ, таже на Черниговъ, и на Переяславль, и на Полтескь, и на Ростовь, и на Смоленьскь, и на Любечь и на прочаа грады: по тѣмъ бо градомъ сидяху князиа подъ Олгомъ суще; «да приходяще Русь дань емлють, елико хотяще, а иже приидеть гость, да емлетъ мѣсячину на 6 мѣсяць, хлѣбь, и вино, и мясо, и рыбы, и овощь; да творятъ имъ мовници, елико хотятъ; поидучи же Руси домовь, да емлютъ у царя вашего на путь брашно, якори, ужа, и прѣ, и елико надобе». И яшася Греци, и рѣста царя и болярство все: «аще приидутъ Русь бес купли, да не емлютъ мѣсячины; да запрѣтитъ князь людемъ своимъ, приходящимъ здѣ Руси, да не творятъ пакости во селехъ и во странѣ ашей; приходящи же Руси здѣ да витаютъ у святаго Мами, и послетъ царство наше, да испишуть имена ихъ, и тогда возмуть мѣсячное свое, 1 отъ града Киева, и паки съ Чернигова, и Переяславля, и прочии гради ; да воходятъ въ градъ единѣми враты, съ царевымъ мужемь, безь оружиа, мужъ 50, и да творятъ куплю иже надобѣ имъ, и не платятъ вины ни въ чимъ же». Царь же Леонь и Александрь сътвориста миръ съ Олгомь, имшеся по дань, и ротѣ заходиша межи собою, цѣловавше сами кресть, а Олга и мужи его водиша на роту по Рускому закону, кляшася оружиемъ своимъ, и Перуномъ богомъ своимъ, и Власиемъ скотиимъ богомь; и утврьдиша миръ. И рече Олегъ: «исшийте парусы паволочаты Руси, а Словяномъ кропинныа», и бысть тако; и повѣси щитъ свой въ вратѣхь, показуа побѣду, и поиде отъ Царяграда. И въспяша парусы паволочаты, а Словяны кропинныа, и раздра кропинныа вѣтрь; и рѣша Словяны: а имемся своимъ тлъстинамъ, не даны суть Словяномъ прѣ». И прииде Олегь кь Киеву и ко Игору, несый имѣние много, злато, и паволокы, овощь, и вино, и всякое узорочие; и прозваша Олга вѣщий: бяху бо людие погани и невѣгласи.

Прииде Олегъ къ Кыеву и ко Игорю, несыи злато и паволокы и вино и овощь. И прозваша и Олга вѣщии; и бяху людие погани и невѣгласи.

Игорь же сѣдяше в Киевѣ княжа, и воюя на Древяны и на Угличѣ. И бѣ у него воевода, именемь Свѣнделдъ; и примучи Углѣчѣ, възложи на ня дань, и вдасть Свѣньделду. И не вдадяшется единъ град, именемъ Пересѣченъ; и сѣде около его три лѣта, и едва взя. И бѣша сѣдяще Углицѣ по Днѣпру вънизъ, и посемъ приидоша межи Бъгъ и Днѣстръ, и сѣдоша тамо. И дасть же дань деревьскую Свѣнделду, и имаша по чернѣ кунѣ от дыма. И рѣша дружина Игоревѣ: «се далъ еси единому мужевѣ много». Посем скажемъ въ преключившихся лѣтех сих.

В лѣто 6463 [955]. Иде Олга во Грекы и прииде Цесарюграду. И бѣ тогда цесарь именемь Чемьскыи; они же повѣдаша цесарю приходъ ея; и абие цесарь возва ю к собѣ; она же иде к нему, ничто же медлящи. И видѣвь ю цесарь зѣло добру сущу лицем и смыслену въ премудрости, удививъ же ся цесарь разуму ея, и пакы бесѣдовавши, рече к неи: «подобна еси с нами царствовати въ градѣ сем». Она же разумѣвши, рече ко цесарю: «азъ погана есмь; да аще мя хощеши крестити, то крести мя самъ; аще ли сего не сотвориши, то не имамъ креститися». Царь же послуша словесѣ сего и абие крести ю съ патриархомъ. Просвѣщена же бывши, и она же тогда радовашеся душею и тѣломъ. И тѣмъ яко поучивши ю патриархъ о вѣрѣ, и рече еи: «благословена ты въ женах рускых, сице бо оставивши тму, а свѣт возлюби; и благословити тя имуть сынове рустѣи в послѣдняя дни родове внукъ твоих». И заповѣда еи о церковномъ уставѣ и молитвѣ и о постѣ, и о милостинѣ и о воздержании тѣла чиста. Она же, поклонивши главу, стояше, акы губа напаяема, внимающи учению; и поклонившися патриарху, глаголюще: «молитвами твоими съхранена буду, честнѣишии владыко, от сѣти неприязнены». Бѣ бо имя еи наречено въ крещении Елена, яко древняя цесариця, мати великого Костянтина. И благослови ю патриархъ и отпусти. И по крещении призва ю цесарь, и глагола еи: «хощу тя поняти себѣ женою». Она же рече: «како хощеши мя поняти, крестивъ мя сам и нарекъ мя себѣ дщерью; а въ крестиянѣх сего нѣсть закона, а ты, цесарю, самъ вѣси». И рече цесарь прѣдстоящимъ ту велможамъ своимъ: «упремудри мя Олга словесы своими»; бѣ же она мудра словесы. Цесарь же пакы Чемьскыи, слышавши глаголы ея, дасть еи дары многы: злато и сребро, и паволокы, и съсуды разъноличныя; и абие цесарь отпусти ю, нарекъ себѣ дщерью. И Олга, княгынѣ руская, хотящи възвратитися къ странѣ своеи, прииде къ патриарху, благословения просящи на домъ свои, и рече ему: «людие мои погани, и сынъ мои тако же поганъ бѣ, да бы мя богь съблюлъ от всего зла». И рече еи патриархъ: «чадо вѣрное; въ христа крестилася еси, въ христа облечеся, христос имать съхранити тя; якоже съхрани Еноха въ пръвыи род, и потомъ Ноя в ковчезѣ, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлянъ, Моисѣя от фараона, Давыда от Саула, трие отрокы от пещи, Данила от звѣрии, и тако и тебе избавить от неприязнѣ и от сѣтеи его». И благословивъши патриархъ со вселеньскымъ соборомъ, и отпусти ю с миромъ въ свою землю; и пришедши еи пакы къ Кыеву, принявши святое крещение и божественыя дары въ Цесарьскомъ градѣ от честнѣишаго патриарха. Се же тако бысть, яко при Соломонѣ царѣ: прииде ефиопьская цесариця къ Соломону, слышати хотящи премудрость Соломоню многу и знамения видѣти: тако си блаженая Олга искаше добра и мудрости божия; нь она человѣческыя, а си божиа. Ищющии бо премудрость обрящуть; понеже бо премудрость на исходящих поется, на путехъ же деръзновение водить, на краихъ же стѣнозабралных проповѣдается, въ вратехъ же градных дерзающи глаголет, елико убо лѣт незлобии держатся по правду. И си бо от възраста блаженая Олга искаше мудростию всего въ свѣтѣ семъ и налѣзе бисеръ многоцѣнныи, еже есть христосъ. Рече бо Соломонъ: «желание благовѣрных наслажаеть душю, и приложиши сердце твое в разумъ; азъ любящая люблю, и ищущии мене обрящут». И рече господь: приходящая ко мнѣ не иждену вонь. Сия же Олга, по внегда пришедши еи уже в Киевъ, и якоже о неи въпред рекохомъ, посла же к неи царь Чемьскыи, глаголя сице, яко «много одарих тя; ты бо ми рекла еси тако, яко аще възращуся в Русь, и многы дары пришлю ти, челядь и воскъ и скору, и вои в помощь». И отвѣщавши же Олга, и рече къ Соломѣру: «аще ты сице глаголеши от Чемьскаго цесаря, рци ему: тако пришедши, постоиши у мене в Почаинѣ, якоже и азъ у тебе въ Съсуду стоявши, то тогда ти дамъ». И сиа пакы словеса глаголавши много, и абие отпусти приходящая послове къ Царьскому граду. Живущи же Олга съ сыномъ своимъ Святославомъ, и учаше его мати креститися, нь небрежаше того словесѣ, ни въ уши влагаше себѣ; нь аще кто хотяще волею креститися, не възбраняху ему, нь паче ругахуся тому. Невѣрнымъ бо есть вѣра крестианьска уродьство есть; не смыслиша бо, ни разумѣша, во тмѣ ходяща, не видят славы господня; одебелѣша бо сердца ихъ, и ушима тяжко слышати и очима видѣти. Рече бо Соломонъ: «дѣлатель нечьстивыхъ далече от разума; понеже звах вы, не послушасте, и прострох словеса, не внимасте, нь отмѣтасте моея совѣты, моих же обличении не внимасте; възненавидѣша бо премудрость, а страха господня не изводиша, ни хотяху внимати моих словесъ, подражаху моя обличениа». Якоже и Олга часто глаголаше: «и азъ, сыну мои, бога познахъ и радуюся; аще ты познаеши, и радоватися начнеши». Онъ же не внимаше, глаголя: «како азъ хощу инъ законъ приняти единъ, а дружина смѣятися начнуть и ругатися». Олга же рече ему: «сыну, аще крестишися, вси имут то же творити». Он же не послушаше матери, творяше нравы поганьскыя; не вѣдыи бо, аще кто матери не послушаеть, и пакы в бѣду впадаеть, якоже рече: «аще кто отца не слушаетъ или матери, смерть прииметь». Сеи же к тому гнѣвашеся на матерь. Соломонъ же рече: «кажа злыя прииметь собѣ досаждение; облицая злыхъ, да възненавидит тебе». Нь обаче любляше Олга сына своего Святослава, рекущи к себѣ: «воля божия да будет; аще хощеть богъ помиловати роду моего и земли Рускыя, да возложить имъ богъ на сердце обратитися къ богу, якоже и мнѣ богъ дарова». И се рекъши, моляшеться за люди и за сына и по вся нощи и дни, кормящи сына своего до мужества своего и до возраста его.

В лѣто 6463 [955]. Крещение Олгино от Царяграда. Иде Олга въ Греки, прииде къ Царуграду. И бѣ тогда царь именемъ Чемьскыи Iоаннъ, и прииде к нему Волга. И видѣвь ю добру сущу лицемъ и смыслену, и удивися царь разуму ея, бесѣдова к неи и рекъ еи: «Подобна еси царствовати въ градѣ семь с нами». Она же, разумѣвше, рече къ царю: «Азъ погана есмъ. Да аще мя хощеши крестити, то крести мя самъ. Аще ли то не крестиши мя, не крещуся». И крести ю царь с патриархомъ. Просвѣщена же бывши, радовашеся душею и тѣломъ. И поучи ю патриархъ о вѣрѣ, рече еи: «Благословена ты в женахъ рускихъ, яко възлюби свѣтъ, а тму остави. Благословити тя имуть сынове рустии в послѣднии родъ внукъ твоихъ». И заповѣда еи о церковномъ чину и о молитвѣ, и о постѣ, и о милостыни, и о въздержании тѣла чиста. Она же, поклонивъше главу, стояше, яко губа напаяема, внимающе учению. И поклонившеся патриярху, глаголюще: «Молитвами твоими, владыко, да сохранена буду от сѣти неприязненыи». Бѣ бо реченно имя еи въ крещении Елена, яко же и древняя царици мати великаго Костянтина. И благослови ю патриархъ и отпусти ю. И по крещении възва ю царь и рече еи: «Хощу тя пояти жену себѣ». «Како хощеши мя пояти, крестивъ мя самъ и нарекъ мя дщерию?. А въ християнехъ того нѣсть закона, а ты самъ вѣси». И рече царь: «Преклюкала мя еси, Олга». И вда еи многы дары, злато, и сребро, и паволокы, и съсуды разноличныя, и отпусти ю, нарекъ дщерию себѣ. Она же, хотя въсвояси, и прииде къ патриарху, благословения просящи от него на домъ, и рече: «Людие мои погании и сынъ мои. Дабы мя богъ соблюлъ от всякаго зла». И рече патриархъ: «Чадо мое вѣрное! Въ Христа крестилася еси и въ Христа облечеся. Христос тя схранити имать, яко же схрани Еноха въ первыя роды и потомъ Ноя в ковчезѣ, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлянъ, Муисея от фараона, Давида от Саула, три отрокы от пещи, Данила от звѣрии, тако и тебе избавить от неприязни и от звѣри и от сѣти дьяволя». И благослови ю патриархъ. И иде с миромъ въ свою землю и прииде къ Киеву. Се же бысть при Соломонѣ, приде царица ефиопьская къ Соломону, слышати хотячи премудрость Соломаню, и многу мудрость видѣ и знамения, яко же и сия блаженная Олга искааше добрѣ мудрости божия. Но она человеческыя, а сия божия. «И ищущеии премудрости, обрящуть благодать. Премудрость на исходищѣхъ поется, на путихъ же деръзновение водить, на краихъ же стѣнъ забралныхъ проповѣдаеться, въ вратѣхъ же градныхъ дерзающе глаголеть. Елико бо лѣтъ незлобивии держатся по правду». От възраста бо си блаженая Олга искаше премудрости и всего въ свѣте семъ и налѣзе бисеръ многоцѣнныи, еже есть Христосъ. Рече бо Соломонъ: «Желание благовѣрныхъ наслажаетъ душю; и приложи сердце твое в разумь: Азъ любящая мя люблю, и ищущии мя обрящуть мя!». И господь рече: «Приходящая ко мнѣ, да не изъждену вонъ». Сии же Олга прииде къ Киеву, присла к неи царь Чемьскыи, глаголя: «Яко много дарихъ тя, ты бо глаголаше ко мнѣ: "Яко азъ възвращуся в Русь, многы дары прислю ти: челядеи, воскъ и скору, и воя на помощь"». Отвѣщавши, Олга рече к нимъ, царевымъ посломъ: «Аще ты, рци, тако же, царю, постоиши у мене в Почаинѣ, яко же и азъ в Суду, тогда ти дамъ». И отпусти послы, рекши. Живяаше же Олга съ сыномъ своимъ съ Святославомъ, и учашеть и мати креститися, и не брежеше того, ни въ уши внимааше, но аще кто хотяаху волею креститися, не браняаху, но ругахуся тому: «Невѣрнымъ бо бѣ вѣра християньска уродьство есть; не смыслиша бо, ни разумѣша». Во тмѣ ходять и не видять славы господня, одебелѣша бо сердца ихъ; ушима тяшко слышати и очима видѣти. Рече бо Соломанъ: «Дѣлателю нечестивыхъ далече от разума», «понеже звахъ вы и не послушасте мене, и растрохъ словеса, и не внимасте, но отмѣтасте моя съвѣты, моихъ же обличении не внимасте, възненавидѣша бо премудрость, от страха господня не изволися, ни хотяаху моихъ внимати съвѣтъ, подраждааху же моя обличения». Яко же бо Олга часто глаголаше: «Азъ, сыну мои, бога познахъ и радуюся. Аще ты познаеши, радоватися начнеши». Онь же не внимааше того, глаголя: «Какъ азъ хощу инъ законъ прияти единъ, а дружина моя смѣятися начнуть». Она же рече ему: «Аще ты крестишися, вси имуть то жде творити». Он же не послуша матери и творяаше нравы поганьскыя, не вѣды, аще кто не послушаеть матере, в бѣду впадаеть, яко же рече: «Аще кто отца или матери не послушаетъ, смерть прииметь». Сеи къ тому гнѣваашеся на матерь. Соломанъ бо рече: «Кажаи злыя приемлеть себѣ досаждение, обличаяи же нечестива поречеть себѣ, обличения бо нечестивымъ мозоль есть. Не обличаи злыхъ, да не възненавидять тебе». Но обаче любляаше Олга сына Святослава, ркуще: «Воля божия да будеть! Аще богъ помиловати въсхощеть роду и земли Рускыя, да възложить имъ на сердце обратитися къ богу, яко же и мнѣ богъ дарова». И се рекши еи моляашеся за сына и за люди по вся дни и нощи, кормяще сына своего до мужества его и до възраста его.

КРЕЩЕНИЕ ОЛГИНО ВЪ ЦАРИГРАДѢ. Въ лѣто 6463 [955]. Иде Олга въ Грекы, и прииде кь Цариграду. И бѣ тогда царъ именемъ Иоань Цимисхиль, и прииде къ нему Олга, и видѣвъ ю добру сущу лицемъ и велми смыслену, и удивлься царь разуму еа, бесѣдова къ ней, рекь ей: «подобна еси царствовати въ градѣ семъ з нами.» Она же разумѣвши, рече кь царю: «азъ погана есмь, да аще мя хощеши крестити, то крести мя самь; аще ли не крестиши мя ты, то не крещуся.» И крести ю царъ съ патриархомъ. Просвѣщена же бывши, радовашеся душею и тѣломъ, и поучи ю патриархь о вѣрѣ, рече ей: «благословена ты вь женахъ Русскыхъ, яко възлюби свѣтъ, а тму остави; благословити тя имутъ сынове Русстии въ послѣдний родъ внукь твоихъ.» И заповѣда ей о церковномъ чину, и о молитвѣ, и о постѣ, и о въздрьжании тѣла чиста; она же стоаше поклонивши главу, яко губа напааема водою внимающи учениа; и поклонившися патриарху, глаголющи: «молитвами твоими, владыко, да сьхранена буду отъ сѣти неприязнены.» Бѣ же наречено имя ей въ крещении Елена, якоже и древняа царици, мати великого царя Костантина. И благослови ю патриархь, и отпусти ю. И по крещении възва ю царь, и рече ей: «хощу тя пояти женѣ себѣ.» Она же рече: «како хощеши пояти, крестивъ мя самъ и нарекь мя дщерию? а въ христианехь того нѣсть закона, а ты самъ вѣси.» И рече ей царь: «обольстила мя еси, Олга.» И вда ей дары многы, злато, и сребро, и паволокы и съсуды многы разноличныя, и отпусты ю, нарекъ дщерию себѣ. Она же отходя въ своаси, и прииде кь патриарху, благословениа просящи отъ него на домъ, и рече ему: «людие мои погани и сынь мой, да бы мя Богъ съблюлъ отъ всякого зла.» И рече ей патриархь: «чадо мое вѣрное! въ Христа крестилаася еси, въ Христа облечеся, Христосъ тя съхранити имать, якоже съхрани Еноха вь пръвыа роди, и потомъ Ноа въ ковчезѣ, Авраама отъ Авимелеха, Лота отъ Съдомлянь, Моисеа отъ Фараона, Давыда отъ Саула, три отрокы отъ пещи, Даниила отъ звѣрий, и тако и тебе избавитъ отъ неприазны, и отъ звѣрий и отъ сѣти диаволя.» И благослови ю патриархь, и иде съ миромъ въ свою землю, и прииде кь Киеву. Се же бысть, яко при Соломонѣ прииде царица Ефиопскаа къ Соломону, слышати хотящи премудрость Соломоню, и многу мудрость видѣ и знамениа: такоже и си блаженна Олга искааше добрѣ мудрости Божиа; но она человѣчскыа премудрости искааше, а Елена Божиа. Пишетъ бо премудрость: ищущеи премудрости обрящутъ благодать, премудрость на исходищихъ поется, на путехъ же дрьзновение водить, на краехъ же стѣнь забралныхь проповѣдуется, въ вратѣхъ же градныхъ дръзающи глаголеть; елико бо лѣть незлобивыи дръжатся по правду. Отъ възраста бо си блаженнаа Олга искааше премудрости и въсего въ свѣтѣ семъ, и налѣзе бисеръ многоцѣнный, еже есть Христосъ. Рече бо Соломонь: желание благовѣрныхъ наслаждаютъ душу; и: приложиши сердце твое въ разумь; азъ любящаа мя люблю, и ищущии мя обрящутъ мя. И Господь рече: приходящаа кь мнѣ не изждену вонь. Сии же Олга прииде кь Киеву, и присла царь къ ней Иоань Чимиский, глаголя: «яко много дарихъ тя; ты бо глаголиши кь мнѣ, яко аще азъ възвращуся въ Русь, многы дары пришлю ти, челяде, и воскь и скору, и воа на помощь.» Отвѣщавши Олга, рече кь царевымъ посломъ: «аще ли ты такоже, царю, постоиши у мене въ Почайнѣ, якоже и азъ въ Суду, тогда ти дамъ»; и отпусти послы, се рекше. Живяше же Олга съ сыномъ своимъ Святославомъ, и учашеть и мати креститися, и не брежаше того, ни въ уши вьнимааше; но аще кто хотяаше волею креститися, не браняаху ему, но ругахуся тому. Невѣрнымъ бо вѣра христианскаа уродьство есть; не смыслиша бо, ни разумѣша въ тмѣ ходять, не видятъ бо славы Господня, одебелѣша бо сердца ихь, ушима тяжко слышати и очима видѣти. Рече бо Соломонъ: дѣлатель нечестивыхъ далече отъ разума; понеже звахъ вы, и не послушасте мене, и распрострохъ словеса, и не вънимасте, но отмѣтасте моя съвѣты, моихъ же обличении не вънимасте, възненавидѣша бо премудрость, отъ страха Господня не изволися, не хотяху моихъ вънимати съвѣть, подражаху же моя обличении. Якоже бо Олга часто глаголаше: «азъ, сыну мой, Бога познахъ, и радуюся; аще ты познаеши, радовати же ся имаши.» Онъ же не внимаше то, глаголя: «како азъ хощу инь законъ приати единъ? а дружина моа смѣятися начнутъ.» Она же рече ему: «аще ты крестишися, вси имутъ тоиже сьтворити.» Онъ же не послуша матери, и творяше нравы поганскыя, не вѣдый истиннаго закона, иже рече: аще кто не послушаетъ матери, въбѣды въпадаетъ, якоже рече Соломонъ: аще кто не послушаетъ отца или матери, смерть прииметъ въскорѣ. Сей къ тому гнѣваашеся на матерь. Соломонъ бо рече: кажай злыа приемлетъ себѣ досаждение, обличаяй же ничестиваго поречетъ себѣ; обличение бо нечестивымъ мозоль есть; не обличай злыхъ, да не възненавидятъ тебе. Но обаче любляше Олга сына Святослава, ркущи: «воля Божиа да будетъ; аще убо будетъ Богъ помиловати въсхощетъ роду моего, и мене, и всеюи земли Русской, да възложитъ имь на сердце обратитися къ Нему и внити въ крещение, якоже нынѣ и мнѣ Богъ дарова.» И се рекши, моляшеся за сына и за вся люди Русскиа по вся дни и въ нощи, кормяще сына своего до мужества его и до възраста его.

В лѣто 6466 [958]. Иде Олга въ Греки, и прииде къ Царюграду. И бѣ тогда царь, именемь Иванъ Чемьскыи, и прииде к нему Олга. И видѣвь ю добру сущу лицемь и смысльну, и удивився царь разуму ея, бесѣдова к неи, рекь еи: Подобна еси царствовати в градѣ семь с нами. Она же разумѣвши, рече к царю: Азъ погана есмь; да аще мя хощеши крестити, то крести мя самь; аще ли, то не крещуся. И крести я царь c патриархом. Просвѣщена же бывши, радовашеся душею и тѣлом; и поучи ю патриархъ о вѣрѣ, рече еи: Благословена ты в женах руских, яко възлюби свѣтъ, а тму остави; благословити тя имут сынове рустии в послѣднии род внукъ твоих. И заповѣда еи о церковнемь чину, и о молитвѣ, и о постѣ, и о милостыни, и о въздержании тѣла чиста. Она же, поклонивши главу, стояше, яко губа напаяема, внимающи учение: и поклонившися патриарху, глаголющи: Молитвами твоими, владыко, да съхранена буду от сѣти неприазньны. Бѣ бо речено имя еи въ крещении Елена, якоже и древняа царица, мати великаго Констянтина. И благослови ю патриархъ, и отпусти ю. И по крещении възва ю царь и рече еи: Хощу тя пояти собѣ женѣ. Она же рече ему: Како хощеши мя пояти, крестив мя самь и нарек мя дщерью, а въ христианех того нѣсть закона, а ты самъ вѣси. И рече царь: Преклюкала мя еси, Олго. И вда еи даръ многи, злато, и сребро, и паволокы, и сосуды различныя, и отпусти ю, нарек дщерию собѣ. Она же хотяще домов, прииде благословениа просящи на домъ и рече ему: Людие мои погани и сынь мои, да бы мя Богъ съблюлъ от всякого зла. И рече патриархъ: Чядо вѣрное, въ Христа крестилася еси и въ Христа облечеся; Христос имать съхранити тя, якоже съхрани Еноха в первыа роды, и потом Ноя в ковчезѣ, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлянъ, Моисеа от фараона, Давида от Саула, три отроки от пещи, Даниила от звѣрии, тако и тебе избавит от неприазнии и от звѣрии, и от сѣтии дьяволихъ. И благослови ю патриархъ, и иде с миром въ свою землю, и прииде къ Киеву. Се же бысть якоже при Соломонѣ: приде царица Ефиопскаа к Соломону, слышати хотяще премудрость Соломоню, и многу мудрость видѣ и знамениа. Такоже и сиа блаженаа Олга искаше добрѣи мудрости Божии, но она человѣчскыя, а сия Божиа. Ищущии бо премудрости обрящет; премудрость на исходищих поется, на путех же дръзновение вводить, на краех же стѣнъ забралных проповѣдается, въ вратѣх же градных дръзающи глаголеть, елико бо лѣт незлобии держатся по правду. Си бо от възраста блаженаа Олга искаше мудростию и всего в свѣтѣ семь, и налѣзе бисеръ многоцѣнныи, еже есть Христос. Рече бо Соломонъ: Желание благовѣрных наслажаа душу, и приложиши сердце твое в разумь, азъ любящаа мя люблю, и ищущии мене, обрящут мя. И Господь рече: Приходящаа ко мнѣ не иждену вонъ. Си же Олга приде к Киеву, и присла к неи царь Чемскыи, глаголя, яко Много дарих тя; ты бо глаголеши ко мнѣ, яко аще азъ възврашуся в Русь, многы дары прислю ти: челядь, и воскъ, и скору, и воя на помощь. Отвѣщавши Олга, рече къ слом: Аще ты, рече, постоиши у мене в Почаинѣ, якоже азъ в Суду, то тогда ти дамъ. И отпусти слы, рекши. Живяше же Олга съ сыномь своимь Святославом, и учяшет имати креститися, и небрежаше того, ни во уши внимати; но аще кто хотяше волею креститися, не браняху, но ругахуся тому. Невѣрнымь бо вѣра христианска уродство есть, не смыслишя бо ни разумѣшя, въ тмѣ ходяще, и не вѣдят славы Господня, одебелѣшя бо сердца их, ушима тяжко слышати и очима видѣти. Рече бо Соломонъ: Дѣлатели нечестивых далече от разума; понеже звах вы, и не послушасте мене, прострох словеса, и не внимасте, възненавидѣшя бо премудрость, а страх Господень не изволишя, ни хотяху моих внимати съвѣтъ, подражаху же моя обличениа. Якоже бо Олга часто глаголаше: Аще, сыну мои, Бога познах и радуюся; аще ты познаеши и радоватися начнеши. Он же не внимаше того, глаголя: Како азъ хощу инъ закон приати единъ, а дружина сему смѣятися начнут. Она же рече ему: Аще ты крестишися, вси имут то же творити. Он же не послуша матери и творяше нравы поганскыа, не вѣдыи, аще кто матере не послушает, в бѣду впадет. Якоже рече: Аще кто отца или матери не послушает, смерть приимет. Сеи к тому гнѣвашеся на матерь. Соломон бо рече: Кажаи злыя, приемлет собѣ досажение, обличаяи нечьстиваго, поречеть себѣ, обличениа бо нечестивымъ мозолие суть, не обличаи злых, да не възненавидят тебе. Но обаче любяше Олга сына своего Святослава, рекущи: Воля Божиа да будет, аще Богъ помиловати хощеть роду моего и земли Рускы, да възложить имъ на сердце обратитися к Богу, якоже и мнѣ Богъ дарова. И си рекши, моляшеся за сына и за люди по вся дни и нощи, кормящи сына своего до мужства его и до възраста его.

В лѣто 6478 [970]. Святославъ посади Ярополка в Киевѣ, а Олга въ древлянѣхъ.

В лѣто 6478[970]. Святослав посади Ярополка в Киевѣ, а Олга в древлянех.

В лѣто 6478[970]. Святославъ посади Ярополка в Киевѣ, а Олга в деревлянахъ.

Въ лѣто 6478 [970]. Князь великыи Святославь Игоревичь, по смерти матери своеи, посажа дѣти своа по княжениемъ: Ярополка посади въ Киевѣ, а Олга въ древлянехъ.

А се княжение Ярополче. В лѣто 6480 [972]. Поиде Святославъ в порогы, и нападе Куря, князь печенѣжьскыи и убиша Святослава, и взяша главу его, и во лбѣ его сдѣлаша чашю и пиаху изъ неи. Свѣнделъ же прииде Кыеву къ Ярополку; а Ярополкъ же княжа в Киевѣ, и воевода бѣ у него Блудъ.

В лѣто 6480[972]. Поиде Святослав в порогы, зимовав в Бѣлобережьи. И нападе на ня Куря, князь печенѣжскыи, и убишя Святослава. И взяша главу его, и во лбѣ его сдѣлашя чашу, оковавше лобъ его, и пиаху из него. Свинтелдъ же приде Киеву къ Ярополку. И бысть всѣх лѣтъ княжениа Святославля 28.

В лѣто 6480[972]. Поиде Святославъ въ порогы, зимовавъ въ Бѣлобережии, и нападъ на нь князь печенѣжескы Куря, и убиша Святослава, и взяша главу его, въ лобѣ его сдѣлаша чашу, оковавши златомъ лобъ его, пияху из него. Свѣнтелдъ же прииде къ Киеву къ Ярополку. И бысть всѣхъ лѣтъ княжения Святославля 28.

Ярополче. В лѣто 6481[973]. Нача княжити Ярополкъ в Киевѣ, и воевода бѣ у него Блуд.

Княжение Ярополче. В лѣто 6481[973]. Нача княжити Ярополкъ в Киевѣ, и воевода бѣ у него Блудъ.

В лѣто 6483 [975]. Ловы дѣюще Свѣньлдицю, именемъ Лутъ, ишедъ бо ис Кыева, гна по звѣри в лѣсѣ; и узрѣ Олегъ, и рече: «кто се есть». И рѣша: «Свѣндельдиць». И заихавъ, уби, бѣ бо ловы дѣя Олегъ. И оттолѣ бысть межи ими ненависть, Ярополъку на Олга; и молвяше всегда Ярополку Свѣнделдъ: «поиди на братъ свои, и приимеши власть его», хотя отомьстити сыну своему.

В лѣто 6483 [975]. Ловы дѣюще Свинтелдицу, именемъ Лютъ, и шед бо ис Киева, и гна по звѣри в лѣсъ, и узрѣ и Олегъ, и рече: Кто се есть. И рѣша ему: Свинтелдич. И заѣхав, уби и, бѣ бо ловы дѣя Олегъ. Но то бысть межи има ненависть Ярополку на Олга, и молвяше всегда Ярополку Свинтелдъ: Поиди на брата своего и приими власть егоѣ, хотяи отмстити сына своего.

В лѣто 6483 [975]. Ловы дѣюще Свентолдовичю, именемъ Лютъ, и шедъ бо ис Киева, и гнася по звѣри в лѣсъ. И узрѣ Олегъ, и рече: «Кто се есть?». И рѣша ему: «Свентелдичь». И заѣхавъ, уби и, бѣ бо ловы дѣя Олегъ. Но то бысть межи има ненависть Ярополку на Олга. И молвяше всегда Ярополку Свѣнтелдъ: «Поиди на брата своего и приими власть его», хотя отмьстити сына своего.

В лѣто 6488 [980]. Начало княжениа Володимиря. И прииде Володимиръ с Варягы к Новугороду и рече посадникомъ Ярополчимъ: «идѣте къ брату моему и тако рците ему: идет Володимиръ на тя, пристраиваися противу на бои». И сѣде в Новѣградѣ; и посла къ Ровъголду Полочку, глаголя сице: «хощю поняти дщерь твою женою себѣ». Он же рече дщери своеи: «хощеши ли за Володимира». Она же рече: «не хощу розувати робичица, на Ярополка хощю». Бѣ бо Рогъволодъ пришед изъ заморья, имяше власть свою в Полотьскѣ, а Турыи Турове, от него же и Турица прозвашася. И приидоша отроци Володимири, и повѣдаша всю рѣчь Рогънѣдинѣ, дщери Рогъволожи, князя Полочьскаго. Володимиръ же собра воя многы, Варягы, Словенѣ, Чюдь, Кривици, и поиде на Рогъволода; в се же время хотяху Рогънѣдь вести за Ярополка. Иде Володимирь на Полтескъ, и уби Рогъволода и два сына, а дщерь его Рогнѣдь поня себѣ женѣ; и поиде на Ярополка. И прииде Володимиръ къ Кыеву съ многыми вои. Не могыи стояти Ярополкъ противу Володимиру, и затворися Ярополкъ в Киевѣ с людьми своими и съ воеводою Блудомъ. Стояше на Дорогожицѣ Володимеръ, обрывъся межи Дорогожицемъ и Капичемъ; и есть ровъ и до сего дни. Володимеръ же посла къ воеводѣ Блуду Ярополчю, с лестью, глаголя: «поприяи ми; аще убию брата своего, любити тя начну въ отца мѣсто своего, и многу честь приимеши от мене; не азъ бо почах братию бити, нь онъ; азъ же того убояхся и приидох на нь». И рече Блуд къ посланнымъ Володимиромъ: «азъ буду тобѣ въ сердце и въ приязньство». О злая лесть человѣческа; якоже Давыдъ глаголеть: «ядыи хлѣбъ мои възвеличилъ есть на мя лесть». Сеи убо льстяше на князя своего льстию. И пакы: «своими льстяху, суди имъ, боже, да отпадут от мыслии своихъ; по множеству нечестиа их изрини а, яко прогнѣваше тя, господи». И пакы тои же Давыдъ глаголеть: «мужь крови и льсти не приполовят днии своих». Се же есть съвѣт золъ, съвѣщавают на кровопролитье; то суть неистовѣ, иже приемше от князя или от господина своего честь или дары, тѣ мыслять о главѣ князя своего на погубление, горьши суть бѣсовъ таковии: и яко и Блуд предасть киязя своего, приимъ от него чьсти многы; сеи бо есть повиненъ крови тои. Сьи бо Блуд затворивъся съ Ярополкомъ, слаше къ Володимиру часто, веля ему приступити ко граду бранию, самъ мысля убити Ярополка; нь нѣлза бѣ гражданы убити его. Блуд же не возмогъ, како бы погубити, замысли лестию, веля ему не излазити на брань из града. И рече Блуд Ярополку: «киянѣ шлются к Володимеру, глаголюще: приступаи ко граду, яко предамы и ти Ярополка; побѣгни из града». И послуша его Ярополкъ; и пакы избѣгъши, пришед затворися въ градѣ Роднѣ на усть Росѣ; а Володимиръ вниде в Киевъ. И осѣдаху Ярополка в Роднѣ; и бѣ гладъ великъ в немъ, и есть притча си и до сего дни: бѣда акы в Роднѣ. И рече Блуд Ярополку: «видѣши ли, колико есть вои у брата твоего; намъ их не пребороти; твори миръ съ братомъ своимъ», льстя под нимъ се. Рече Ярополкъ: «тако буди». И посла Блуд к Володимиру, сице глаголя, яко: «сбыстся мысль твоя, яко приведу к тобѣ Ярополка, пристрои убити и». Володимиръ то слышавъ, и вшед пакы в теремныи дворъ отень, о нем же преже сказахомъ, сѣде ту с вои своими и с дружиною. И рече Блуд Ярополку: «поиди брату своему и рци ему: что ми ни вдаи, то азъ прииму». И поиде Ярополкъ; и рече ему Варяжько: «не ходи, княже, убиють тя; побѣгни в Печенигы и приведеши воя»; и не слуша его. И прииде Ярополкъ к Володимиру; и яко полѣзе во дверѣ, подъяста два Варяга мечема под пазусѣ, Блуд же затвори двери и не дасть по немъ ити своимъ, и тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжько же, видѣвъ, яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа съ двора в Печенигѣ, и много воева с Печенигы на Володимира, и едва приваби, заходивъ ему ротѣ. Володимиръ же залѣже братьню жену Грикиню, и бѣ непразна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо коренѣ золъ плодъ бываеть, понеже была бѣ мати его черницею, а второе, Володимиръ залеже ю не по браку, прилюбодѣичь убо бысть; тѣм же и отець его не любляше: бѣ бо от двою отцю, от Ярополка и от Володимира. Посемъ рѣша Варязи Володимиру: «се градъ нашь, и мы прияхомъ и, да хощемъ имати окупъ на них, по двѣ гривнѣ от человѣка». И рече имъ Володимиръ: «пождите, оже вы куны сберуть, за мѣсяць». И ждаша за мѣсяць, не дасть имъ; и рѣша Варязи: «съльстилъ еси нами, да покажи ны путь во Грекы». Он же рече имъ: «идѣте». И избра от них мужи добры и храбры и мудры, и раздая имъ грады; а прочии же идоша въ Грекы къ Цесарьскому граду. И посла пред ними послы, глаголя сице къ цесарю: «се идут к тобѣ Варязи, не мози ихъ держати въ градѣ, дажь пакы не створять ти зла въ градѣ, якоже здѣ створиша, нь растоцѣ их разно, а сѣмо не пущаи ни единаго». И пакы нача княжити Володимеръ в Киевѣ, и постави на холмѣ внѣ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу сребрену, а усъ златъ, и Хоръса и Дажьба и Стриба, Сеимарекла, Мокошь. И жряху имъ, наричюще их богы, и привожаху сынови свои и дщери, и жряху бѣсомъ, и оскверьняху землю требами своими; и осквернися земля Руская кровьми и холмъ тъи. Нь преблагыи богъ, не хотя смерти грѣшникомъ: на томъ холмѣ церкви святого Василиа есть, якоже послѣди скажемъ. Мы же на преднее възратимся. Володимиръ же посади Добрыню в Новѣгородѣ, уя своего. И пришед Добрыня къ Новугороду, постави Перуна кумиръ над рѣкою Волховомъ, и жряху ему людие новгородстѣи акы богу. Бѣ же Володимеръ побѣженъ похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогънѣдь, юже посади на Лыбедѣ, идеже есть нынѣ селище Передъславино, от нея же родишася 4 сыны: Изяслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, и двѣ дщери; от Грѣкинѣ Святополка, а от Чехинѣ Вышеслава, а от другыя Святослава, Мьстислава, а от Болгарынѣ Бориса и Глѣба; и наложниць бѣ у него 300 Вышегородѣ, а 300 в Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовомъ селищи, еже зовут нынѣ Берестовое. И бѣ несытъ блуда, и приводи к собѣ мужьскы жены, и дѣвицѣ растляя; бѣ бо женолюбець, яко у Соломона бѣ бо, рече, женъ семъсот, а наложниць 300. Мудръ же бѣ, а на конѣць погыбе; сеи же бѣ невѣглас, а на конець обрѣте спасение. Велии господь нашь, и велия крѣпость его, и разуму его нѣсть числа. Зло бо есть женьская прелесть, яко же рече Соломонъ, покаявъся, о женах: «не внимаи злѣи женѣ, медъ бо каплеть от устъ ея, жены любодѣица, во время наслажаеть твои гортань, послѣди же горче желци обрящеши; прилѣпляющимся еи смертью во адъ; на пути бо животныя не находят; блудная же течениа ея, неблагоразумна». Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицах. И о добрых женах рече: «дражьши есть камени многоцѣнна; радуется о неи мужь ея: дѣеть бо мужеви своему благо все житие; и обрѣтши волну и ленъ, створит благопотребная рукама своима; бысть яко корабль, куплю дѣюща, издалеча сбираеть себѣ богатьство; и въстаеть от нощи, и даеть брашно дому и дѣла рабынямъ; видѣвши же тяжение, куповаше: от дѣлъ руку своею насадить тяжение; препоясавши крѣпко чресла своя, и утверди мышци свои на дѣло; и вкуси, яко добро есть дѣлати, и не угасаеть свѣтилникъ ея всю ношь; руцѣ свои простираеть на полезная, локти же свои утвержаеть на вретено; руцѣ свои отверзе убогому, плодъ же простре нищему; не печется о дому своемъ мужь ея, егда гдѣ будеть, вси свои одѣни будут; сугуба одѣниа створи мужю своему, очеръвлена и багряна себѣ одѣниа; взоренъ бываеть во вратех мужь ея, егда же аще сядет на сонмищи съ старци и съ жители земля тоя; и опоны створи, и отдасть в куплю; и уста же своя отверзе смыслено и законно, и в чинъ молвить языкомъ своимъ; въ крѣпость и в лѣпоту ся облече; милостини же ея въздвигоша чада ея, и обогатѣша; и мужь ея похвали ю, жена бо разумна благословена есть, боязнь же господню та да похвалит; дадите еи от плода устну ея, да похвалит во вратех мужь ея».

В лѣто 6488 [980]. Начало княжениа Володимеря. И прииде Володимиръ с варягы к Новугороду и рече посланником Ярополчемь: Идѣте к брату моему и рцѣте ему: Володимиръ идет на тя, доспѣваи противу бится. И сѣде в Новѣгородѣ, и посла к Рогволоду Полотску, глаголя: Хощу пояти дщерь твою женѣ. Он же рече дщери своеи: Хощеши ли за Володимера? Она же рече: Не хощу розути робичища, но Ярополка хощу. Бѣ бо Рогволод пришелъ из Заморья, имѣ бо власть свою в Полотскѣ, а Туры Турове, от негоже и туровци прозвашяся. И приидошя отроци Володимири и повѣдашя ему всю рѣчь Розгнѣдину, дщери Рогволожи, князя Полотского. Володимиръ же събра воя многы, варягы и словены, чюдь и кривици, и поиде на Рогволода. В се же время хотяху Рогнѣдь вести за Ярополка. И прииде Володимирь на Полтескъ, и уби Рогволода и сына его два, а дщерь его Рогнѣдь поя женѣ, и поиде на Ярополка. И прииде Володимиръ Киеву съ вои многы, и не може Ярополкъ стати противу, и затворися в Киевѣ с людми и с Блудом. И стояше Володимиръ обрывся на Дорогожици межи Дорогожицем и Капицем, и есть ров и до сего дне. Володимиръ же посла к Блуду, воѣводе Ярополчю, с лестию, глаголя: Поприаи ми, аще убию брата своего, имѣти тя начну въ отца мѣсто, и многу честь возмеши от мене; не азъ бо почалъ бити братию, но онъ; аз же того убоявся приидох на нь. И рече Блуд к слом Володимеримъ: Азъ буду тобѣ въ сердце и в приазньство. О злаа лесть человечьска! Якоже Давидъ глаголеть: Ядыи хлѣбь мои възвеличилъ есь на мя лесть. Сеи бо луковаше на князя своего лестию. И пакы: Языкы своими лщаху; суди им, Боже да отпадут от мыслеи своих; по множству нечьстиах и изрини а, яко прогнѣваша тя, Господи. И пакы то же Давыдъ: Мужие кровии лсти не преполовят днии своих. Се есть съвѣтъ золъ, иже свѣщевают на кровопролитие; то суть неистови, иже приимше от князя или от господина своего честь или дары, ти мыслять о главѣ князя своего на погубление; горше суть бѣсов таковии, якоже и Блуд преда князя своего, приим от него чсти многы; сеи бо бысть повиненъ крови тои. Сеи бо Блуд затворився съ Ярополком лстя под нимъ, шляше Володимеру часто, веля ему приступати к граду бранью, а самъ мысля убити Ярополка; гражаны же не лзѣ убити его. Блуд же не возмоглъ, како бы его погубити, замысли лестью, веля ему не излазити на брань из града. Рече Блуд Ярополку: Киане шлются к Володимиру, глаголюще: приступаи к граду, яко предамы ти Ярополка; побѣгни из града. Послуша его Ярополкъ, и избѣгъ преди, и затворися в градѣ Роднѣ на усть Реси. А Володимиръ вниде в Киев. И осѣдяху Ярополка в Роднѣ, и бѣ глад великъ в нем; и есть притча сии до сего дни: Бѣда, яко в Роднѣ. И рече Блуд Ярополку: Видиши ли, колико вои у брата твоего? Намъ их не перебороти; твори миръ з братом своим. Лстя под ним се рече. И рече Ярополкъ: Тако буди. И посла Блуд к Володимиру, сице глаголя: Яко сбысться мысль твоя, приведу к тобѣ Ярополка, и пристроися и убии его. Володимир же то слышав вниде в дворъ теремныи отень, о немже преже сказахом, и сѣде ту съ всею дружиною своею. И рече Блуд Ярополку: Поиди к брату своему и рце ему: что ни вдаси, то азъ прииму. Поиде же Ярополкъ, и рече ему Варяжко: Не ходи, княже, убиют тя; побѣгни в Печенѣги и приведеши воя. И не послуша его. И прииде Ярополкъ к Володимиру, и яко полѣзе в двери, подъяста и два варяга мечема под пазуси, Блуд же затвори двери и не да по нем внити своим, и тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжко же, видѣв яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа с двора в Печенѣги и много воева на Володимера с печенѣги; и одва приваби его, заходив к нему ротѣ. Володимир же залеже жену братню грекиню, и бѣ непразна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо корени золъ плод бывает, понеже была бѣ мати его черницею, а второе, Володимиръ заляже ю, но не по браку, прелюбодѣиць убо бѣ. Тѣм же и отець его не любяше, бѣ бо от двою отцу, от Ярополка и от Володимира. По семь рѣша варязи Володимиру: Се град нашь, и мы преяхомь и, да хочемъ имати окупъ на них по две гривны от человека. И рече имъ Володимиръ: Пождите, даже вы куны сберут за месяць. И ждашя за месяць, и не да имъ; и рѣшя варязи: Сълстилъ еси нами, покажи ны путь в Греки. Он же имъ рече: Идѣте. И избра от них мужа добры и смыслены и храбры, и раздаа им грады, прочии же идошя к Царюграду в Грекы. И посла пред ними слы, глаголя сице: Царю, се идуть к тебѣ варязи, не мози их дръжати в градѣ, оли то створят ти зло, яко и зде, но расточи я разно, и семо не пускаи ни одиного. И нача княжити Володимиръ в Киеве, и постави кумиры на хлъму внѣ двора теремнаго: Перуна древяна и главу его сребрену, а усъ злат, и Хорса, и Дажьбога, и Стрибога, и Сѣмаргла, и Мокошь. И жряху им, нарицающе я богы; привожаху сыны своя и дщеря, и жряху бѣсом, и оскверняху землю требами своими; и осквернися кровми земля Руская и хлъмъ тои. Но преблагыи Богъ не хотя смерти грѣшником, на том холмѣ нынѣ церковь стоить святого Василиа, якоже послѣ скажем. Мы же на преднее възвратимся. Володимиръ же посади Добрыню, уя своего, в Новѣгородѣ; и прищед Добрыня к Новугороду, постави кумиръ Перунъ над рѣкою Влъховом, и жряху ему людие новгородьстии яко богу. И бѣ Володимиръ побѣженъ похотью женскою, и бышя ему водимыа: Рогнѣдь, яже посади на Лыбеди, идеже есть нынѣ се лце Передславино, от неяже роди 4 сыны: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двѣ дщери; а от грекини Святополка, от чехыни Вышеслава, а от другои Святослава и Станислава, а от блъгарыни Бориса и Глѣба. А наложниць бѣ у него 300 в Вышегородѣ, а в Бѣлѣгородѣ 300, а на Берестовом 200, и в селцѣ, еже зовут нынѣ Берестовое. И бѣ не сытъ блуда, приводя к себѣ мужскы жены, и девици растляа, бѣ бо женолюбець, якоже и Соломонъ, бѣ бо у Соломона женъ 700 и наложниць 300; мудръ же бѣ, а на конець погибе; се же бѣ невѣгласъ, а на конець обрѣте спасение. Велеи бо Господь нашь, и велиа крѣпость его, и разуму его нѣст числа. Зло бо есть женскаа прелесть, якоже рече Соломон, покаявся, о женах: Не внимаи злѣ женѣ, мед бо каплет от устъ ея, женѣ любодѣици; во время наслажает твои гортань, послѣди же горши жолчи обрящеши, прилѣпляющиися еи смертию въ адъ; на пути бо животныа не находить, блуднаа же течениа ея, не благоразумна. Се же рече Соломон и прелюбодѣицях, и о добрых женах рече: Дражаиши есть камениа многоцѣнна; радуется о неи мужь ея, дѣет бо мужеви своему благо все житие; и обрѣтыи влъну и ленъ, створит благопотребнаа рукама своима; бысть яко корабль, куплю дѣющи издалече, сбирает собѣ богатство; и въстаеть от нощи, и дает брашно дому и дѣло рабыням; видѣвши же тяжанье, куповаше; от дѣл руку своею насадит тяжание; препоясавши крѣпко чресла своя, и утверди мышця свои на дѣло; и вкуси яко добро есть дѣлати; и не угасаеть свѣтилникь ея всю нощъ, руцѣ свои простирает на полезное, лакти же свои устремляет на вретено, руцѣ свои простирает убогому, плод же простре нищому; не печется муж ея о дому своем, егда где будуть; вси свои ея одѣни будут; сугуба одѣаниа створить мужеви своему, очервлена и багряна собѣ одѣаниа; взоренъ бывает въ вратех мужь ея, внегда аще сядет на сонмищи съ старци и съ жители земля; и опоны створи, и отдасть в куплю; уста же своя отвръзе мыслено и законно, и в чинъ молвит языком своим, в крѣпость и в лѣпоту облечеся, милостня же ея въздвигошя чада ея и обогатишя; и муж ея похвали ю, жена бо разумива благосна есть, боязнь бо Господню та да похвалить, дадите еи от плода устну ея, да хвалять въ вратѣх мужа ея.

В лѣто 6488 [980]. Начало княжения великаго князя Владимера Киевьскаго. Прииде Владимеръ к Новугороду с варягы и рече намѣстникомъ Ярополчимъ: «Идете къ брату моему и рцете ему: "Володимеръ грядеть на тя. Устрои воя своя битися"». И сѣде в Новѣгородѣ, и посла къ Рогволду полотескому, глаголя: «Хощу пояти дщерь твою себѣ жену». Онъ же рече дщери своеи: «Хощеши ли за Володимера?». Она же рече: «Не хощу розути робичичя, но Ярополка хощу». Бѣ бо Рогъволодъ пришелъ изъ замория, имѣя бо власть свою Полътескъ; а Туры — Турове, от него же и Туровица прозвашася. И приидоша оттроци Володимери и повѣдаша ему всю рѣчь Рогнѣдину, дщери Рогволожи, князя полотескаго. Володимеръ же събра воя многы, варягы, и словѣни, чюдь и кривичи, и поиде на Рогъволода. В се же время хотяаху Рогнѣдьд вести за Ярополка. И прииде Володимеръ на Полтескъ, и уби Володимеръ Рогъволодае и сына его два, а дьщерь его Рогнѣдь поя жену себѣ. И поиде Володимеръ Киеву с вои многыми, и не може Ярополкъ стати противу, и затворися въ градѣ с людми и съ Блудомъ. И стояше Володимеръ, обрывся, на Дорогожицѣ межди Дорогожецемъ и Капичемъ, и есть ровъ и до сего дни. Володимеръ же посла къ Блуду, воеводѣ Ярополчю, с лестию, глаголя: «Поприяите ми! Аще убию брата своего, имѣти тя начну въ отца мѣсто, и многу честь приимеши от мене. Не азъ бо почахъ братию бити, но онъ. Азъ же, того убоявся, приидохъ на нь». И рече Блудъ к посломъ Володимеримъ: «Азъ буду тебѣ въ приязньство». О злая лесть человеческая! Яко же Давидъ глаголеть: «Ядыи хлѣбы моя, възвеличилъ есть на мя лесть». Се бо луковаше на князя своего лестию. И пакы: «Языки своими льщаху, суди имъ, боже, да отпадуть от мыслии своихъ. По множеству нечестия ихъ, изрѣни я, яко прогнѣваша тя, господи». И пакы Давидъ тои жде рече: «Мужи крови и льсти не преполовять днии своихъ. Се есть совѣтъ золъ, иже свѣщають на кровопролитие; то суть неистовии, иже приимши от князя или от господина своего честь или дары, ти мыслять о главѣ князя своего на погубление. Горьшии суть бѣсовъ таковыи». Яко же и Блудъ преда князя своего, приимъ от него чести многы, сеи бысть повиненъ крови тои. Се Блудъ затворися съ Ярополкомъ, льстя под нимъ, слаше къ Володимеру часто, веля ему приступити къ граду бранию, а самъ мысля убити Ярополка, гражаны же нелзѣ убивати, замысли лестию, веля ему не излазити на брань из града. Рече же Блудъ къ Ярополку: «Кияне шлются къ Володимеру, ркучи: "Приступаи къ граду, яко предадим ти Ярополка". Побѣгни из града». Послуша его Ярополкъ, избѣгъ преди и затворися въ градѣ Роднѣ на усть Роси, а Володимеръ иде къ Киеву и осядааху Ярополка в Роднѣ. И бѣ гладъ в немъ, и есть притча сии до сего дни: «Бѣда, яко в Роднѣ». И рече Блудъ Ярополку: «Видиши ли, колико у брата твоего вои. Намъ ихъ не преборити. Твори миръ съ братомъ своимъ». Льстя под нимъ, си рече. И рече Ярополкъ: «Тако буди». И посла Блудъ к Володимеру, сице глаголя: «Яко сбысться мысль твоя. Приведу к тебѣ Ярополка, и пристроися, уби его». Володимеръ же, то слышавъ, вшедъ въ дворъ теремныи отечьнь, о нем же преже сказахомъ, сѣде ту с вои и з дружиною своею. И рече Блудъ Ярополку: «Поиди къ брату своему и рци ему: "Что ми ни вдаси, то азъ прииму"». И прииде Ярополкъ, и рече ему Варешко: «Не ходи, княже, убиютъ тя. Побѣгни в Печенѣгы и приведеши вои». И не послуша его, и прииде Ярополкъ къ Володимеруж, и яко полѣзе въ двери, подъяста два варяга мечи подъ пазусѣ, Блудъ же затвори двери, не да по немь внити своимъ. И тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжько же, видѣвъ, яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа з двора въ Печенѣгы и много воева на Володимера с печенѣгы, и одва привабиз и, заходивъ к нему ротѣ. Володимеръ же заляже братню жену, грекиню, и бѣ непраздна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо корене золъ плод бываеть, понеже была бѣ мати его черницею, а Володимеръ е заляже, но не по браку, прелюбодѣичичъ убо бѣ, тѣм же и отець его не любляаше: бѣ бо от двою отцю, от Ярополка и от Володимера. По семь рѣша варязи Володимеру: «Се градъ нашь, и мы прияхомъ и. Да хочемъ имати окупъ на нихъ по 299 гривны от человека». И рече имъ Вълодимеръ: «Пождѣте вы, да же куны сберуть за месяць». И ждаша за месяць, и не да имъ. И рѣша варязи: «Сольстилъ еси нами. Покажы ны путь въ Грекы». Он же рече имъ: «Идете». И избра от нихъ мужи добры смыслени и храбры и раздая имъ грады, прочии же идоша къ Царюграду въ Грекы. И посла пред ними послы, глаголя сице царю: «Се идуть к тебѣ варязи. Не мози ихъ держати въ градѣ, или то створять ти зло, яко и здѣ, но расточи я разно, а сѣмо не пускаи ни единаго». И нача княжити Вълодимеръ въ Киевѣ, и постави кумиры на холму внѣ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребряну, а усъ златъ, и Харса, и Дажба, и Стриба, и Сѣмаргла, и Мокошь; и жряаху имъ, нарицающи я богы, привожааху сыны своя и дщери, и жряаху бѣсомъ, и оскверняаху землю свою требами многыми, и осквернися кровьми земля Руская и холм отъ. Но благыи богъ не хотя смерти грѣшникомъ: на томь холмѣ нынѣ церквы стоятьи святого Василия, яко же послѣдь скажемъ. Мы же на преднее възвратимся. Вълодимеръ же посади Добрыню, уя своего, в Новѣгородѣ. И пришедъ Добрыня Новугороду, постави кумиръ Перунъ надъ рѣкою Волхвомъ, и жряаху ему людие Новогородьстии, яко богу. И бѣ Володимеръ побѣжденъ похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогнѣдь, ю же посади на Лыбеди, идежде есть нынѣ селце Предславино, от нея же роди 4 сыны, Изяслава, Мьстислава, и Ярослава, ик Всеволода, и двѣ дщери; от грекини Святополка, а от чехини Вышеславъ, от другия Святославъ и Станислава, а от болгарины Бориса и Глѣба, 11 сынъ — Судиславъл, 12 — Позвиздъ. А наложниць бѣ у него 300 въ Вышегородѣ, а 300 в Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовомъ, вь селцѣ, еже зовуть нынѣ Берестовое. И бѣ не сытъ блуда, приводя к себѣ мужескыя жены и девици, растлѣ я. Бѣ бо женолюбець, яко же и Соломонъ: бѣ бо у Соломона женъ 700, а наложниць 300. Мудръ бѣ, а наконець погыбе. Сеи же бѣ невѣгласъ, а наконець обрете спасение: «Велии бо господь нашь и велия крѣпость его, и разуму его нѣсть числа». Зло бо есть женьская прелесть, яко же рече Соломанъ, покаявся о женахъ: «Не внимаи злѣ женѣ: медъ бо каплеть от устъ ея, женѣ любодѣици, въ время наслаждаеть твои гортань, послѣдь же горчѣе золчи обрящеши; прилѣпляющеися к неи смертью въ адъ, на пути бо животныя не находить, блудная же течения ея неблагоразумна». Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицах, о добрыхъ женах рече: «Драждаиша есть камения многоцѣннаго. Радуется о неи мужь ея, дѣеть бо мужеви своему благо все житие. И обрѣтше волну и ленъ, створить благопотребная рукама своима, и бысть, яко и карабль куплю дѣюще им богатество. И въстаеть от нощи, и даеть брашно дому и дѣла рабынямъ. Видѣв же тяжение, куповаашен от дѣлъ руку своею и насадить тяжение, препоясавше крѣпко чресла своя, и утверди мышца своя на дѣло, и вкуси, яко добро есть дѣлати. И не угасаеть свѣтилникъ ея всю нощь. Руцѣ свои простираеть на полезная, локти же свои устремляетъо на вретено, руцѣ свои простираеть убогому, плодъ же простре нищему. Не печется мужь ея о дому своемъ, егда гдѣ будеть вси свои ея одѣянип будуть, сугубар одѣянияс створять мужеви своему, очервлена и багряна собѣ одѣяният створять. Взоренъ бываеть мужь ея въ вратѣхъ, внегда аще сядеть на сонмищи съ старци и съ жители земля. И опоны створи и отдасть в куплю, и уста же своя отверзе смыслено и законно, и в чинъ молвить языкомъ своимъ, въ крѣпость и в лѣпоту облечеся. Милостиня же ея въздвигоша чада ея и обогатиши, и мужь ея похвали ю. Жена бо разумива благословена есть. Боязнь бо господню та похвалить. Дадите еи от плода устну ея, да хвалитъ въ вратѣхъ мужь ея».

О ИДОЛѢХЪ ПО ВСѢМЪ ГРАДОМЪ. Въ лѣто 6488 [980]. И нача княжити Володимеръ въ Киевѣ, и постави кумири на холму внѣ двора теремнаго: сьтвори Перуна древяна , а главу его сребрену, а усъ у него золотъ, и Харса, и Дажба, и Стриба, и Сѣмаргла, и Мокошъ. И жряху имъ вси людие, нарицающи а богы, привождааху сыны своя и дщеря, и жряху бѣсомъ, и оскверняху землю свою потребами многыми, и осквериися кровми земля Русскаа и холмь тои. Но благый Богъ не хотя смерти грѣшникомь; на томъ холмѣ нынѣ церковь стоитъ великаго Василия, якоже послѣди скажемь. Нынѣ же на предлежащее възвратимся. Володимеръ же посади Добрыню Малковича, дядю своего, въ Новогородѣ; и пришедъ Добрыня къ Новугороду, постави кумирь Перунь надъ рѣкою Вльхвомъ, и жряху ему людие Новогородьстии яко Богу. И бѣ Володимерь побѣждень похотию женьскою, быша у него водимыа, рекше болшиа: Рогнѣдь, иже посади на Либеды вь селцѣ, идеже есть нынѣ словеть селце Предславино. Та же Рогнѣдь убити его хотѣ, ножемъ зарѣзати. Отъ неяже роди 4 сыны: Изяслава, Ярослава, Мстислава, Всеволода, и двѣ дщери; а отъ Грекины Святополка; а отъ Чехени Вышеслава; а отъ другиа Чехини Святослава и Станислава; Судиславъ, Болеславъ; а отъ царевны отъ Анны Борисъ и Глѣбь; а наложниць бѣ у него 300 въ Вышегородѣ, и 300 въ Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовѣмъ въ селцѣ, еже зовутъ нынѣ Берестовое. И бѣ несытъ блудомъ, приводя къ себѣ мужескыа жены и дѣвици растливаа; бѣ бо женолюбецъ якоже и Соломонь: бѣ бо у Соломона жень 700, а наложниць 300, мудръ бѣ, а наконець погибе; сей же бѣ невѣйгласъ, а наконецъ обрѣте себѣ спасение. Велий бо Господь нашь, и велиа крѣпость его, и разуму его нѣсть числа! О ЗЛЫХЪ ЖЕНАХЪ. Зло бо есть женьскаа прелесть, отъ неяже будемъ въздрьжащеся, якоже рече Соломонъ, покаяся, о женахь: не внимай злѣ женѣ; медъ бо каплетъ отъ устъ еа, жены любодѣица, въ время наслаждаетъ твой гортань, послѣди же горчае золчиобрящеши; прилѣпляющися жен любодѣии идутъ смертию въ адъ; на пути бо животныа не нходить, блудна же течениа ея и неблагоразумна. Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицехъ. О ДОБРЫХЪ ЖЕНАХЪ. А о добрыхъ женахъ рече: дръжайши есть камениа многоцѣннаго; радуется о ней мужъ еа, творитъ бо мужеви своему все благо житие; и обрѣтши волну и лень, сътворитъ благопотребная рукама своима; и бысть яко корабль куплю дѣющи издалеча, събираетъ себѣ богатство; и востаетъ отъ нощи, и даетъ брашно дому и дѣло рабынямъ; видѣвше тяжение ; препоясавше крѣпко чресла своа, и утвръди мышца своа на дѣло, и въкуси яко добро есть дѣлати, и не угасаетъ свѣтилникь еа всю нощь; руцѣ свои простираетъ на полезнаа, локти же свои устребляетъ на вретено; руцѣ свои простираетъ убогому, плодъ же простре нищему; не печется мужъ еа о дому своемь, егда гдѣ будетъ, вси свот еа одѣни будутъ; сугуба одѣаниа сътворить мужеви своему, отъ червлена и багряна себѣ одѣаниа сътворитъ; възорень бываеть въ вратѣхъ мужь еа, внегда аще сядетъ на сънмищи съ старци и съ ители земля; и опоны сътворитъ и отдастъ въ куплю; уста же своа отвръзе смыслено и законно, и въ чинь молвитъ языкомъ своимь; вь крѣпость и въ лѣпоту облечеся; милосты ня же еа въздвигоша чада еа и обогатѣша, и мужъ еа похвали ю; жена бо разумлива благословена есть, страхъ бо Господень та похвалитъ; дадите ей отъ плода устну еа, да похвалимъ будетъ въ вратѣхъ мужь еа.

В лѣто 6491 [983]. Иде Володимеръ на Ятвягы, и побѣдѣ Ятвягы, и взя землю их. И прииде Кыеву, и творяще требу кумиромъ с людьми своими. И рѣша старци и боляре: «мещем жребьи о отрока и дѣвицю; на него же падеть, того зарѣжемъ богомъ». И бяшет Варягъ единъ, и бѣ дворъ его, идеже есть церкви святыя Богородица, юже созда Володимеръ. Бѣ же Варягъ тои пришелъ из Грекъ, и держаше втаинѣ вѣру крестияньску; и бѣ у него сынъ красенъ тѣломъ и душею, и на сего паде жребии по зависти дияволѣ. Не терпяшет бо диаволъ, власть имыи надо всѣми, а сьи бяшеть акы тернъ въ сердци; и тщашеся потребити оканныи, и наусти люди. И рѣша пришедше послании к нему, яко «паде жребии на сынъ твои, понеже бо изволиша его бозѣ наши себѣ, да створимъ требу богомъ». И рече Варягъ: «не суть бо бози, нь древо; днесь есть, а утро изъгниеть; не ядят бо бози, ни пиють, ни молвят, нь суть дѣлани руками во дрѣвѣ секирою и ножемъ; а богъ есть единь, емуже служать Грецѣ и кланяются, иже створилъ небо и землю. и звѣзды, солнце, луну и человѣка, и далъ есть ему жити на земли; и ваши бози что сдѣлаша; а сами дѣлани суть. Не дам сына своего бѣсомъ». Они же, шедше, повѣдаша людемъ; абие же онѣ народѣ, вземше оружье, поидоша на нь и обоидоша дворъ около его. Оному же стоящу на сѣнех съ сыномъ своимъ, и рѣша ему: «вдаи сына своего, да вдамы богомъ». Он же рече: «аще суть бозѣ, то пошлют единаго бога и поимуть сынъ мои; а вы чему перетеребуете имъ». И абие онѣ народѣ кликнуша велиимъ гласомъ, и подъсѣкоша сѣни под нима, и тако побиша я. И бяху бо тогда человѣци невѣгласи и погани; и диаволъ радовашеся сему, не вѣдыи, яко близъ погыбель хотяше быти ему. Тако бо преже тщашеся погубити род крестияньскыи, но прогонимъ бяше крестомъ честнымъ во инѣх странах; здѣ же мняше оканныи, яко «здѣ ми есть жилище: здѣ бо не суть учили апостоли, ни пророци прорицали», не вѣдыи пророка глаголюща: «и нареку не люди моя люди моя»; и о апостолехъ же рече: «во всю землю изидоша вѣщаниа их и в конець вселеныя глаголы их». Аще бо тѣломъ апостоли не суть были, нь учениа их яко трубы гласят по вселенѣи въ церквахъ, им же учениемъ побѣжаемъ противнаго врага, и попирающе под нозѣ, якоже попраста и и сиа оба, приимша вѣнець небесныи съ святыми мученикы и с праведникы.

В лѣто 6491 [983]. Иде Володимиръ на ятвягы, и побѣди я, и взя землю их. Прииде к Киеву, творяше требу кумиром с людми своими побѣдѣ с боляры. И рѣшя старци и боляре: Мечемъ жребиа на сыны и на дщеря нашя, о отрока и о девицю, на него же падет, тогда зарѣжем богомь нашимъ. О Иоанѣ христианинѣ и отци его. И бѣше нѣкто человекь Божии единь варяг, и бѣ дворъ его близ церкви святыа Богородица, юже създа Володимиръ, бѣ варяг тои пришол из Грекъ из Царяграда съ сыномъ своим Иоаном, сѣдяще в Киевѣ и дръжаше втаинѣ вѣру христианскую. И бѣ у него сынъ Иоан, красен душею и тѣлом; и на сего паде жребии по зависти диаволи. Не терпяшет бо диавол власть имѣя над всѣми, и се бяшет ему яко тернъ в сердци, и тщашеся потребити окаанныи, не могыи ему то створити, и наусти на нь люди. И рѣшя пришедше посланнии к нему, яко Паде жребии на сынь твои, изволишя бо и възлюбишя и бози наши собѣ, да его сътворимь требу богомъ. И рече варягъ: Не суть то бози, но древо сдѣлано и бездушно, днесь есть, а помалѣ изгнѣет; не ядят бо бози, ни пиют, ни молвять, но суть дѣлани руками в древѣ секирою и ножем, а Богъ есть единъ на небесѣх, ему же служать греци и кланяются; въ имя Исуса Христа сына Божиа крещена есвѣ, иже тои сътворилъ небо и землю, и солнце, и луну, и звѣзды, и человека, и далъ есть ему жити на земли; а ваши бози что створили? Но сами вами сдѣлани суть. И не дам сына своего бѣсом. И ти же шедше повѣдают людемь; и они же, вземше оружие, приидошя на нь, и розьяшя дворъ около его. Он же стоаше на сѣнех съ сыномъ своим. И рѣшя ему: Вдаи сына своего, да вдамы и на требу богом. Он же рече: Аще суть бози, то единого себе прислют бога, да поимуть сынъ мои, а вы чему перетребуетеся имъ. И кликнушя киане, и подсѣкошя сѣни под нима, и тако побиша я, исповѣдающася христьяна; и приаста вѣчную жизнь за святую вѣру мучена, и не свѣсть никтоже, где положиша я. Бѣаху бо тогда человеци невѣгласи и погани. И дьяволъ радовашеся сему, не вѣдыи яко близ погыбель хотяше быти ему. Тако бо преже тщашеся погубити родъ христианскыи, и прогоним бѣ крестомъ честным и въ иных странах. Здѣ же мняшеся окаанныи, яко Зде ми есть жилище, зде бо не суть апостоли учили, ни пророци прорицали. Не вѣдыи пророка глаголюща: И нареку не люди моа людие. И о апостолех бо рече: Въ всю землю изыде вѣщание их, и в конець вселеныа глаголи их. Аще ли и тѣлом апостоли суть не были, но учениа их яко трубы гласят по всеи вселенѣи въ церквах, ихже учениемь побѣжаем противнаго врага и попирающе под нозѣ, якоже попраста и сиа отѣника и приимше вѣнець небесныи и съ святыми мученикы и с праведникы.

В лѣто 6491 [983]. Иде Володимеръ на вятвягы и побѣди я, и взя землю ихъ. И прииде къ Киеву, и творяаще требы кумиромъ с людми своими о победѣ, с боляры. И рѣша старци и боляре: «Мечемь жребия на сыны и на дщери наша от отрока и от девици, на него падеть, того зарѣжемь богомъ нашимъ». О Иоаннѣ християнинѣ и отци его, Христа ради убитъ за веру. И бѣше нѣкто человекъ божии единъ варягъ. И бѣ дворъ единъ, идеже бѣ церкви Святая Богородица, ю же сдѣла Володимеръ. Бѣ варяг отъ пришелъ изъ Грекъ изъ Царяграда съ сыномъ своимъ Иоаномъ, сѣдяще в Киевѣ и держааше в таинѣ вѣру христьяньскую. И бѣ у него сынъ Иоанъ, красенъ душею и тѣломъ, и на сего паде жребии по зависти дияволеи, не терпяшеть бо дияволъ, власть имѣя надо всѣми, и се бяше то ему, яко терно въ сердцѣ, и тщашася потребити окаанныи, не могы ему что створити, и наусти на нь люди. И рѣша, пришедше, погании, послании к нему, яко паде жребии на сынъ твои, изволиша бо и възлюбиша бози наши собѣ, да его створимъ требу богомъ». И рече варягъ: «Не суть то бози, но древо сдѣланно и бездушно. День есть, а по малѣ изъгнееть. Не ядять бози, ни пиють, ни молвять, но суть дѣлано руками въ древѣ секѣрою и ножемъ. А богъ есть единъ на небесѣхъ, ему же служать греци и кланяются. Во имя Исуса Христа, сына божия крещена есвѣ, иже тои створилъ небо и землю, и солнце, и луну, и звѣзды, и человека и далъ есть ему жити на земли. А ваши бози что створили? Но сами вами сдѣланни суть. И не дамъ сына своего бѣсомъ». И ти, шедше, повѣдаша людемъ, и они же, вземъше оружие, приидоша на нь и разьяша дворъ около его, он же стояше на сѣнехъ съ сыномь своимь. И рѣша ему: «Вдаи сына своего, да вдамы на требу богомъ». Он же рече: «Аще суть бози, то единаго себе пришлють бога, да поимуть сынъ мои. А вы чему перетребуетеся имъ?». И кликнуша кияне и подъсѣкоша сѣни под ними, и тако побиша я, исповѣдающася християна. И прияста вѣчную жизнь, за святую вѣру мучена. И не вѣсть никто же, гдѣ положиша я, бѣяху бо человеци невѣгласи погани, и дияволъ радовашеся сему, не вѣдыи, яко близъ погыбель ему хотяаше быти. Тако бо тщашеся погубити родъ християньскыи, и прогонимъ бѣ крестомъ честнымъ и в ынѣхъ странахъ, зде же мняашеся окаанныи, яко «зде ми есть жилище, зде бо не суть апостоли учили, ни пророци прорицали». Невѣдыи пророка, глаголюща: «И нареку не люди моя, люди моя». И о апостолѣхъ бо рече: «Въ всю землю изыдоша вещания ихъ, и в конца вселенныя глаголи ихъ». Аще ли здѣ и тѣломъ апостоли не были, но учение ихъ, яко трубы гласять по всеи вселеннѣи в церквахъ. Их же учениемъ побѣжаемъ противнаго врага и попирающе под нозѣ, яко же и сия попраста оттѣника и приимши вѣнець небесныи съ святыми мученика и с праведникы.

Въ лѣто 6491 [983]. Иде Володимеръ на Ятваги, и побѣди а, и взя землю ихъ. И прииде кь Киеву, и творяше о побѣдѣ требы кумиромъ съ боляры и съ людми своими; и рѣша старци и боляре: «мечемъ жребиа на сыны и на дщеря наша, отрока или дѣвицу; на негоже падетъ жребий, того зарѣжемъ на требу богомь нашимь.» О ИОАННѢ ХРИСТИАНИНѢ И О ОТЦИ ЕГО, УБИТЫХЪ ХРИСТА РАДИ ЗА ВѢРУ. И бѣше нѣкто человѣкь Божий единъ Варягь, христианинъ, живий въ Киевѣ, и бѣ дворь его, идеже есть нынѣ церкви святаа Богородица, юже дѣла Володимерь; бѣ Варягъ той пришолъ изъ Грекь, изъ Царягорода, съ сыномъ своимъ Иоаномъ, сѣдящи въ Киевѣ, и держааше вътайнѣ вѣру христианьскую. И бѣ у него сынь Иоаннь, красень душею и тѣломъ, и на сего паде жребий по зависти диаволой. Не тръпяшетъ бо диаволь, власть имѣа надо всѣми, и се бяшетъ ему яко трънь въ сердци, и тщашеся потребити окаянный, не могый ему что сътворити, и наусти на нь люди. И рѣша пришедше погании къ нему: «яко паде жребий на сынь твой, изволиша бо и възлюбиша его бози наши себѣ: да сътворимъ требу богомъ.» И рече Варягъ: «не суть то бози, но древо здѣланно и бездушьно, днесь есть, а помалѣ изгниетъ; не ядятъ бо сии, ни пиють, ни молвять, но суть дѣлано руками въ древѣ секирою и ножемъ; а Богъ есть единъ на небесѣхь, емуже служатъ Греци и кланяются, въ имя Господа Исуса Христа Сына Божиа крещенна есвѣ, иже той сътворилъ небо, и землю, и солнце, и луну, и звѣзды, и человѣка, и далъ есть ему жити на земли; а вашѣ бози что сътворили? но сами вами здѣлани суть, и не дамъ сына своего бѣсомъ.» И ти шедше повѣдаша людемъ; и они же въземше оружие, приидоша на нь, и разъяша дворъ около его; онъ же стояше на сѣнехъ съ сыномъ своимъ. И рѣша ему: «вдай сына своего, да вдамы и на трѣбу богомъ.» Онъ же рече: «аще суть бози, то единого себе пришлютъ бога, да приидетъ и поиметъ сынъ мой; а вы чему перетребуетеся имъ?» И кликнуша Киане, и подсѣкоша подъ ними сѣни, и тако побиша я, исповѣдающася христиана, и прияста вѣчную жизнь за святую вѣру мучена, и приемше вѣнець небесный съ святыми мученикы и праведникы, и не съвѣсть никтоже, гдѣ положиша ихъ. Бѣаху бо тогда человѣци невѣгласи, погани; и диаволъ радовашеся сему, не вѣдый, яко близь погыбель ему хотяше быти. Тако бо прежде тщашеся погубити родъ христианьскый, и прогонимъ бѣ крестомъ честнымъ въ иныхъ странахъ, здѣ же мняшеся окаанный: яко здѣ ми есть жилище, здѣ бо не суть апостоли учили, ни пророци прорицали, не вѣдый пророка глаголюще: и нареку не люди моа люди моа. И о апостолѣ бо рече: въ всю землю изыдоша вѣщание ихъ, и въ конца вселенныа глаголи ихъ. Аще ли и здѣ апостоли тѣломъ не бѣху, но учение ихъ яко трубы гласятся по вселеннѣй въ церквахъ, ихже учениемъ и повелѣниемъ побѣждаемъ противнаго врага, и попирающе подъ нозѣ, якоже попраста и сиа отьчьника, приемша вѣнець небесный съ святыми мученикы и праведникы.

В лѣто 6493 [985]. Иде Володимиръ на Болгары съ Добрынею, уемъ своимъ, в лодьях, а Торкы берегомъ приведе на конехъ; и тако побѣди Болгары. И рече Добрыня к Володимеру: «соглядах колодникъ, и суть вси в сапозѣх; симъ намъ дани не даяти; поидевѣ искатъ лапотъникъ». И сътвори миръ Володимиръ с Болгары и ротѣ заходиша межи собою; и рѣша Болгаре: «толи не будет мира межи нами, елико же камень начнеть плавати, а хмель грязнути». И прииде Володимиръ Кыеву.

В лѣто 6493 [985]. Иде Володимиръ на блъгары с Добрынею, уемь своим, в лодьях, а тарки берегомь преведе на коних; и побѣди блъгары. И рече Добрыня к Володимиру: Съглядах колодникъ, и суть вси в сапозех; симь дани нам не даяти, поидевѣ искати лапотник. И створи Володимиръ с болгары миръ, и ротѣ заходишя межи собою, и рѣшя болгаре: Толи не будеть межи нами мира, оли камень начнет по водѣ плавати, а хмель грязнути. И приде Володимиръ Киеву.

В лѣто 6493 [985]. Иде Володимеръ на болгары з Добрынею, уемъ своимъ, в лодияхъ, а турки берегомъ переведъ на конихъ, и побѣди болгары. И рече Добрыня къ Володимеру: «Соглядахъ колодникъ, и суть вси в сапозѣхъ. Симъ дани намъ не дати. Поидевѣ искати лопатникъ». И створи Володимеръ с болгары миръ, и ротѣ заходиша межи собою, и рѣша болгари: «Толи не будеть межи нами мира, оли камень почнеть по водѣ плавати, а хмель грязнути». И прииде Володимеръ къ Киеву.

Въ лѣто 6493 [985]. Иде Володимерь на Болгары со Добрынею, уемъ своимъ, въ лодиахъ, а Торки берегомъ переведь на конехъ, и прииде и Болгары побѣди. И рече Добрыня Володимеру: «съглядахъ колодникъ, и суть вси въ сапозехъ; поидемъ отсуду, на сихъ намъ дани не имати, но поидевѣ искати лапотникъ». И сътвори Володимерь з Болгары миръ, и ротѣ заходиша межи собою, и рѣша Болгары: «толи не будетъ межи нами мира, коли камень начнетъ по водѣ плавати, а хмель грязнути; тогда вамъ дань взяти.» И прииде Володимерь кь Киеву.

В лѣто 6496 [988]. Иде Володимирь въ силѣ велицѣ на Коръсунъ, град грѣческыи; затворишася коръсуняне въ градѣ. И ста Володимиръ об онъ полъ града в лименѣ, вдале града единаго стрѣлѣща; и боряху крѣпко гражданѣ; Володимиръ же обьстояше град. Изнемогаху людие въ градѣ, и рече Володимеръ ко гражданомъ: «аще ся не вдасте, имамъ стояти здѣ за три лѣта». Они же не послушаша того. Володимиръ же изьряди воя своя, и повелѣ сути приспу къ граду. Сим же спущимъ, корсуняне подкопавше стѣну градную, крадяху сыплемую пръсть и ношаху к собѣ въ град, спуще посредѣ града; вои же присыпаху боле; Володимеръ стояше. И се мужь корсунянинъ стрѣли, именемь Анастасъ, и написавъ сице на стрѣлѣ: «кладяже суть за тобою от въстока, ис того вода идет по трубѣ; копавъ, переими». Володимеръ же се слышавъ, възрѣвъ на небо, и рече: «аще ся се сбудет, имамъ ся крестити». И ту абие повелѣ копатѣ прекы трубамъ, и переняша воду; и людие изнемогоша жаждею водною, и предашася; и вниде Володимеръ въ град и дружина его. И посла Володимеръ, рекъ цесарема Василию и Костянтину, глаголя сице: «се градъ вашь славныи взях, слышю же и се, яко сестру имѣета дѣвою; да аще ея не вдасте за мя, се сътворю граду вашему, якоже и сему створих». Сия же глаголы слышавша цесаря, печална быста; воздаста вѣсть Володимиру, сице глаголюща: «недостоить крестияномъ за поганыя даяти; аще ли ся крестиши, то и се получиши, и царство небесное приимеши, и с нами единовѣрникъ будеши; аще ли сего не хощеши створити, не можемъ дати сестры своея за тя». Си слышавъ Володимиръ, рче посланнымъ от цесарю: «рцѣта цесарема тако: яко крещуся, яко испытах преже днии сих законъ вашь, есть ми любъ, и вѣра ваша и служение, еже ми повѣдаша послании нами мужи». Си слышавша цесаря, ради быста, и умолиста сестру свою, именемь Анну, и посласта к Володимеру, глаголюща: «крестися, тогда послевѣ к тобѣ сестру свою». И рче Володимир: «да пришедши крестите мя, съ сестрою вашею [единовѣрник хощу быти]». Они же цесарѣ, послушаста словесѣ сего и послаша к нему сестру свою Анну и сановникы нѣкыя и прозвутеры. Она же не хотяше ити: яко «въ поганыя, рече, иду; лучши бы мнѣ здѣ умрети». И глаголаша еи братья: «егда како тобою обратить богъ Рускую землю в покаяние, а Гречьскую землю избавиши от лютыя работы; видѣши бо, колико Русь сътвориша Грѣкомъ зло; и нынѣ аще не идеши, тоже имут сотворити намъ»; и одва ю принудиша. Она же, всѣдъши в кубару, и цѣловавши ужикы своя с плачемъ, и поиде чресъ море. Якоже пришедши къ Корсуню, излѣзоша корсунянѣ из града, и приидоша на брегъ, и поклонишася цесарици, и введоша ю въ град, и посадиша и в полатѣ. По божию же строю в се время разболѣся Володимиръ очима, и не видяше ничто же, и тужаше велми, и не домышляше, что створити. И посла к нему цесариця, сице глаголющи: «аще хощеши избыти болезни сея, то въскорѣ крестися; аще ли [не крестишися], то не имаши избыти сего». Си слышавъ Володимеръ, рче: «да еще се истина будеть, то по истинѣ великъ богъ крестиянескъ»; и повелѣ крестити ся. Абие епископъ корсуньскыи с попы, огласивъ, крести Володимира; яко възложи руку на нь, и абие прозрѣ. Видѣ же се Володимеръ напрасно исцѣление, прослави бога, рекыи: «то перво увидѣх бога истиннаго». Се же видѣвше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся въ церкви святого Василиска; и есть церкви та стоящи в Корсунѣ на мѣстѣ посредѣ града, идеже корсунянѣ торгъ дѣют; полата же Володимиря въскраи церкви стоить и до сего дни, а царицина за олтаремъ есть и до сего дни. По крещении же приведе цесарицю на брачение. Се же, не вѣдуще право, глаголють, яко крестился есть въ Киевѣ, инѣи же рѣша: в Василевѣ, друзии же инако сказающе. И крещену же Володимеру, и преда вѣру крестияньскую, глаголюще сице: «да не прельстять тебе нѣцѣи от еретикъ, нь вѣруи, сице глаголя: Вѣрую въ единого бога Отца, вседержителя, творца небу и земли, и до конца вѣру сию. И пакы: вѣрую въ единаго Отца не рожена, и во едина Сына рожена, и въ единъ святыи Духъ исходящь, три собьствена и свершена, мыслема, раздѣляема числомъ собьственнымъ, собьствомъ, а не божествомъ; раздѣляеть бо ся нераздѣлно и совокупляется неразмѣсно, Отець бо богъ Отець, присно сыи, пребываеть въ отецьствѣ, не роженъ, безначаленъ, начало и вина всѣмъ, единѣмь нерожениемъ старьи сыи сыну и Духови, от него же ражается Сынъ преже всѣх вѣкъ, исходить же Духъ святыи и безъ времене и безъ тѣла; и вкупѣ Отець и вкупѣ Сынъ и вкупѣ Духъ святыи есть; Сынъ подобносущенъ и безначаленъ Отцю, рожениемъ точию разденьствуа Отцу и Духу; Духъ есть Духъ пресвятыи, Отцю и Сыну подобносущну и присносущно; Отцу бо отецьство, Сыну же сыновьство, святому же Духу исхождение; ни Отець бо въ Сынъ или въ Духъ преступаеть, ни Сынъ въ Отца и Духа, и Духъ въ Сынъ или въ Отець: неподвижима бо своиствиа. Не трие бози, нь единъ богъ, понеже единъ божество въ трех лицехъ. Хотѣнием же Отець же и Духъ свою спасти тварь, от отечьскых ядръ, их же не оступи, сшед, и въ дѣвичьское ложе пречистое, акы божие сѣмя, вшед и плоть съдушьну, словесну же и умьну, не преже бывшю, приимъ, изиде богъ воплощенъ, родивъся неизреченно и дѣвство матери схрани нетлѣнно, не смятение, ни размѣшение, ни измѣнениа пострадавъ, нь пребывъ еже бѣ, бысть еже и не бѣ, приимъши рабии зракъ истиною, не мечьтаниемъ, всяческы, развѣ грѣха, намъ подобенъ бывъ. Волею бо родися, волею взалка, волею вжада, волею трудися, волею устрашися, волею умре, истиною, а не мечьтаниемъ; вся естественая, не оклеветаны страсти человѣчества. Распят же ся и смерти вкуси безгрѣшныи, въскресъ въ своеи плоти, не видѣвши истлѣниа, на небеса взыде и сѣде одесную Отца; приидеть пакы съ славою судить живымъ и мертвымъ; якоже возиде съ своею плотию, тако и сниде. К симъ едино крещение исповѣдаю, водою и Духомъ исповѣдаю; приступаю къ пречистымъ таинамъ, вѣрую въ истину тѣло и кровъ; приемлю церковная преданиа, и кланяюся честнымъ иконамъ, кланяюся древу честному и кресту, и святымъ мощемъ, и святымъ сосудом. Вѣрую же седми соборъ святых отець, иже бысть пръвыи в Никеи 300 и 18, иже прокляша Ариа и проповѣдаша вѣру непорочну и праву, вторыи же сборъ в Костянтѣнѣ градѣ святых отець 100 и 50, иже прокляша Макидониа духоборца и проповѣдаша троицю единосущьну; третии же въ Ефесѣ святых отець 200 на Несториа, его же прокленше, проповѣдаша святую богородицю; четвертыи, иже в Халкидонѣ, святыхъ отець 600 и 30 на Евтуха и на Диоскора, ею же прокляша святии отци, изгласивше съвръшена бога, свершена человѣка господа нашего Иисус христа; пятыи соборъ въ Цесариградѣ святыхь отець 100 и 60 и 5 на Аргенова преданиа, на Евагриа, их же прокляша святии отци; 6 соборъ въ Цесариградѣ святых отець 100 и 70 на Сергиа и Кира, их же прокляша святии отцы; 7 соборъ в Никии святыхь отець 300 и 50 ихъ же прокляша, понеже бо не покланяются иконамъ. Ни приимаи же учениа у Латинь, их же учение развращено: вълѣзъши въ церковъ, не покланяются иконамъ, но стоя поклонится, и, поклонивъся, написаеть крестъ на землѣ и цѣлуеть, и въставъ простъ, станеть на немъ ногама; да легъши цѣлуеть, а въставъ попираеть. А сего апостоли не предаша; предалѣ бо суть святии апостоли крестъ поставленыи цѣловати, и иконы предаша. Лука бо еуангелистъ первое посла в Римъ написавыи, якоже глаголеть Василии: «икона на пръвыи образъ приходит». Пакы же и землю глаголють матерью. Да аще имъ есть земля мати, то отець имъ есть небо: искони богъ створи небо и землю; то тако глаголють: «отче нашь, иже еси на небесѣх». Аще ли, по сих разуму, земля есть мати, то почто плюють на матерь свою, да сѣмо ю лобызаеть, а сѣмо ю оскверняеть. Сего же Римлянѣ преже не творяху, нь исправляху на всѣх соборѣх, сходяще от Рима и от всѣх престолъ. На первомъ сборѣ, еже на Ария в Никии, от Рима прииде Селивестръ, посла прозвутеры , епископы от Александрѣя Афанасии, а от Цесаряграда Митрофанъ посла епископы от себе; и тако исправливаху вѣру. На втором же соборѣ от Рима Димасъ, а от Александрѣя Тимофѣи, от Антиохия Мелетии, Кирилъ Ерусалимьскыи, Григории Богословець. На 3-мь сборѣ Келестинь Римъскыи, Григории Богословець, Кирилъ Александрѣискыи, Увеналии Ерусалимъскыи. На четвертом же Леонтѣи Римьскыи, Анатолии Цесаряграда, Увеналии Ерусалимьскыи. На пятомъ же сборѣ Римьскыи Велигнии, Евтухии Цесаряграда, Аполинарии Ерусалимьскыи, Домнинъ Антиохиискыи. На 6-мь же съборѣ от Рима Агафонъ, Георгии Цесаряграда, Феофанъ Антиохиискыи, а от Олександрия Петръ мнихъ. На 7-мь же съборѣ Андриянъ от Рима, Тарасии Цесаряграда, Политьянъ Александрѣискыи, Феодорит Антиохиискыи, Илья Ерусалимъскыи. Сии вси, съ своими епископы сходящеся, исправляху. По семъ соборѣ Петръ же Гугнивыи съ инымы, шедши в Римъ, престолъ въсхвативъ, и разврати вѣру, и отвергъся престола иерусалимъскаго и александрьскаго и Цесаряграда и антиохиискаго, и възмути Италию всю, сѣюще учение свое разно. Тѣм же держать не въ едино съглашение вѣру, нь разно: ови бо попове, одиною женою оженивъся, служат, а друзии, и до седми женъ держаще, служать; ина же многа разно держать, ихже блюдися учениа; пращають же грѣхы на дару, еже есть злѣе всего. Богъ да съхранить тя от сего». Володимиръ же посемъ поимши цесарицю и Анастаса и попы корсуньскыя, съ мощьми святого Климента и Фива, ученика его, и поима съсуды церковныя и иконы на благословение собѣ, и постави церковь въ Корсунѣ на горѣ, иже сыпаша средѣ града, крадуще приспу; сиа же церкви стоить и до сего дне. И взя же, идущи, мѣдянѣ двѣ капици и 4 конѣ мѣдяны, яже и нынѣ стоятъ за святою Богородицею, яко уже не вѣдуще мънять я мраморянѣ суща. Вдасть же за вѣно Корсунь град опять цесарицѣ дѣля; а самъ прииде Кыеву. И яко прииде, и повелѣ кумиры испроврещи, и ови иссѣщи, и другыя огневи преда; Перуна же повелѣ привязати коневи къ хвосту и влещи с горы по Бирицеву на Ручаи, и 12 мужа пристави бити жезлиемь. Се же не яко древу чюющу, нь на поругание бѣсу, иже прелщаше симъ образомъ человѣкы, да възместье прииметь от человѣкъ. Велии еси, господи, чюдна суть дѣла твоя; вчера чтимъ от человѣкъ, днесь поругаемъ. Влекому же ему по Ручаеви къ Днѣпру, плакахутся его невѣрнии людие, еще бо бяху не прияли святого крещениа. И привлекша и, вринуша и въ Днѣпръ. И пристави Володимиръ, рекъ сице: «аще гдѣ пристанеть, то отрѣваите и от брега, дондеже проидет порогы, охабитеся его». Они же повелѣное створиша; и яко пустиша и проиде сквозѣ порогы, изверже и вѣтръ на рѣнь, и оттолѣ прослыся и Перуня рѣнь, яко и до сего дни словет. Посем же Володимиръ посла по всему граду, глаголя: «аще кто не обрящется на рѣцѣ, богат, убогъ, или нищь, или работникъ, противенъ мнѣ будет». Се слышавше людие, с радостью идяху, радующеся и глаголюще: «аще се бы было не добро, не бы сего князь и бояре прияли». Наутриа же изиде Володимиръ с попы цесарицины с корсуньскыми на Днѣпръ, и снидеся бещисла людии, и влѣзоша въ воду, и стояху инъ до шии, друзии же до персии, младыя же от брега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху; попове же стояще, молитвы творяху. И бяше видѣти радость на небеси и на земъли, толко же душь спасаемых; а дияволъ, стоня, глаголаще: «увы мнѣ, яко отсюду прогонимъ есмь; здѣ бо мнях жилище, яко здѣ несуть учения апостольска, ни суть вѣдуще бога, нь веселяхся о службѣ их, еже служаху мнѣ; и се уже побѣжаемъ есмь от невѣглас, а не от апостолъ, ни от мученикъ; не имамъ уже царствовати во странах сих». Крестивъшемъ же ся людемъ, и идоша когождо в домы своя. Володимиръ же радъ бывъ, яко позна самъ бога и людие его, възрѣвъ на небо, рече: «боже, створивыи небо и землю, и призри на новыя сиа люди, и даи же имъ, господи, увидити тебе, истиннаго бога, якоже увѣдѣша страны крестияньскыя; утверди вѣру в нихъ праву и несовратно, и мнѣ помози, господи, на противнаго врага, да, надѣяся на тя и на твою державу, побѣжю козни его». И сиа глаголавши, повелѣ рубити церкви и поставляти по мѣстомъ, идѣже стояша кумиры; и постави церковь святого Василья на холмѣ, идѣже стояша кумиры Перунъ и прочии, идѣже требы творяху князь и людие. И нача ставити по градом церкви и попы, и людие на крешение приводя по всѣм градом и селомъ. И пославъ, нача отъимати у нарочитои чядѣ дѣти и давати на учение книжное; матери же чад сихъ плакахуся по нихъ, еще бо не бѣ утвердилася вѣра, нь акы по мртвицех плакахуся. Сим же раздаяномъ на учение книгамъ, сбыстся пророчество на Рускои землѣ, глаголющее: «в оны дни услышат глусии словеса книжная, и ясенъ будет языкъ гугнивых». Яко не бѣша предѣ слышали словесъ книжных, нь по божию строю и по милости своеи помиловавыи богъ, якоже рече пророкъ: «помилую, его аще хощу, помилую»; помилова ны пакы банею бытья и обновлениемъ духа; по изволению божию, а не по нашимъ дѣломъ. Благословенъ господь Исус христос, иже възлюби новыя люди, Рускую землю просвѣти крещениемь святымъ. Тѣмь же и мы припадаемъ к нему, глаголюще: господи Иисусе христе, что ти въздамы о всѣх, яже въздасть намъ ты, грѣшникомъ намъ сущимъ; и недоумѣемъ противу даромъ твоимъ възданиа. Велии еси, господи, чюдна суть дѣла твоя, и величеству твоему нѣсть конца; в род и род и въхвалимъ дѣла твоя, ркуще съ Давыдомъ: «приидѣте, возрадуемся господеви, въскликнемъ богу спасу нашему, варимъ лице его исповѣданиемъ, исповѣдающеся ему, яко благъ, яко в вѣкы милость его; яко избавил ны есть от врагъ наших», ркуще, от идолъ суетных. И пакы речемъ съ Давыдомъ: «въспоите господеви пѣснь нову, воспоите господеви вся земля; въспоите господеви и благословите имя его, благовѣстите день от дни спасениа его; възвѣстите въ языцѣх славу его, въ всѣх людех чюдеса его; яко велии господь, хваленъ зѣло, и величеству его нѣсть конца. Колко ти радости: ни единъ, ни два спасается. Рече бо господь: яко «радость бываеть о единомъ грѣшницѣ кающимся»; се же ни единъ, ни два, нь бещисленое множество къ богу приступиша, святымъ крещениемъ просвѣщени. Яко же пророкъ рече: «въскроплю на вы воду чисту, и очиститеся от идолъ ваших и от грѣхъ ваших». А пакы другыи пророкъ рече: «кто яко богъ, отъемля грѣхы и преступая неправду; яко хотяи милостивъ есть; тъи обратить и ущедрит ны и погрузить грѣхы наша во глубинѣ». Ибо Павелъ глаголеть: «братье, елико насъ крестишася въ христа Исуса, въ смерть его крестихомся, погребохомся убо с нимъ крещениемъ въ смерть; да якоже въста христос от мертвых славою отчею, якоже и мы въ обновление житья поидемъ ». И пакы: «ветхая мимоидоша, и се быша новая; нынѣ намъ приближися спасение; нощь успѣ, а день приближися; им же приближение обрѣтохом вѣрою благодать сию; им же хвалимся и стоимъ; нынѣ же, свободившеся от грѣха, поработѣвшеся господеви, имате плод вашь въ священие; тѣм же должни есме работати господеви, радующеся; рече бо Давыдъ: «работаите господеви съ страхом, и радуитеся ему съ трепетомъ». Мы же возопиемъ ко владыцѣ богу нашему, глаголюще: благословенъ господь, иже не дасть насъ в ловитву зубомъ их; сѣть сокрушися, а мы избавлени быхомъ от прельсти диаволя. И погыбе память их со шюмомъ; и господь въ вѣкы пребываеть, хвалимъ от рускых сыновъ, пѣваемъ въ троици; а дѣмонѣ проклинаеми от вѣрных человѣкъ и от говѣиных женъ, иже прияли суть крещение и покаяние въ отпущение грѣховъ, новии людие, крестиянѣ, избрании богомъ. Володимиръ же просвѣщенъ самъ и сыновѣ его с нимъ 12, ихъ имена: 1. Вышеславъ, 2. Изяславъ, 3. Святополкъ, 4. Ярославъ, 5. Всеволод, 6. Святославъ, 7. Мьстиславъ, 8. Борисъ, 9. Глѣбъ, 10. Станиславъ, 11. Позвиздъ, 12. Судиславъ. И посади Вышеслава в Новѣгородѣ, а Изяслава в Полотскы, а Святополка в Туровѣ, а Ярослава в Ростовѣ. Умеръшю же старѣишему Вышеславу в Новѣгородѣ, и посади Ярослава в Новѣгородѣ, а Бориса в Ростовѣ, а Глѣба в Муромѣ, Святослава в Древлянех, Всеволода в Володимирѣ, Мьстислава Тмутороканѣ. И рече Володимиръ: «не добро есть малъ город около Кыева», и нача ставити городы по Деснѣ и по Въстри и по Трубежю и по Сулѣ и по Стругнѣ, и нача порубати мужи лучьшии от Словенъ и от Кривиць и от Чюди и от Вятиць и от всѣх град; бѣ бо рать от Печенигъ; и бѣ бьяся с ними и одоляя имъ.

О ВЗЯТИИ КУРЬСУНЬСТѢМЬ И О КРЕЩЕНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВЛАДИМЕРА СВЯТОСЛАВИЧА, ВНУКА ИГОРЕВА. И минувшу лѣту , поиде же Володимерь съ вои своими на Курсунь, градъ Греческый, и затворишася Корсуняне въ градѣ; и ста Володимерь обонполь града въ лимени, далѣ града стрѣлища единого, и боряхуся крѣпко гражане; Володимеръ же обстоа подъ нимъ, и много стоа подъ нимъ. И изнемагааху людие вь градѣ, и рече Володимеръ кь гражаномъ: «аще ся не водаста, стояти имамь зде за 3 лѣта;» и они же не послушаста того. Володимеръ же изрядивъ свои вои , повелѣ приступати кь граду и прьсты сыпати. Симъ же сыплющемъ, Корсуняне подъкопавше стѣну градскую, и крадяху сыплемую пръсть, и ношааху кь себѣ вь градь, и сыплюще посредѣ града; и вои присыпааху боле. Володимеръ же стояше. Нѣкто же мужъ Корсунянинь, именемъ Анастасъ, стрѣливъ изъ града, написавь на стрѣлѣ сице, глаголя: «кладязи, иже суть отъ востока за тобою, и отъ тѣхь по трубамъ идетъ вода; и окопавше переими.» Володимеръ же се слышавь, и възрѣвь на небо, и рече: «аще ся събудеть, и самъ ся крещу.» И ту абие повелѣ копати перекы трубамъ, и преяша воду; и людие изнемагааху въ градѣ нужею водною жажею, и предашася. И внииде Володимерь въ градъ и вси вои его, и посла Володимеръ кь царема Греческыма, Василию и Костантину, глаголя: «се градъ вашь силный възяхъ; слышахъ же и се, яко сестру имѣста дѣвою, да аще еа не вдаста за мене, сътворю граду вашему, якоже и сему сътворихъ, и землю вашу плѣнити имамъ.» Се слышавше царя, быста печална; оны же послаша къ нему вѣсть, сице глаголюще: «недостойно есть христианомъ за поганыя даати; аще ся крестиши, то и се получиши, и царство небесное улучиши приати, и съ нами единовѣрникь будеши; аще ли сего не въсхощеши сътворити, не можемь вьдати сестры своеа за тя.» Се слышавъ Володимерь, рече посланымъ отъ царя: «глаголита царема тако: яко азъ крещуся, занеже испытахъ прежде сихъ днехъ законъ вашь, есть ми люба вѣра ваша и служение, се же бо ми повѣдаша послании нами мужи.» И се слышавше царя, рада быста, и посласта кь сестрѣ своей, глаголюще: «яко Володимеръ проситъ тя за ся.» Она же отвѣща: «не хощу азъ за поганого ити.» Они же рѣша къ ней: «егда како тебе ради обратить его Господь, и просвѣтиши его и землю ихъ, насъ же и градъ нашь отъ плѣнениа избавиши, и себѣ вѣнець отъ Бога приимеши»; и едва умолиста сестру свою именемъ Анну. АННА. И посласта къ Володимеру, глаголюще: «крестися, тогда послевѣ къ тебѣ сестру свою.» И рече Володимеръ: «да пришедши сь сестрою вашею и крестите мя.» И послушаста царя, и посласта сестру свою, и сановники нѣкыа и прозвитеры; она же не хотяаше ити: «яко въ поганыа», рече, «иду, луче бо ми зде умерети.» И рѣста ей брата: «еда како обратитъ Господь Богь тобою Русскую землю въ покаание, а Греческую землю избавиши отъ лютыа рати: видиши ли колика зла сътвориша Русь Грекомъ? и нынѣ, аще не идеши, тоже имуть сътворити намъ»; и едва принудиша ю ити. Она же сѣдши вь корабль, цѣловавше ужикы своа съ плачемъ, поиде черезъ море; н яко прииде (къ) Корсуню, изыидоша Корсуняне съ поклономь, и ведоша ю вь градъ, и посадиша ю въ полатѣ. ВОЛОДИМЕРЪ ХОРЫЙ. По строению же Божию, въ то время разболѣся Владимиръ очною болѣзнию , и не видяше ничтоже, и тужашетъ велми, и не домышляашеся что сътворити; и посла къ нему Анна царица, ркущи: «аще хощеши избыти болѣзни сеа, то вьскорѣ крестися; аще ли ни, то не имаши избыты болѣзни сеа.» Се слышавь Володимеръ, рече: «да аще се истинна будетъ, то по истиннѣ великь Богь христианскый», и повелѣ крестити ся. Епископъ же Корсуньскый съ попы царициными, огласивъ Владимера, и нарече имя ему Василий, и крести его; яко възложи руку на нь, абие прозрѣ. Видѣвъ же се Владимирь напрасное исцѣление, и прослави Бога, рекь: «топере увѣдахъ Бога истиннаго.»Се же увидивши, боляре его мнози крестишися. Крести же ся въ церкви святаго Иакова, и есть церкви та стояща въ Корсунѣ посредѣ града, идеже торгь дѣють Корсуняне; полата же Владимерова край церкви стоала до второго взятиа Корьсуньского, а царицина полата за олтаремь. По крещении же приведе царицу на брачение. Се же не свѣдуще глаголють неправо, яко крестился есть въ Киевѣ; инии же рѣша: въ Василевѣ; друзии же инако скажутъ. НАПОМИНАНИЕ ВОЛОДИМЕРА, АБЫ СЯ НЕ ЗАВИЛЪ ПРЕЛЩАТИ ИНОВѢРЦЕМЪ. Крещену же Владимеру, предаша ему вѣру христианьскую, ркуще сице: «дане прельстятъ тебе нѣции отъ еретикъ, но вѣруй, сице глаголя: вѣрую въ единого Бога Отца, вседръжителя, творца небу и земли, и до конца вѣру сию. И пакы: вѣрую въ единого Бога Отца нерожденна, и въ единого Сына рожденна, и въ единъ Святый Духь исходящь: три собьства съврьшена, мыслена, раздѣляама числомь събьственымъ собьствомъ, а не божествомъ; раздѣляетъ бо ся нераздѣлно, и съвъкупляется неразмѣсно. ОТЕЦЪ НАЧАЛО И ВИНА. Отецъ бо , присно сый, пребываетъ въ отечествѣ, нероженъ, безначалень, начало и вина всѣмъ, единѣмъ нерождениемъ старѣй сый Сыну и Духови, отъ негоже раждается Сынь прежде всѣхъ вѣкь, исходитъ же Духь Святый безъ времене и безъ лѣта, въкупѣ Отецъ, вкупѣ Сынь, вкупѣ Духь Святый есть. Сынъ подобносущень и безначалень Отцу, рождениемь точию разньствуа Отцу и Духови. Духъ есть пресвятый, Отцу и Сыну подобносущно и присносущно. Отцу бо отчьство, Сыну же сыновство, Святому же Духу исхождение. ГРИГОРИЙ БОГОСЛОВЪ. Ни Отець бо въ Сынь или въ Духь преступаеть, или Сынъ въ Отца и Духа, и Духь ли въ Сына или въ Отецъ; неподвижима бо свойства. Не трие Бози, но единь Богь, понеже едино божество въ трехъ лицихъ. Хотѣниемъ Отца же и Духа свою спасти тварь, отъ отчьскыхь ядрь, ихже не отступи, съшедъ въ дѣвическое ложе пречистое, яко Божие сѣмя въшедъ, и плоть съдушевну, словесну же и умну, не прежде бывшу, приемъ, изыде Богъ въплощень, и родися неизреченно, и дѣвьство мати съхрани нетлѣнно. Не смятение, ни размѣшение, ни измѣнениа пострадавъ, но пребывъ, еже бѣ, бысть, еже и не бѣ, и приемъ рабий зракь истинною, а не мечтаниемь, всяческы, развѣ грѣха, намъ подобень бывь, волею бо родися, волею възалкася, волею вьжада, волею трудися, волею устрашися, волею умре, истинною, а не мечтаниемь; вся естественаа, неоклеветаны страсти человѣческыа. Распятъ же ся, и смерти въкуси безгрѣшный, воскресъ во своей плоти, не видѣвши истлѣниа, на небеса възыиде, и сѣде одесную Отца, приидетъ же пакы съ славою судити живымъ и мертвымъ, якоже възыиде съ славою и плотию, тако и сниидетъ. КРЕЩЕНИЕ. Къ симъ едино крещение исповѣдаю водою и Духомъ, приступая къ пречистымъ таинамъ, вѣрую въ истинну тѣло и кровь, и приемлю церковнаа преданиа, и кланяюся честнымъ иконамъ, кланяюся древу честному, и всякому кресту, и святымъ мощемь и святымъ сьсудомъ. 7 СОБОРОВЕ. И вѣрую же седмымъ съборомъ святыхь отецъ, ихже пръвый есть въ Никеи, 318, иже прокляша Ариа и проповѣдаша вѣру непорочну и праву; вторый съборъ въ Константинѣградѣ, святыхъ отецъ 150, иже прокляша Макидониа духоборца и проповѣдаша Троицу единосущну; третий же съборъ въ Ефесѣ, святыхъ отецъ 200, на Несториа, егоже прокленше, проповѣдаша святую Богородицу; четвертий съборъ въ Халкидонѣ, святыхъ отецъ 630, на Евтиха и Диоскора, еюже прокляша святьыи отци, изгласивше съврьшеннаго Бога и съврьшенна человѣка Господа нашего Исуса Христа; пятый съборъ вь Цариградѣ, святыхъ отецъ 165, на Оригенова преданиа и на Евагриа, ихже прокляша святии отци; шестый сьборь въ Цариградѣ, святыхъ отець 170, на Сергиа и Пира, ихже прокляша святии отци; седмий сьборь въ Никеи, святыхь отецъ 366, прокляша тѣхъ, иже ся не кланяютъ иконамь. НАПОМНѢНИА, АБЫ ВОЛОДИМЕРЪ ЛАТИНСКОЙ ПРЕВРАТНОЙ НЕ МАЙ ВѢРЫ. Не приимай же учениа отъ Латинь, ихже учениа развращено: вълѣзше бо въ церковь, не покланяются иконамъ, но стоа поклонится, и поклонився напишетъ кресть на земли и цѣлуетъ, и въставъ простъ станетъ на немъ ногами, ла легь цѣлуетъ и въставъ попираетъ; а сего апостоли не предаша, предали бо суть апостоли кресть поставлень цѣловати, и иконы предаша. Лука бо евангелисть пръвое написавь посла въ Римь, якоже глаголеть Василий; икона на пръвый образъ приходитъ. Пакы же и землю глаголють материю: да аще имъ есть земля мати, то отецъ имъ есть небо, искони сътвори Богъ небо, таже и землю; тако глаголеть Господь: Отче нашь, иже еси на небесѣхь. Аще ли по сихъ разуму земля есть мати, то почто плюете на матерь свою? да сѣмь еа лобзаете, и пакы оскврьняете? Сего прежде Римляне не творяху, но исправляху на всѣхь съборѣхь, сходящеся отъ Рима и отъ всѣхь престоль. СТАРИИ РИМЛ .... СОБОРНЕ НАПР .... ЛЯЛИ ВСЕЙ Б ... УСТАВЫ И .... А ТАМЪ ПАПА НЕ ... НОВИЛ .... На пръвомъ сьборѣ, еже на Ариа въ Никеи, отъ Рима Силвестръ посла епископы и прозвитеры, отъ Александриа Афонасий, отъ Царяграда Митрофанъ посла епископы отъ себе; и тако исправляху вѣру. На второмъ же съборѣ отъ Рима Дамась, отъ Александриа Тимофеа, отъ Антиохиа Мелетий, Кириль Иерусалимский, Григорий Богословецъ. На третимъ же съборѣ Келестинъ Римскый, Кирилъ Александрьский, Увеналий Иерусалимьскый. На четвертомь съборѣ Леонтий Римскый, Анаталий Царяграда, Увеналий Иерусалимьскый. На пятомъ сьборѣ Римский Квигилий, Евтихий Царяграда, Аполинарий Александрьскый, Домнинь Антиохийскый. На шестомъ съборѣ отъ Рима Агафонь, Георгий Царяграда, Феофань Антиохийский, отъ Александриа Петрь мнихъ. На седмомь же соборѣ Андриань отъ Рима, Тарасий Царяграда, Политиань Александрьскый, Феодоритъ Антиохийскый, Илиа Иерусалимьскый. И сии вси съ своими епископы сходящеся исправляху вѣру. ПЕТРЪ ГУГНИВЫЙ ОДВЕЛЪ ЛЯХОВЪ ОТЪ ПАТРИАРХОВЪ. По седмѣмъ же съборѣ Петръ Гугнивый съ инѣми шедъ въ Римъ, престоль въсхвативъ, развративь вѣру, и отвръгься престола Иерусалимьскаго, и Александрийскаго, и Цареградскаго и Антиохийскаго. И възмутиша Италию всю, сѣюще учение свое разно, и тѣмже дръжатъ не въ едино съглашение вѣру, но разно: ови бо попове единою женою оженившися служатъ, а друзии и до седми жень поимающе служатъ, ихже блюстися учениа; пращаютъ же и грѣхь на дару, еже есть злѣе всего. Богъ да съхранитъ тя отъ сего.» Володимеръ же посемь поимь царицю, и Анастаса Корсунянина поять сь собою, и попы Корсунскыа и сановникы, и иде кь Киеву съ мощими святаго Климента и Фива, ученика его, поимавъ сьсуды церковныа и иконы на благословение себѣ. А въ Корсуни церковь постави на горѣ, юже сьсыпаша граждане, крадуще землю, егда онъ стоа подъ градомъ сыпля въ ровь; та же церковь стояла до Корсунского взятиа. Понеже въ иныхъ лѣтописцѣхъ пишетъ: и до сего дне, занеже писалъ Георгий лѣтописець, а тогды Корьсунь градъ стоялъ; азъ же нынѣ, преписываа его писаниа, тако пишу: до взятиа Корсунского, понеже много лѣть мину уже, како Корсунь разорень бысть отъ Руси, еже индѣ скажемь въ его время; нынѣ же на предо мною лежимое възвращуся. Взя же Володимеръ четыри кони мѣдяны, иже тогда стояли за святою Богородицею въ Киевѣ, нынѣ же того и тамо, якоже рекохъ, нѣсть отъ многыхъ плѣнений Татарскыхъ. Про тѣ же кони мнозии мнѣша яко мраморяни суще. Якоже рѣхь маломъ выше о Корсуни, яко нѣсть его, но и о инихь о Рускыхъ градѣхь о мнозѣхь тогда бысть писано: и до сего дне, понеже бысть тако тогда; нынѣ же азъ начахъ преписывати сие въ лѣто 7042 [1534], и тако незгодно написати: и до сего дне; но, не рушаа писаниа Георгиева, тако пишемъ: яко и до сего дне, а нѣсть тако, но нѣчто отчасти есть и до сего дне. О РАЗДРУШЕНИИ КУМИРЪ. Володимеръ же дасть Корсунь за вѣно Грекомъ опять царици дѣля, а самъ прииде кь Киеву. И повелѣ кумиры избыти, овы изсѣчи, а другыа въ воду въмѣтати, а иныа огневи предати. О ПЕРУНѢ. Перуна же, яко болшаго, повелѣ привязати коневи кь хвосту, и влещи сь горы по Боричеву на Ручай, и 12 мужей пристави бити его. Се же не яко древу чюющу, но на поругание бѣсу, иже симъ образомъ прелщаше человѣкы, да възмездие прииметъ отъ человѣкь. Велий еси, Господи, и чудна дѣла твоа суть! яко вчера чтимъ отъ человѣкь, а днесь отъ тѣхъ же поругаемъ. Влекому же ему по Ручаю ко Днѣпру, плакаахуся его невѣрнии людие, еще бо не бяху приали святаго крещениа; и привлекше, въринуша его въ Днѣпрь. И престави Володимерь мужи, рекь: «аще его где прииметь, отрѣвайте его отъ брега, дондеже порогы проидетъ; ти тогда оставити его»; они же повелѣнное сътвориша. И яко пустиша, и проиде сквозѣ порогы , изврьже его на рѣнь, яже и до сего дне словеть Перуня рѣнь. О КРЕЩЕНИИ ВСѢХЬ ЛЮДИЙ. Посемь же посла Володимерь по всему граду, глаголя: «аще кто не обрящется утрѣ на рѣцѣ, богать, или убогь, или нищь, или работникь, противенъ мнѣ да будетъ.» Се слышавше людие, съ радостию идяху, радующеся и глаголюще: «аще бы се не добро было, не бы сего князь нашь и бояре прияли.» Наутриа же изыиде Володимеръ съ попы царицины и съ Корсунскыми на Днѣпрь, и снидеся бес числа людей: влѣзоша во воду, и стояху овии до шии, а друзии до пръсей, младенци же отъ брега, а друзии же младенци дръжаще на рукахь, съвръшении же бродяху; попы же по брегу стоаще молитвы творяху. И бяше видѣти радость на небеси и на земли, толико душь спасаемыхь; а диаволъ стеняше , глаголя: увы мнѣ, яко отсуду прогонимъ есмь! зде бо мняхъ жилище себѣ имѣти, яко зде не суть учениа апостолска, ни суть вѣдуще Бога, но веселяхся о службѣ ихъ, еже служааху мнѣ; и се уже побѣждень бысть отъ невѣгласа, а не отъ апостоль, ни отъ ученикь, не имамъ уже царствовати въ странахь сихь. Крестившимъ же ся людемъ, и идоша кождо въ домы своа. Владимеръ же радъ бывъ, яко позна Бога самъ и людие его, възрѣвь на небо и рече: «Боже, сътворивый небо и землю! призри на новыа люди сиа, и дай же имъ, Господи, увидѣти тебе, истиннаго Бога, якоже увидѣша страны христианскыа; и утверди вѣру въ нихь праву и несъвратну, и мнѣ помози, Господи, на съпротивнаго врага, да, надѣяся на тя и на твою дръжаву, побѣжду козни его.» НАЧАЛО ПРАВОСЛАВИЮ. И се рекъ, повелѣ церкви рубити и поставляти по мѣстомъ, идеже стоаху кумири; и постави на хлъмѣ церковь святаго Василиа, идеже стоаше кумиръ Перунь и прочии, идеже творяху требы князие п людие; и нача ставити по градомъ церкви и попы, и люди на крещение приводити по всѣмь градомъ и селомь. И нача поимати нарочитой чади дѣти, и даати нача на учение книжное; матери же чадь сихъ плакахуся по нихъ, яко по мрътвецохъ: еще бо не бяхуть ся утвръдили вѣрою, но яко кь гробу отсылающе плакаахуся. Симъ же раздаяномъ на учение, книгамь, събысться пророчьство на Руской земли, глаголющее: въ дни они услышать глусии словеса книжная, и ясень будетъ языкь гугнивыхъ. Си бо не бѣша преди слышали словесе книжнаго, но по Божию устроению и по велицѣй его милости помилова насъ Богъ, якоже рече Богь пророкомь: помилую, егоже аще помилую. Помилова бо ны банею пакы бытиа и обновлениемъ Духа, по своему изволению, а не по нашимъ дѣломъ. Благословенъ Господь Богъ Исусъ Христосъ, иже възлюби новыа люди, Рускую землю, и просвѣты ю крещениемъ святымъ. Тѣмже и мы припадаемъ къ нему, глаголюще: Господи Исусе Христе! что ти въздамъ о всѣхь, яже ты въздасть намъ, грѣшникомъ сущимъ? недоумѣемь противу даромъ твоимъ въздааниа въздати; велий бо еси, Господи, и чюдна дѣла твоа, и величию твоему нѣсть конца, въ родъ и родъ въсхвалимъ дѣла твоа. Ркуще съ Давыдомъ: приидѣте, възрадуемся Господеви, въскликнѣмь Богу Спасу нашему, предваримъ лице его въ исповѣдании; исповѣдающеся ему, яко благъ, яко въ вѣкы милость его, и яко избавилъ ны есть отъ врагь нашихь, рекше отъ идоль суетныхь. И пакы рцѣмъ съ Давыдомь: въспойте Господеви пѣснь нову, въспойте Господеви вся земля, въспойте Господеви, благословите имя его, благовѣстите день отъ дне спасение Бога нашего, възвѣстите въ языцехь славу его, въ всѣхь людехь чюдеса; велій Господь и хвалень зѣло, и величию его нѣсть конца. Колика ти радость! не единь, не два спасаются. Рече бо Господь: яко радость бываетъ на небесехь о единомь грѣшницѣ кающемся; се же не единь, ни два, но бесчисленое множество къ Богу приступиша, святымъ крещениемь просвѣщени. Якоже рече пророкь: въкроплю на вы воду чисту, и очиститеся отъ идоль вашихь и отъ грѣхь вашихь. И пакы другый пророкь рече: кто яко Богъ? отъемля грѣхы и преступаа неправды, яко хотяй милостивь есть; той обратитъ и ущедритъ ны, и погрузитъ грѣхы наша въ глубинѣ. И пакы Павелъ глаголеть: братие! елико насъ крестишася въ Христа Исуса, въ съмерть его крестихомся, и погребохомся убо съ нимъ крещениемъ въ съмерть, да якоже воста Христосъ отъ мертвыхъ съ славою отчею, такоже и мы въ обновлении житиа поидемъ. И пакы: ветхаа мимо идоша, и се быша новаа; нынѣ приближися и намъ спасение; нощъ успе, а день приближися, имже приведение обрѣтохомъ вѣрою въ благодать сию, имже хвалимся и стоимъ, нынѣ же просвѣтившеся и свободившеся отъ грѣха, поработившеся Господеви, имате плодъ вашь въ освящение. Тѣмже длъжни есмы работати Господеви, радующеся ему; рече бо Давыдъ: работайте Господеви съ страхомь, и радуйтеся ему съ трепетомъ. Мы же възопиемъ кь Господу нашему, глаголюще: благословень Богъ, иже не дасть насъ въ ловитву зубомъ ихъ, душа наша яко птица избавися отъ сѣти ловящихь, сѣть съкрушися, и мы избавлены быхомъ отъ прелести диавола, и погыбе память ихь съ шумомъ, Господь въ вѣкы пребываеть, хвалимъ отъ Рускыхъ сыновъ, пѣваемъ въ Троици; а дѣмони проклинаеми отъ благовѣрныхъ мужь и женъ, иже приали суть крещение и покаание въ отпущение грѣховь, новыи люди христианьскыи, избраннии Богомъ. О РОГНѢДИ. Владимеръ же просвѣщень сый самь и сынове его святымъ крещениемъ, посла къ женѣ своей Рогнѣди, глаголя сице: «азъ убо отнынѣ крещень есмь, и приахь вѣру и законь христианский; подобааше ми едину жену имѣти, еюже пояхъ въ христианьствѣ; избери убо себѣ отъ велможъ моихъ, егоже хощеши, да съчетаю тя ему.» Она же отвѣщавши, рече ему: «или ты единь хощеши царствие земное и небесное въсприати, а мнѣ маловременнымъ симъ и будущаго дати не хощеши; ты бо отступи отъ идолскыа прелести въ сыновление Божие, азъ же, бывъ царицею, не хощу раба быти земному цару ни князю, но уневѣститися хощу Христови, и въсприиму аггелскый образъ.» Сынъ же еа Ярославь сѣдяше у неа, бѣ бо естествомъ таковь отъ рожениа, и слыша глаголы и отвѣты матери своеа къ Володимеру, и въздхнувь, съ плачемъ глагола матери своей: «о мати моа, въ истинну царица еси царицамь и госпожа госпожамь, яко въсхотѣ измѣнити славу нынѣшнего вѣка будущею славою, и не въсхотѣ со высоты на нижняа съступити, тѣмже блаженна еси въ женахъ.» И отъ сего словесы Ярославь въста на ногу своею, и хождааше, а прежде бо бѣ не ходиль. Рогнѣдь же сиа изрекши, пострижеся въ мнишескый образъ, наречено бысть имя ей Анастасиа. О УДѢЛНЫХЪ КНЯЗЕХЬ. Потомъ же Владимеръ раздѣли землю сыномъ своимъ, и посажа ихъ по градомъ, по княжениемъ: Выщеслава, иже отъ Чехини, сего, яко старѣйшаго, посади въ Новогородѣ, а Изяслава, иже отъ Рогнѣди, посади въ Полотску, Святополка въ Туровѣ; умрьшу же старѣйшему Вышеславу въ Новогородѣ, посади Ярослава въ Новогородѣ, а Бориса въ Ростовѣ, а Глѣба въ Муромѣ, бѣста бо единою матерьня, и живяста въкупѣ, о нихъ же рече пророкь: се коль добро и коль красно, еже жити братии въкупѣ. А Святослава, иже отъ другыа Чехини, посади въ Деревехь; Всеволода, Ярославля брата, въ Володимери Велиньскомъ, Мъстислава, брата ихъ, Тмутороканю , Болеслава въ Лясѣхъ Великыхь, Станислава, Святославля брата, въ Смоленскѣ, Судислава въ Пьсковѣ; и разосла съ ними епископы и попы, и повелѣ крестити всю Рускую землю. И рече Володимерь: «се не добро, еже мало городовъ около Киева.» И нача ставити городы по Деснѣ, и по Въстри, по Требежу, и по Сулѣ, и по Востугнѣ; нача нарубати мужи лучшими отъ Словянь и отъ Кривичь, отъ Чюди и отъ Вятичь; и отъ сихъ насели грады; бѣ бо рать отъ Печенѣгь, и бѣ воюяся сь ними и одолѣваа имь.

В лѣто 6497 [989]. Крестися Володимиръ и вся земля Руская; и поставиша в Киевѣ митрополита, а Новуграду архиепископа, а по инымъ градомъ епископы и попы и диаконы; и бысть радость всюду. И прииде Новуграду архиепископъ Аким Корсунянинъ, и требища разруши, и Перуна посѣче, и повелѣ влещи въ Волхово; и поверзъше ужи, влечаху его по калу, биюще жезлѣемъ; и заповѣда никому же нигдѣ же не прияти. И иде пидьблянинъ рано на рѣку, хотя горънци вести в город; сице Перунъ приплы къ берви, и отрину и шистомъ: «ты, рече, Перушице, досыти еси пилъ и ялъ, а нынѣ поплови прочь»; и плы съ свѣта окошьное. А се по святомъ крещении, о княжении киевьстѣмъ. По крещении пакы пръвыи князь крестияныи Володимиръ; по смерти же его Святополкъ оканныи; по изгонении его Ярославъ, брат Борисовъ и Глѣбовъ, сынъ Володимирь. И преставися Ярославъ, и осташася 3 сынове его: вятшии Изяславъ, а среднии Святославъ, меншии Всеволод. И раздѣлиша землю, и взя болшии Изяславъ Кыевъ и Новъгород и иныи городы многы киевьскыя во предѣлех; а Святославъ Черниговъ и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростовъ, Суздаль, Бѣлоозеро, Поволожье. И убиша Изяслава на рати; и сѣде брат его в Киевѣ. По преставлении же Всеволожи Святополкъ сѣде на столѣ, братанъ его, сынъ Изяславль; по преставлении же Святополци Володимиръ Великыи, сынъ Всеволожь; и по немъ сынъ его Мьстиславъ; а по смерти Мьстиславлѣ брат его Ярополкъ; и по смерти Ярополци Всеволод, сынъ Олговъ; и потомъ Вячеславъ съ Изяславомъ; по смерти же Изяславлѣ Юрги Володимиричь; и потом Изяславъ Давыдовиць, и прогнаша и, и сѣде Ростиславъ Мьстиславич. А се в Новѣгородѣ: пръвыи князь по крещении Вышеславъ, сынъ Володимирь; и по нем брат его Ярославъ, и володѣше землею; и идя къ Кыеву, и посади в Новѣгородѣ Коснятина Добрыница. И родися у Ярослава сынъ Илья, и посади в Новѣгородѣ, и умре. И потомъ разгнѣвася Ярославъ на Коснятина, и заточи и; а сына своего Володимира посади в Новѣгородѣ. И писа грамоту Ярославъ, рекъ тако: «по сеи грамотѣ ходите». И по преставлении Володимеровѣ в Новѣгородѣ, Изяславъ посади сына своего Мьстислава; и побѣдиша на Черехи; бѣжа къ Кыеву, и по взятьи города преста рать. И посади Святославъ сына своего Глѣба, и выгнаша из города, и бѣжа за Волокъ, и убиша Чюдь; а Святополкъ сѣде на столѣ, сынъ Изяславль, иде Кыеву. И присла Всеволод внука своего Мьстислава, сына Володимиря; и княживъ 5 лѣт, иде к Ростову, а Давыдъ прииде к Новугороду княжить; и по двою лѣту выгнаша и. И прииде Мьстиславъ опять, и сѣдѣ в Новѣгородѣ 20 лѣт; иде Кыеву къ отцю, и сѣдѣ на столѣ отнѣ; а в Новѣгородѣ посади сына своего Всеволода. И сѣдивъ Всеволод 20 лѣт, и выгнаша и, и введоша Святослава, сына Олгова. И тъ сѣдѣ два лѣта, и выгнаша и, и введоша Ростислава Юрьевича, внука Володимиря. И тъ сѣдѣ лѣто и 4 мѣсяци, и бѣжа из города; и введоша Святослава, сына Олгова, опять. И тъ сѣдивъ год и бѣжа из города; и въведоша Ростислава опять, сына Юрьева. И по малѣ временѣ прииде Святополкъ, и показаша путь Ростиславу; а Святополкъ сѣде на столѣ. И сѣдѣ лѣто, и абие позва его брат Изяславъ в Русь, а сына своего присла Ярослава. И тъ сѣдивъ лѣто, и выгнаша его новгородци, и введоша Ростислава Мьстиславлича. И сѣдивши лѣто одино, иде в Русь, оставивъ Давыда, сына своего; и тому показаша путь по немъ, и введоша Мьстислава Юрьевича. И сѣдѣ 2 лѣта и мѣсяць, и выгнаша и, и введоша Ростислава опять и-Смоленьска. И посади сына своего Святослава, и самъ иде Кыеву на столъ; и выгнаша Святослава, и введоша Мьстислава, Юрьевъ внукъ, Ростиславича. И тъ сѣдивъ год, и выведе его строи волею, и введоша и опять Ростиславича Святослава; и бѣжа из города; и введоша Романа Мьстиславица, Изяславль внукъ; и потомъ сѣде Рюрикъ Ростиславиць; и потом сѣде Юрьги Андрѣевич; а по Юрьи Святославъ Мьстиславич Юрьевъ внукъ; а потомъ отець его Мьстиславъ Безокыи; а потомъ красныи Ярославъ, внукъ Юрьевъ; а потомъ опять Безокыи, и тъ преставися; и введоша с Торжьку брата его Ярополка, и по семъ Бориса Романовича; и по Борисѣ въиде отець его Романъ Ростиславич, потомъ брат его Мьстиславъ Храбрыи Ростиславлич, и по Мьстиславѣ Володимиръ Святославиць, и потомъ отець Святославъ. Олговъ внукъ; по Святославѣ Ярославъ Володимирич, своякъ Всеволожь; по семъ Мьстиславъ Давыдовиць; по семь опять Ярославъ; и по семъ сведоша Ярополка Ярославича, Олговъ внукъ; по сем введоша опять с Нового торгу Ярослава Володимирица, своякъ Всеволожь; по семь введоша Святослава, сынъ Великого Всеволода, внукъ Юрьевъ; и по семь дасть Всеволод сынъ свои старѣишии Костянтинъ, и Костянтина выведоша; опять дасть Святослава; и прииде Мьстиславъ Мьстиславиць в Торжокъ, и введоша и в Новъгород; по семь Ярославъ Всеволодиць; и опять Мьстиславъ Мьстиславиць; и по семь Святославъ Мьстиславиць, Романовъ внукъ; и по семь брат его Всеволод; и по семь Всеволод Юрьевиць, внукъ Всеволожь; и опять Ярославъ Всеволодиць; опять Всеволод Юрьевич; и по семь Михаило Всеволодиць, Олговъ внукъ; и опять Ярославъ Всеволодиць; и опять Михаило Всеволодиць; и посадивъ сына своего Ростислава на столѣ, а самъ Чернигову; и опять Ярославъ Всеволодиць; и по немъ сынъ его Александръ Храбрыи; и по немъ брат его Андрѣи; и опять Александръ; по семь Ярославъ Ярославич; потомъ Дмитрии Олександрович; и тъ сѣдивъ 3 мѣсяци, выиде из града; и по семь Василии Ярославич; по семь Андрѣи Александрович; и по семъ Михаило Ярославич, и тъ сѣдивъ 3 мѣсяци неполны, и выиде изъ града; и по семь Юрьи Данилович, внукъ Храбраго Александра; и по сем Дмитрии Михаилович; и по Дмитрии брат его Александръ; по семъ Иванъ Даниловиць, потомъ Семеонъ, сынъ его; потом Иоан, сынъ его другои; по семь Дмитрии Костянтиновиць, Дмитрии Иванович, сынъ его Василии; по семь Василии Васильевич. А се рустѣи митрополиты: пръвыи митрополит рускыи Феопентъ, Ларионъ, Георгии, Иоан, Иоан, Никола, Никифоръ, Никита, Михаилъ, Костянтинъ, Иоанн, Никифоръ, Деонисии, Матфѣи, Кирилъ, Максимъ, Петръ, Феогнастъ, Алексѣи, Дионисии, Пуминъ, Киприянъ, Фотии, Герасимъ. 24. А се новгородчкыи архиепископы: пръвыи архиепископъ новгородьскыи Акимъ Корсунянинъ, Лука, Стефанъ, Федоръ, Германъ, Никита, Иванъ, Попианъ, тъ сѣдивъ 20 лѣт, отвержеся архиепискупьи; Нифонтъ, Аркадии, Иоанн, Григории, Мантурии, Митрофанъ, Антонии, Спиридонъ, Далматъ, Климентъ, Феоктистъ, Давыдъ, Моисии, и остави епископью по своеи воли; и по нем Василии, и опять Моисии, Алексѣи, Иванъ, Семеонъ, Еуфимеи. 25. А се число колко есть епискупии в Русѣ: Первая киевьская митрополия, потом новгородчкая архиепискупья, такоже черниговьская, переяславьска, бѣлогородчьская, володимирьская, юргевьская, ростовьская, полочьская, смоленьская, тфѣрьская, рязаньская. 22. А се посадницѣ новгородчьскыи: пръвыи Гостомыслъ, Коснятинъ, Остромиръ, Завидъ, Петрята, Костянтинъ, Миронѣгъ, Сава, Улѣбъ, Гюрята, Микула, Добрыня, Дмитръ, Костянтинъ, Борисъ, Завидъ, Данило, Петрята, Иванко, Мирославъ, Костянтинъ, Якунъ, Судило, Нѣжатинъ, Захариа, Якунъ, Жирославъ, Иванко, Завидъ, Михалко, Мирошка, сынъ его Дмитръ, Твердиславъ, Дмитръ, Гюрги, Сменъ, Иванко, Внѣздъ, Водо викъ, Степанъ, Сбыславъ, Онанья, Михалко, Михаилъ, Павша, Михаило, Семеонъ, Андрѣико, Юрьи, Семеонъ, Валъфромѣи, Федоръ, Ахмылъ, Захарья, Матфѣи Коска, Федоръ, Остафья, брат его Александръ, Онцифоръ, Федоръ, Яковъ, Иванъ Муторица, брат его Александръ, Селивестръ, Иванъ Смятанка, Ондрѣянъ, Юрьи, Михаило, Григории, Микита, Василии Федорович, Василии, Федоръ, Еска, Богданъ, Тимофѣи, Есифь, Юрьи, Олександръ, Кюрилъ, Иванъ, Фома, Юрьи Онцифоровиць, Фома Есифовиць, Григории Богдановиць, Кюрила Дмитриевиць, Иванъ Даниловиць, Андрѣи Иванович, Иванъ Богданович, Семеонъ Васильевич, брат его Тимофѣи Васильевич.

В лѣто 6515 [1007]. Принесени си въ святую Богородицю.

Въ лѣто 6515 [1007]. Принесени Изяславь и Всеславь вь святую Богородицу.

В лѣто 6522 [1014]. Ярославу же живущу в Новѣгородѣ и урокомъ дающю дань Кыеву 2000 гривен от года до года, а тысящу Новѣгородѣ гридемъ раздаваху; и тако даяху въси князи новгородстии, а Ярославъ сего не даяше къ Кыеву отцу своему. И рече Володимиръ: «Требите путь и мосты мостите»; хотяшеть бо поити на Ярослава, сына своего; абие разболѣся.

В лѣто 6522 [1014]. Ярославу же сущу в Новѣграде и уроком дающе Киеву 2000 гривен от года и до года, тысящу в Новѣгородѣ гриди роздаваху; тако даяху вси посадници новгородстии, а Ярослав сего не даяше Киеву отцу своему. И рече Володимиръ: "Требите путь и мосты мостите". Хотяшет бо на Ярослава ити на сына своего, но разболѣся".

В лѣто 6522 [1014]. Ярославу сущу в Новѣгородѣ и урокомъ дающе къ Киеву 2000 гривенъ от года и до года, 1000 Новугороду гривенъ раздавааху, тако давааху вси посадникы, а Ярославъ сего не даяше Киеву, отцю своему. И рече Владимеръ: «Требите путь и мосты мостите». Хотяшеть бо на Ярослава ити, сына своего, но разболѣся.

Въ лѣто 6522 [1014]. Ярославу сущу въ Новѣгородѣ и урокомъ дающу кь Киеву 2000 гривень отъ года до года, а 1000 Новогороду гридемъ раздавааху; тако дааху вси посадникы; Ярославъ же сего не въсхотѣ даати отцу своему х Киеву, и не дааше. И рече Володимеръ: «Требите путь и мосты мостите», хотяше бо ити на Ярослава, сына своего, но разболѣся.

Умершю же ему на Берестовомъ, и потаиша и, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ. И нощью межи клѣтьми проимавше помостъ, въ коверъ обертѣвше и, ужи свѣсиша и на землю, и возложьше и на санѣ, везоша и поставиша у святѣи Богородици, юже бѣ самъ создалъ. Се же увѣдѣвше людие, снидошася безъ числа, и плакашася по немъ, бояре акы заступника земли их, и убозии яко заступника и кормителя; и вложиша его въ раку мраморяну, и скуташа тѣло его с плачемь великым зѣло. Сеи же есть блаженыи князь Владимиръ новыи Костянтинъ великаго Рима, иже крестивъся самъ, и люди своя крести; тако и сеи створи подобно ему. Аще бо преже бѣ в поганьствѣ, на скверную похоть желая, но послѣже прилежа к покаянию, якоже апостолъ вѣщаеть: «Идеже умножися грѣх, ту изобилуется благодать». Аще бо въ невѣжествѣ етера согрѣшениа быша, послѣди же рассыпашася покаяниемъ и милостинями, якоже глаголеть: «В нем же тя застану, в том же тя сужю», якоже пророкъ глаголеть: «живу азъ, Адонаи господь, яко не хощу смерти грѣшникомъ, нь обратитися имь от пути вашего злаго». Мнози бо праведнии творяще, по правдѣ живуще, погыбают, нь воздати комуждо противу трудом и неиздреченою радостью, [юже] буди же улучити всѣмъ крестианомъ.

О убиении Бориса и Глѣба. Святополкъ сѣде в Киевѣ по отци, и съзва кыянѣ и нача даяти имѣние имъ; они же приимаху, и не бѣ сердце их с нимъ, яко братья ихъ бяху с Борисомъ. Борису же возвратившюся с вои и не обрѣтшю Печенѣгъ, вѣсть прииде к нему, яко «отець ти умерлъ». И плакася по отци, велми бо любимъ бѣ отцемъ паче всѣх; и пришед ста на Алтѣ. Рѣша же дружина отня: «Се, у тебе есть дружина отня и вои бещислено; пакы поиди и сяди в Киевѣ на столѣ отьнѣ». Он же рече: «не буди того мнѣ взяти, ни рукы подняти на брата старѣишаго; аще отець мои умре, то сь ми будеть во отца мѣсто». Се слышавше, разидошася раздно от него; Борисъ же стояше съ отрокы своими. Святополкъ же, исполнивъся безакониа, Каиновъ смыслъ приимъ, посла къ Борису, глаголя, яко: «С тобою хошу любовь имѣти и къ отню придам ти», льстя под нимъ, како бы погубити. Святополкъ же прииде в Вышегород нощью, отаи призвав же Путшю и вышегородчкыя боярьци, и рече имъ: «Прияите ми всѣмъ сердцемь». Рече же Путша с вышегородскыми боярьци: «можем главы своя сложити за тя». Онъ же рече имъ: «не повѣдуще никому же, шедше, убиите брата моего Бориса». Они же скоро обѣшашася се створити. О сяковыхъ бо Соломонъ рече: «скори суть пролити кровь бес правды тии бо обѣщаются крови, собрати собѣ злая; сих пути суть коньчавающих безаконие, нечестьемъ душю свою емлют». Послании же приидоша на Алто поле нощью. и подступиша же ближе и слышаша глас блаженаго Бориса, поюща заутренюю: бѣ бо ему вѣсть уже, яко хотять убити и. Въставъ, нача пѣти: «господи, что умножишася стужающи ми; мнози, въсташа на мя; мнози глаголют о души моеи»; и пакы: «яко стрѣлы твоя унзоша во мнѣ; яко азъ на раны готовъ, болезни моя пред мною есть выину»; и пакы глаголаше: «господи, услыши молитву мою, внуши моление мое истиною твоею, услыши мя правдою твоею, не вниди в суд с рабомъ твоимъ; яко не оправдится пред тобою всякъ живъ, яко погна врагъ душю мою». И концавъ псаломъ, и видѣ, яко посланѣ суть губить его, и нача пѣти псалтырю, глаголя, яко «обиидоша мя унци тучни и сборъ злобывых осѣде мя. Господи боже мои, на тя уповахъ, спаси мя и от всѣх гонящих избави мя». Посемъ же нача пѣти канон; таче, концавъ заутренюю, помолися, глаголя, зря на икону, на Владычнь образъ: «господи Исусе христе, иже симъ образомъ явися на земли спасениа ради нашего, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ, волею приимъ страсть грѣх ради нашихъ, и мнѣ тако сподоби прияти страсть; се же не от противникъ приемлю, нь от своего брата, и не сътвори ему, господи, в семь грѣха». И помолившюся ему, возлеже на одрѣ своемъ. И се нападоша, яко звѣрие дивии. около шатра, и насунуша копьи, и прободоша Бориса и слугу его, и падоша на немь. Бѣ бо сь любимъ Борисомъ, и бяше бо отрокъ сь сынъ Угорескъ, именемъ Юрги, его же любляше Борисъ повелику; бѣ бо Борисъ възложилъ на него гривну велику злату, в неи же предстояше пред нимъ. Избиша же отрокы многы; Георъгеви не могуще сняти гривны сея вборзѣ съ шеи, усѣкнуща главу его, тако сня, отвергъша главу его прочь; тѣм же послѣдѣ не обрѣтоша тѣла его въ трупьи. Бориса же убивша оканнии и увертѣвше в шатеръ, возложьша на кола, везоша и еще дышюще. Увидѣвъ же се оканныи Святополкъ, яко еще дышеть, посла два Варяга приконьчатъ его. Онѣма же пришедшима, и видѣша, яко еще живу сущу ему, единь ею изъвлекъ мечь, пронзе и въ сердце. Тако скончася блаженыи Борисъ, вѣнець приимъ от христа бога, съ праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, съ ликы мученичьскыми въдваряяся, Аврааму на лонѣ почивая, видя неиздреченную радость, въспѣвая съ аггелы, веселяся с ликы святыхъ. И положиша тѣло его, отаи принесъше Вышегороду, у церкви святого Василиа. Оканнии же си убиици приидоша Святополку, акы хвалу имуще безаконьници. Суть же имена симъ законопреступникомъ: Путьша, Талець, Оловиць, Ляшко; отець же их сатана. Сицѣ бо слугы бѣси бывают; бѣси бо на зло посылаеми бывают, а аггели на благое слеми суть. Аггелъ бо человѣку не стваряеть зла, нь благо мыслить ему всегда, паче же крестияномъ помагаеть от супротивнаго врага диавола; а бѣси на злое всегда ловят, завидяще ему, понеже видят человѣка богомъ почтена, и завидяще ему, на злое скоро слеми суть. Рече бо богъ: «кто идет прельстить Ахава» и рече бѣсъ: «се азъ иду». Золъ же человѣкь, тщася на злое, не хуже есть бѣса; бѣси бо бога боятся, а золъ человѣкъ ни бога боиться, ни человѣкъ ся стыдит; бѣси бо и креста господня боятся, а золъ человѣкь ни креста господня боится. Тѣм же глаголашеть Давыдъ: «Аще во истину убо право глаголете, право судите, сынове человѣчьстии; ибо въ сердци безаконие дѣлаете на земли, неправду рукы ваша съплетають; уничижени быша грѣшници от ложеснъ, заблудиша от чрева, глаголаше лжю; ярость их по образу змиину».

И потаиша и, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ. В нощь же, межи клѣтми проимавше помостъ, и в ковергъ опрятавше, и ужи свѣсиша на землю, и възложиша на сани, везше, поставиша и въ светѣи Богородици. Се же уведевше людие, бесчисла снидошяся, и вложишя и в гробъ мраморянъ и съхраниша тѣло его с плачемъ, блаженаго князя. Се есть новыи Констянтин великого Рима, иже крестивься самь и люди своа крести; тако и сии створи подобно ему. Аще бо бѣ и преже в поганствѣ на скверную похоть желаа, напослѣд же прилежаше к покаанию, якоже апостолъ вѣщавает: Идѣже умножится грѣх, ту изъобилуеть ся благодать. Аще бо в невѣжествѣ етера съгрѣшениа быша, послѣ же разсыпашася покаанием и милостнями, якоже глаголет: В нем тя застану, в том ти сужу. Якоже пророкъ глаголеть: Живу азъ, глаголеть Аданаи Господь, яко не хощу смерти грѣшником, но обратитися им от пути злаго. Мнози бо праведнии, творяще по правдѣ, живуще погибают. Дивно же се есть, колико добра створи Рускои земли, крестивы ю. Мы же, христиане суще, не въздаемь почестья противу оному възданию. Аще бы онъ не крестилъ нас, то нынѣ были быхом въ прелсти диаволи, якоже и прародители наши погибнуша. Да аще быхом имѣли тщание и молбу приносили Богу за нь в день преставлениа его, видя бы Бог тщание наше к нему, прославил бы и; нам бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмь Бога познахом. Но даждь, Господи, по сердцу твоему и вся прошениа твоя исполни, иже желаше царства небеснаго; даждь ти Господь вѣнець с праведными, в пищѣ раистѣи веселие и ликоствование съ Авраамом и с прочими патриархы, якоже Соломон рече: Умръшу мужу праведну, не погыбает упование. Сего бо в память дръжат рустии людие, поминающе святое крещение, и прославяют Бога в молитвах и в пѣснех, въ псалмех поюще Господеви, новии людие, просвѣщени Святымъ Духомъ, чающе надежи великаго Бога и Спаса нашего Исуса Христа, въздати комуждо противу трудом неизреченную радость, юже буди улучити всѣм христианом.

О убиении Борисовѣ. Святополкъ же сѣде в Киевѣ по отцѣ своем, и съзва кианы и нача даяти имъ имѣнье; они же приимаху, но не бѣ срдце их с нимъ, яко братья их бѣшя с Борисомъ. Борису же възвратившуся съ вои, не обретшу печенѣг, вѣсть приде к нему: отець ти умерлъ. И плакася по отци велми, любим бо бѣ отцемь паче всѣх. И сташя, пришед, на Лтѣ. Рѣша же ему дружина отня: «Се дружина у тебе отца твоего и вои; поиди и сяди в Киевѣ на столѣ отни». Он же рече: «Не буди мнѣ подъяти рукы на брата своего старѣишаго; аще отець ми умре, то се ми будет въ отца мѣсто». И се слышавше вои разидошася от него. Борисъ же стоаше съ отрокы своими. Святоплък же исполнився безакониа, Каинов смыслъ приимъ, посылаа к Борису, глаголаше, яко с тобою хощу любовь имѣти и къ отню придам ти. А лстя под ним како бы его погубити. Святоплък же пришед нощию к Вышегороду, отаи призва Путшу и вышегородскыа боляре, рече им: Приаите ми всѣмь срдцемь. Рече же Путша с вышегородци: «Можем главы своа положити за тя». Он же рече имъ отаи: «Шедше убиите брата моего Бориса». Они же вскорѣ обѣщашяся ему се сътворити. О сицевых бо Соломон рече: Скори суть пролити кровь бес правды; ти бо обѣщаются крови, събирают собѣ злая; сих бо путие суть скончавающих безаконие, нечьстием бо свою душу емлют. Послании же на Лто нощию, и подступишя ближе и слышашя блаженаго Бориса поюща заутренюю; бѣ бо ему вѣсть уже, яко хотят погубити и. И въстав нача пѣти, глаголя: Господи, что ся умножиша стужающеи ми, мнози всташя на мя. И пакы: «Яко стрѣлы твоя унзоша въ мнѣ, яко азъ на раны готов и болѣзнь моа пред мною есть выну». И пакы глаголаше: «Господи, услыши молитву мою и не вниди в суд с рабомь твоим, яко не оправдится пред тобою всякь живыи, яко погна враг душу мою». И кончавъ ексапсалмы, и видѣ, яко послани суть губити его, нача пѣти Псалтиру, глаголя яко: «Обыдоша мя юнци тучни и съборъ злобивых осѣде мяѣ: «Господи, Боже мои, на тя уповах, спаси мя, и от всѣх гонящиих мя избави мя». По сем же нача пѣти канон, таче кончав заутренюю, помолися, глаголя, зря на икону, на образ Владычень, глаголя сице: Господи Исусе Христе, иже сим образом явися на земли спасениа ради нашего, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ и руцѣ свои и приим страсть грѣх ради наших, тако и мене сподоби приати страсть; се же не от противных приимаю, но от своего брата, и не створи ему, Господи, в сем грѣха. И помолившуся ему, и възлеже на одрѣ своемь. И се нападошя яко звѣрие дивии около шатра, и насунуша и копьи, и прободоша Бориса и слугу его, падша на немъ, прободошя с нимь. Бѣ бо се любим отцемь; бяше отрок сеи родом угринъ, именемь Георгии, егоже любяше повелику Борис, бѣ бо взложил на нь гривну злату велику, в неиже предстоаше пред нимь. Избиша же и ины отрокы Борисовы многы; Георгиеви же сему не могущу вборзѣ сняти гривны съ шиа, усѣкнушя главу его, и тако сняша, тѣм же послѣди не обрѣтошя тѣла с его в трупьи. Бориса же убивше окааннии и обертѣвше в шатеръ, възложивше на кола и повезоша и, еще же дышущу ему. Увѣдѣв же се окаанныи Святополк, яко еще дышет, посла два варяга прикончати его. Онѣма же пришедшима и видѣвшима, яко еще жив есть, единъ ею, извлек меч, пронзе и к сердцу. И тако скончася блаженыи Борисъ, вѣнець приемь от Христа Бога, с праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, съ ликы мученичскыми въдворяася, Аврааму на лонѣ почиваа, видя неизреченную радость, въспѣвая съ ангелы и веселяся в лицѣ святых. И положишя тѣло его, принесше отаи к Вышегороду, у церкви святаго Василиа. Окааннии же убиици припадше к Святополъку, яко хвалу имуще безаконнии. Суть же имена сим законопреступникомъ: Путша и Талець, Еливиць, Ляшко; отець же их сотона. Сицевы бо слугы бѣси бывают; бѣси бо на злое посылаются, а ангели на благое посылаеми. Ангелъ бо человеку зла не сътворяет, но благое мыслит ему всегда, паче же христианом помагает и заступаеть от супротивнаго диавола; а бѣси на злое всегда ловят, завидяще ему, понеже видят человека Богомъ почтена, завидяще ему на злое слеми скори суть. Рече бо Богъ: Кто идеть прелстит Ахава? И рече бѣсъ: «Се азъ иду». Зол же человекъ тщася на злое не хужше есть бѣса; бѣси бо Бога боятся, а зол человекъ ни Бога боится, ни человекъ стыдится; бѣси бо и креста Господня боятся, а человекъ зол ни креста Господня боится. Тѣм же глаголеть Давидъ: «Аще въистину убо право глаголете, право судите, сынове человечстии; ибо в сердци безаконие дѣлаете, на земли неправду рукы вашя сплетают, уничижени бышя грѣшницы от ложеснъ, заблудишя от чрева глаголюще лжу; ярость их по образу зминуѣ».

Княжение Святополче. Святоплък же Окаанныи нача княжити в Киевѣ, и съзва люди, нача даяти коръзна, а другымь кунами, и раздая множество всего. Ярославу же тогда бывшу в Новѣградѣ, не вѣдущу отца своего смерти, кормяше варягы, бояся рати. Варязи же бяху мнози у Ярослава, и насилье творяху новгородцемь и женамь их. И вставше ркошя новгородци: «Сего мы насилья не можем терпѣти». И събрашася в нощь, и избишя варягы в дворѣ Поромонѣ. И разгнѣвася Ярослав, и шед на Ракому, сѣде в дворѣ, посла к новгородцем, рече: «Уже мнѣ сих не крѣсити». И позва к собѣ нарочитыа мужи тысящу, иже бяху изсѣкли варягы ты, оболстив их изсѣче, а друзии бѣжашя из града; в ту же нощъ приде ему вѣсть ис Киева от сестры его Передславы: Отець ти умерлъ, а Святоплъкъ сѣдит в Киевѣ, убивъ Бориса и Глѣба, а ты блюдися сего повелику. И се слышав, Ярослав печален бысть о отци и о дружинѣ; заутра же събрав избыток новгородцев, и створи вѣче на поли Ярослав, и рече к ним: Любимаа моя дружино, иже вчера избих в безумьи моем, не топерво ми их златом окупати, а нынече надобни. И утеръ слезы, рече имь: Братье, отець мои умерлъ есть, а Святополък сѣдит в Киевѣ, избиваа братю свою; хощу на нь поити, потягнѣте по мнѣѣ. И рѣша ему новгородци: Аще княже и братья нашя избита суть, а мы можемь с тобою ити. И събра Ярослав варягъ тысящу, а прочих вои 40 тысящ, и поиде на Святополъка, нарек Бога, и рече: Не аз начях избивати братью, но он, да будет отместникь Богъ крови брати моеи, зане без вины пролья кров Борисову и Глѣбову праведною; егда и мнѣ сице же створит, но суди ми, Господи, по правдѣ, да скончается злоба грѣшнаго. И поиде на Святополка. Слышав же Святоплъкъ идуща Ярослава, пристрои без числа вои, руси и печенѣгъ, и изыде противу к Любцу об онъ пол Днепра, а Ярослав о другыи.

И потаиша я, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ, в нощь же межи клѣтми проимаша помостъ, в коверъ опряташа и ужи свѣсиша на землю, и възложиша и на сани, весше, и поставиша и въ Святѣи Богородици. Се же увѣдавше людие, бес числа снидошася и вложиша и въ гробъ мраморянъ, и схраниша тѣло его с плачемъ, блаженого великаго князя Владимера. Се есть новыи Костянтинъ великаго Рима, иже крестився самъ и люди своя крести, тако и сии створи подобно ему. Аще бо бѣ и преже в поганьствѣ на скверную похоть желая, но после же прилежааше покаанию, яко же и апостолъ вѣщаетъ: «Идеже умножися грѣхъ, ту изъбилуеть благодать». Аще бо в невѣжествѣ етера согрѣшения быша, послѣдь же рассыпашася покаяниемъ и милостынями, яко же глаголеть: «В нем же тя застану, в том ти сужду». Яко же пророкъ глаголеть: «Живу азъ, — глаголеть Аданаи Господь, — яко не хощу смерти грѣшникомъ, но обратитися имъ от пути вашего злаго». Мнозии бо праведнии творяще, по правдѣ живуще, погыбаютъ. Дивно же се есть, колика же добра створи Рускои земли, крестивъ ю, мы же, крестияне сущи, не въздаемъ почестия противу оному възданию. Аще бы онъ не крестилъ бы нас, то нынѣ были быхомъ въ прелести дьяволии, яко же и прародители наша погыбнуша. Да аще быхом имѣли потщание и молбу приносили Богу за нь въ день преставления его, видя бы Богъ тщание наше к нему, прославиль бы. Намъ бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмъ Бога познахом. Но даи же, Господи, по сердцю твоему и вся прошения твоя исполни, иже желааше царства небеснаго. Даи же ти, Господи, вѣнець съ праведными в пищи раистѣи и веселие, и ликостояние съ Авраамомъ и с прочими патриархи, яко же Соломонъ рече: «Умершу мужу праведну, не погыбаеть упование». Сего бо в память дръжать рустии людие, поминающе святое крещение, и прославляютъ Бога въ молитвахъ и пѣснехъ, въ псалмѣхъ поюще Господеви новии люди, просвѣщении святымъ крещениемъ и святымъ духомъ, чающе надежа великаго Бога и спаса нашего Исуса Христа въздати комуждо противу трудомъ неизреченную радость, юже буди улучити всѣмъ християномъ.

Убиение Борисъвъ. Святополкъ сѣде в Киевѣ по отцѣ и призва кияны, и многы дары имъ раздая, и отпусти я. Посла же къ Борису, глаголя: «Брате! Хощу с тобою любовь имѣти и къ отню ти придамъ». Лестно, а не истинно глаголааше. И пришедъ Вышегороду нощь, отаи призва Путьшу и вышегородьскыя боляре и рече имъ: «Повѣжьте ми, по истиннѣ приязнество имѣете ли ко мнѣ?». Путша рече: «Вси мы можемъ головы своя положити за тя!». Видѣвъ же дияволъ, искони ненавидяи добра человеку, яко всю надежду свою на Господа положилъ есть святыи Борисъ, начатъ подвижнѣе бывати, и обрѣтъ, яко же и Каина, на братоубииство горяща, тако же и Святополка, поистиннѣ втораго Каина, улови мысль его, яко да избьеть вся наслѣдникы отца своего и самъ прииметь всю власть единъ. Тогда призва к себѣ окаанныи проклятыи Святополкъ, совѣтникъ всему злу и началникъ всея неправды, и отверзъ прескверная уста, и испусти злыи свои гласъ, и рече Путщинѣ чадѣ: «Аще убо обѣщастеся главы своя положити за мя, шедше, братия моя, да гдѣ обрящете брата моего Бориса, и смотривше времени, и убиите его». И обѣщася ему тако створити. О таковыхъ бо пророкъ рече: «Скоры суть пролияти кровь бес правды. Сии бо обѣщеваются крови и сбирають себѣ злая. Сихъ бо путие суть сбирающе безаконие. И нечестиемъ бо свою душю обьемлють». Блаженыи же Борисъ, яко же бѣ воротилъ, и стал бѣ на Лтѣ шатры. И рѣша ему дружина: «Поиди и сяди в Киевѣ на престолѣ отца своего, се бо вои вси в руку твоею суть». Он же к нимъ отвѣщеваше, рече: «Не буди ми того, взяти рукы на брата своего, еще же и на старѣишаго, его же бѣхъ имѣлъ, яко отца». Се слышавше вои, разидошася от него, а самъ оста токмо съ отрокы своими, а бяаше въ день суботныи, бяаше в тузѣ и в печали скрушенымъ сердцемъ, вълѣзъ в шатеръ свои плакаашеся скрушенымъ сердцемъ, а душею радостною, жалостно гласъ свои испущааше: «Слезъ моихъ не презри, владыко! Да яко же уповаю на тя, тако с твоими рабы прииму часть и жребии со всѣми святыми твоими, яко ты еси Богъ милостивъ, и тебе славу всылаемъ, отцю и сыну и святому духу в векы. Аминь». Помышляшеть же мучение и страсть святого Никыты и святого Вечеслава, подъбну же сему убиену сущу, и како святѣи Варварѣ отець свои убиица бысть. И помышляаше слово премудраго Соломона: «Праведници в вѣкы живуть, от Господа мзда имъ и строение от вышняго». И о семь словеси токмо утѣшаашеся. Таче бысть вечеръ, повелѣ пѣти вечерню, а самъ вълѣзъ в шатеръ, нача творити молитву вечернюю съ слезами горкими и частымъ въздыханиемъ, и стенаниемъ многымъ. По сихъ леже спати, и бяаше сонъ его въ мнозѣ мысли и въ печалѣ крѣпцѣ и страшнѣ, како предатися на страсть, и како пострадати, и течение скончати, и вѣру съблюсти, яко да и щадимыи вѣнець прииметь от рукы вседържителя. И възбнувъ рано, и видѣ, яко годъ есть утреннии, бѣ же въ святую Недѣлю, и рече къ презвитеру своему: «Въставъ, начни утреню». Сам же, обувъ нози свои и умывъ лице свое, начат молитися къ Господу Богу. Послании же приидоша от Святополка на Лто в нощь и подъступиша близь шатра, и слышаша блаженаго глас страстотерпца. И начатъ пѣти: «Господи, что ся умножишася стужающе ми, мнози въсташа на мя»; и прочая псалма того. И нача пѣти псалтырь, глаголя, яко «Обыдоша мя пси мнозии, и юнци тучнии обдержаша мя». И пакы: «Господи Боже мои! На тя уповахъ, и спаси мя». Таче по семь канонъ. И кончавшу ему утренюю, нача молитися, зря ко иконѣ Господни: «Господи Исусе Христе, иже симъ образом явися на земли, изволивы своею волею пригвоздитися на крестѣ, и приимъ страсть грѣхъ ради нашихъ, и сподоби мя тако прияти страсть». И яко услышааше топотъ золъ около шатра и, трепетенъ бывъ, нача слезы испущати от очию своею и глаголааше: «Слава ти, господи, яко о всемь томъ сподобил мя еси завѣсти ради прияти горкую смерть и все пострадати любве ради словесе твоего. Не въсхотѣх бо самъ себе взыскати, ничто же себе изволихъ по апостолу: "Любы терпить, всему вѣру емлеть, не ищеть своихъ си"; и пакы: "Боязни в любве нѣсть, но свершеная люб вонъ измещеть страхъ". Тѣмъ же, владыко, душа моя в руку твою есть в ыну, яко закона твоего не забыхъ. Яко господу годѣ, тако и бысть». И яко узрѣ прозвитеръ его и отрокъ, иже служааше пред нимъ, господина своего дряхла и печалию оболияна суща зѣло, расплакаста и глаголаста: «Милыи наю Господине драгыи! Колико и благостии сподобися, яко не въсхотѣ противитися брату своему любве ради Христвовы! Колико воя дръжа в руку своею!». И си рекша, умилистася, и абие узрѣста текущихъ къ шатру блистания оружия и мечное оцищение. Безъ милости прободенъ бысть, честное и многомилостивое тѣло святого и блаженаго страстотерпца Бориса насунуша копии Путша и Талець, и Оловичь, Ляшко. Видѣвъ же се отрокъ его, вержеся на тѣло его, рекыи: «Да не остану тебе, Господине мои драгыи! Да идеже красота тѣла твоего увядаеть, ту и азъ сподобленъ буду животъ свои скончати». Бяше же сеи бѣ родомъ угринъ именемъ Георгии, бяше бо възложилъ на нь гривну злату, и бѣ любимъ Борисомъ паче мѣры, ту же и того прободошя. Святыи же Борисъ, яко бысть ураненъ, и скочи ис шатра въ оторопѣ, и начаша глаголати стоящеи округъ его: «Что стоите, зряще? Приступлеше, скончаемъ повелѣнное намъ». Си слышавъ, блаженыи нача молитися имъ и мил ся дѣяти, глаголя имъ: «Братие моя милая! Мало ми время дождите и да помолюся Богу моему». И възрѣвъ на небо съ слезами и горцѣ въздохнувъ, нача молитися сицевыми глаголы: «Господи Исусе Христе, Боже милостивыи и многомилостивыи, и премногомилостивыи владыко! Слава ти, яко сподобилъ мя еси от прелести жития сего лестнаго отъити! Слава ти, прещедрыи живодавче, яко сподоби мя труда святыхъ ти мученикъ! Слава ти, владыко человеколюбче, сподобивыи мя скончати хотѣние сердца моего. Слава ти, Христе, многому милосердию, иже направии на правивы путь мирныи и ногы моя, текущи к тебѣ безъ соблазна! Призри с высоты святыя твоея и виждь болѣзнь сердца, еже прияхъ от сродника моего, яко тебе ради умерьщвляемы есмы весь день. Въмѣниша мя, яко овца снѣди. Вѣси бо, Господи мои, вѣси, яко не противлюся, ни въпрекы глаголю, имы в руку моею вся воя отца моего и вся любимая отцемъ моимъ, и ничто же умыслихъ противу брату моему. Он же, елико възможе, и въздвиже на мя. Да аще бы ми врагъ поносилъ, претерпѣлъ убо быхъ от него. И аще бы ненавидя мене, на мя велеречевалъ, укрылся быхъ от него. Но ты, Господи, вижь и суди межи мною и межи братомъ моимъ. И не постави имъ грѣха сего, но приими въ миръ душу мою. Аминь». Паче възрѣвъ к нимъ умиленныма очима, испадшимъ лицемъ, весь слезами облиявся, рече: «Братие! Приступлеше, скончаите службу вашу. И буди миръ брату моему и вамъ, братие». Да елико слышааху словеса его, от слезъ не можааху ни словесе рещи от страха же и печали горкыя, и от многъ слезъ, но съ въздыханиемъ горкымъ жалостно глаголааху, плачюще. Кождо въ душе своеи глаголааше: «Увы намъ, княже нашь, милыи драгыи блаженыи! Водителю слѣпымъ, одежа нагымъ, старости жезлъ, ненаказаннымъ казателю. Кто уже исправитъ вся? Како не въсхотѣ славы мира сего? Како не въсхотѣ веселитися съ честными велможами? Како не въсхотѣ величия в семъ житии? Кто бо не почюдится великому смирению его? Кто ли не смирится, оно смирение видя и слыша?». И абие успе, предавъ душю в руцѣ Бога живаго месяца июля 24 день. И избиша же и отрокы многы. З Георгии же не могуще сняти гривны, отсѣкъше главу его, отвергоша кромѣ, да тѣмъ и послѣди не могоша познати тѣла его. Блаженаго же Бориса обертѣвше в шатеръ, възложиша и на кола и повезоша и. И яко быша на бору, нача въскланяти святую главу свою, и се увѣдавъ Святополкъ и посла два варяга, и прободоста и мечемъ въ сердце, и тако скончася блаженыи Борисъ, въсприимъ неувядаемы вѣнець от Христа Бога, съ праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, и с ликы мученическыми въдворяяся, и Аврааму на лонѣ почиваяи, видя неизреченную радость, въспѣвая съ аггелы и веселяся в лицехъ святыхъ. И положиша тѣло его, принесше и таи въ Вышегородѣ, у церкви святаго Василия в земли погребоша и. Сеи благовѣрныи Борисъ, блага корени сыи, послушливъ бѣ отцю, покаряяся при всемъ, тѣломъ бяше красен и высокъ, лицемъ круглъ, плечи высоцѣ, въ чреслехъ тонокъ, очима добръ и веселъ, брада мала и усъ, младъ бо бѣ еще; свѣтяся царскы, крѣпокъ тѣломъ, всяческыи украшенъ, аки цвѣты въ юности своеи; на ратехъ храбръ, въ совѣтехъ мудръ и разуменъ при всемъ. И благодать Божия цветяаше на немъ. Окааннии же сии убиици приидоша къ Святополку, акы хвалу имуще, безаконници. Сии бо слугы бѣси бывают. Бѣси бо на злое посылаеми бываютъ, аггели бо на благое слеми суть. Аггелъ бо человеку зла не стваряеть, но благое мыслит ему всегда, паче же християномъ помагаеть и заступаеть от супротивнаго диявола, а бѣси всегда на злое ловять, завидяще ему, понеже видять человека, почтена Богомъ, и завидяще ему, на злое слеми скори суть. Рече бо Богъ: «Кто идеть прелестити Ахава?». И рече бѣсъ: «Се азъ иду». Злыи же человекъ не хуже есть бѣса. Бѣси бо Бога боятся и человекъ стыдятся, а золъ человекъ ни Бога боится, ни человекъ не срамляется. Бѣси бо креста Господня боятся, а золъ человекъ ни креста Господня боится. Тѣм же и глаголааше Давидъ: «Аще воистину правду глаголете, правду судите, сынове человечестии, ибо въ сердцѣ безаконие дѣлаете на земли. Неправду рукы ваша сплетають, утуждени быша грѣшници от ложеснъ, заблудиша от чрева, глаголаша лжу и ярость по образу змиину».

Святополкъ же окаанны нача княжити в Киевѣ. Ярославу же и еще не вѣдущу о отца своего смерти, варязи бяху мнози у Ярослава и насилие творяаху наугородьцемъ и женамъ ихъ. И въставше, новогородци избиша варягы въ дворѣ Парамонѣ. И разгнѣвався Ярославъ, и шедъ на Ракамо, сѣде въ дворѣ, и посла къ новогородьцемъ, и рече: «Уже мнѣ сихъ не кресити». И позва к себѣ нарочитые мужи, иже бяху сѣкли варягы, и обольстивъ я, иссѣче 1000 мужь, а иныя бѣжаша изъ града. В ту же нощь прииде къ Ярославу вѣсть ис Кыева от сестры его Предъславы: «Отець ти умерлъ, а Святополкъ сидить в Киевѣ, убилъ Бориса и Глѣба. А ты блюдися сего повелику». И се слышавъ, печаленъ бысть о отцѣ и братии. Заутра же, собравъ избытокъ новогородьцевъ, и Ярославъ створи вече на полѣ, и рече к нимъ: «О любимая моя дружино, юже вчера избихъ в безумии моемъ. Не топере ми ихъ золотомъ окупати, а нынѣ надобни». И утеръ слезъ, рече имъ на вѣчии: «Братие! Отець мои умерлъ есть, а Святополкъ сидить в Киевѣ, избивая братию свою. Хощу на нь поити. Потягнете по мнѣ!». И рѣша ему наугородьци: «Аще, княже, и братия наша избита суть, а мы можемъ с тобою ити». И собра воя Ярославъ, варягъ тысящу, а прочихъ вои 40000, и поиде на Святополка, нарекъ бога и рече: «Не азъ начахъ избивати братию, но онъ. Да будеть отместникъ богъ крови братии моея, зане без вины пролия кровь Борисову и Глѣбову праведную. Егда мнѣ сице же створить, но суди ми, господи, по правдѣ, да скончается злоба грѣшныхъ». И поиде на Святополка. Слышавъ же Святополкъ идуща Ярослава, пристрои безъ числа вои руси и печенѣгъ, изыде противу къ Любчю об онъ полъ Днѣпра, а Ярославъ об сю страну.

Бѣ же въ то время Святополкъ въ Киевѣ, и потаи смерть отца своего, въ нощи межи клѣтми проимаша помость, въ коверь обертѣвше, и ужи свѣсиша на землю, и възложиша его на сани, везше и поставиша его въ церкви святыа Богородица десятинныа. Се же увѣдавше людие, снидошася безъ числа; и вложиша его въ гробь мраморянь, и сьхраниша тѣло его съ плачемъ блаженнаго великаго князя Владимера, новаго Константина великаго Рима, иже крестися самъ и люди своа крести: тако и сии сътвори подобно ему. Аще бо бѣ и прежде въ поганьствѣ на скврьную похоть желаа, но послѣже прилежааше покаанию, якоже и апостолъ вѣщаетъ: идеже умножися грѣхь, ту изообилость благодать. Аще бо въ невѣжествѣ етера сьгрѣшениа быша, послѣдь же разсыпашася покааниемь и милостинями, якоже глаголеть: въ немъ же тя застану, въ томъ ти сужду. Якоже пророкь глаголеть: живу азъ, глаголеть Аданаи Господь, яко не хощу смерти грѣшникомъ, но обратитися имъ отъ пути ихъ и живымъ быти; обращениемь обратитеся отъ пути ихъ злаго; мнозии бо праведнии творящеся и по правдѣ живуще, погыбаютъ. Дивно же се есть, колика добра сьтвориль земли Русскои, крестивь ю и отъ идолъ очистивь. Мы же, христиане суще, не въздаемъ почестьа противу оному възданию. Аще онь не крестилъ бы нась, то и нынѣ были быхомь въ прелести диаволи, якоже и прародителие наши погыбнуша. Да аще быхомъ имѣли потщание и молбу приносили кь Богу за нь въ день преставлениа его, видя бы Богъ тщание наше къ нему, прославиль бы и: намь бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмъ Бога познахомъ. Но даждь ти, Господи, по сердцу твоему, и вся прошениа твоа исполни, иже желааше царства небеснаго; даждь, Господи, вѣнець съ праведными, въ пищи раистѣи и веселие и ликоствование съ Авраамомъ и съ прочими патриархи, якоже Соломонь рече: умрьшу мужу праведнику не погыбаетъ упование. Сего бо въ память дрьжатъ Рустии людие, помынающе святое крещение, и прославляютъ Бога въ молитвахъ и псалмѣхь и пѣснехъ духовныхъ, поюще Господеви, новыи людие, просвѣщении святымь крещениемъ и Святымъ Духомъ, чающе надежда, великаго Бога и Спаса нашего Исуса Христа въздати комуждо противу дѣломъ его неизреченную радость праведно жившимъ, юже буди получити всѣмь христианомь.

Убиение князя Бориса Владимеровича Ростовъского. Святополкь сѣде въ Киевѣ по отци, и призва кианы, и многи дары имъ раздаа, и отпусты а. Посла же кь Борису, глаголя: «Брате! хощу съ тобою любовь имѣти, и кь отню ти придамъ»; глагола же лестно, а не истинно. И пришедъ къ Вышегороду нощию, отаи призва Путшу и вышегородскыа боляре, и рече имъ: «Повѣжьте ми по истиннѣ, приазньство имѣете ли ко мнѣ?» Путша рече: «Вси мы можемъ головы своа положити за тя». Видѣвъ же диаволь, искони ненавидяи добра человѣку, яко всю надежду свою на Бога положиль есть святыи Борись, начатъ подвижнѣе бывати и обрѣть, якоже и Каина на братоубииство горяща, такоже и окааннаго Святополка, по истиннѣ втораго Каина, улови мысль его, яко да избыетъ вся наслѣдникы отца своего, и самъ прииметь всю власть Рускую единь. Тогда призва къ себѣ окаанныи, проклятыи Святополкь съвѣтники всему злу и началникы всеа неправды, и отвръзе прескврыиаа своа уста, и испусти злыи свои глась, и рече Путшинѣ чади: «Аще убо обѣщастеся главы своа положити за мя, то шедше, братиа моа, да где обрящете брата моего Бориса, исмотривше времени убиите его»; и обѣщашася ему тако сътворити. О таковыхъ рече пророкь: "Скоры суть пролиати кровь бес правды; сии бо обѣщаваются крови, и събираютъ себѣ злаа; сихъ путие суть събирающе безаконие, и нечестиемь бо свою душу обиемлютъ". Блаженныи же Борисъ, якоже бѣ посланъ отъ отца своего, и не обрѣте противныхъ своихъ и възвратися; и слышавь о отни смерти, и како потаилъ Святополкь смерть отца своего, и не хотя ити кь Киеву, но якоже бѣ воротилься, и пришедъ ста на Алтѣ шатры; и рѣша ему дружина: «Поиди, сяди въ Киевѣ на столѣ отца своего, се бо вси вои въ руку ти суть». Онъ же къ нимъ отвѣщавааше: «Не буди мнѣ того възяты рукы на брата моего, еще же и старѣишаго, егоже быхъ имѣль яко отца; мнози бо языци въ дому отца моего и превратятъ сердце мое, еже прогнати ми его; якоже и отецъ мои сътвори прежде святаго крещениа». Се же слышавше вои, разыидошася отъ него, а самъ остася токмо съ отрокы своими. И бяше день суботныи, а самъ бѣаше въ велицѣ тузѣ и печали, и влѣзь въ шатерь свои съкрушенымъ сердцемъ, и плакаашеся ськрушенымъ сердцемъ, а душею радостною жалостно глась свои испущааше: «Слезь моихъ не презри, Владыко! да якоже уповаю на тя, тако да сь твоими рабы прииму часть и жребии съ всѣми святыми твоими, яко ты еси Богь милостивь и тебѣ славу възсылаемъ Отцу и Сыну и Святому Духу, нынѣ и присно и въ вѣкы вѣкомъ». Помышляашетъ же мучение и страсть святаго мученика Никиты и святаго Вячеслава, брата Болеславля, князя Чьского, подобно сему убиену бывшу отъ Болеслава, Лятьского князя, брата суща, и како святѣи Варварѣ отець свои убиица бысть; и помышляаше слово премудраго Соломона: праведници въ вѣкы живуть, отъ Господа мзда ихь и строение ихъ отъ Вышняго; и о семъ словеси токмо утѣшаашеся. Таче бысть вечеръ, повелѣ пѣти вечерню, а самъ влѣзь въ шатерь, нача творити вечернюю, съ слезами горкыми и частымъ въздыханиемъ и стенаниемъ многымь. По сихъ же леже спати, и бяше сонь его въ мнозѣ размышлении и въ печали крѣпцѣ и страшнѣ, како предатися на страсть, и како пострадати, и течение скончати, и вѣру сьблюсти, яко да неищадымыи вѣнець прииметъ отъ рукы Вседрьжителя. И възбнувь рано, и видѣ, яко годъ есть утрении, бѣ же въ святую недѣлю, и рече къ прозвитеру своему: «Въставь, начни утренюю»; самъ же, обувь нозѣ свои и лице свое умывъ, начатъ молитися Господу Богу. Послании же отъ Святополка приидоша на Алто въ нощь ту, и подступиша близь шатра, и слышаша гласъ блаженнаго страстотръпца, поюще псалмы заутреняа. Бяше же ему вѣсть о убиении его, и начать пѣти: "Господи! что ся умножиша стужающеи ми? Мнози вьсташа на мя; и прочаа псалма того. И начатъ пѣти псалтырь, глаголя, "яко обыдоша мя пси мнози и юнци тучнии обдрьжаща мя"; и паки: "Господи, Боже мои! на тя уповахъ, и спаси мя; таче по семъ канонь". И скончаша ему утренюю, начатъ молитися, зря ко иконѣ Господни, глаголя сице: «Господи Исусе Христе! Иже симъ образомъ явися на земли, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ, и приимъ смерть грѣхь ради нашихъ, и сподоби мя тако приати страсть». И яко услышааше топотъ золъ около шатра, и трепетенъ бывь, нача слезы испущати отъ очию своею, и глаголаше: «Слава ти, Господи, о всемь томъ яко сподобиль ми еси, зависти ради, приати горкую смерть, и все пострадати любве ради словесе твоего; не въсхотѣхъ бо себе самъ възыскати, ничтоже себе изволихъ по апостолу: любы тръпитъ, всему вѣру емлетъ, не ищетъ своихъ си; и пакы: боязни въ любви нѣсть, но съврьшенна любовь вонъ изгоняетъ страхъ; тѣмже, Владыко, душа моа въ руку твоею есть выну, яко закона твоего не забыхъ; яко Господу годѣ, тако и бысть.» И яко узрѣ прозвитерь его и отрокь, иже служааше предъ нимъ, господина своего дряхла и печалию обилна суща зѣло, расплакастася и глаголаста: «Милыи наю господине драгыи! коликои благости сподобися, яко не въсхотѣ противитися брату своему, любве ради Божиа, колико воа дръжа въ руку свою!». И си рекша, умилистася и умлькоста, и абие узрѣста текущихъ кь шатру, блистания оружиа, и мечное оцѣщение. Безъ милости прободено бысть честное и многомилостивое тѣло святаго и блаженнаго страстотрьпца Бориса; и въскочивше въ шатрь насунуша его копиемъ окаанныи Путша, и Талець, и Еловичь, и Ляшко. Видѣвъ же се отрокъ его, връжеся на тѣло его, рекь: «Да не остану тебе, господине мои драгыи; да идеже красота тѣла твоего увядаетъ, ту и азъ сподоблень буду животь свои скончати». Бяше же сеи отрокъ родомъ Угринь, именемъ Георгии, братъ Моисею, егоже потомъ плѣни Болеславъ, плѣнуа Киевь съ Святополкомь, бияся съ Ярославомъ; много пострада въ Лясѣхъ въ плѣну отъ жены нѣкыя, еяже мужа убиша на бою вои Ярославли; она же хотѣ сего Моисея въ домь свои взяти въ мужа себѣ, красоты ради его, бѣша бо красенъ велми; о немъ же повѣсть въ Патерицѣ въ Печерскомь. Мы же сие глаголемь; На Георгиа же бяше възложилъ святыи Борисъ гривну злату, бѣ бо любимъ Борисомъ паче мѣры; ту же и того прободоша. Святыи же Борисъ яко бысть уранень, искочи ис шатра въ оторопѣ, и начаша глаголати стоящеи округъ его: «Что стоите зряще? Приступльше скончаемь повелѣнное намъ". Сиа слышавъ блаженныи Борисъ, нача молитися имъ и милъ ся дѣати, глаголя имъ: «братиа моа милаа! мало ми время дождѣте, да помолюся Богу моему.» И възрѣвь на небо сь слезами и горцѣ въздохнувь, нача молитися сицеми глаголы: «Господи Исусе Христе, Боже милостивыи, и многомилостивыи, и премногомилостивыи Владыко! славати, яко сподобилъ мя еси, Владыко, отъ прелести житиа сего лестнаго отъити; слава ти, прещедрыи Живодавче, яко сподобилъ мя еси труда святыхь ти мученикь; слава ти, Владыко человѣколюбче, сподобивыи мя скончати хотѣние сердца моего; слава, Христе, многому милосердию твоему, иже направивыи на правыи путь мирныи ногы моа тещи къ тебѣ безъ съблазньства; призры съ высоты святыа твоеа и виждь болѣзнь сердца моего, юже приахь отъ сродника моего, яко тебе ради умръщвляемы есми весь день, въмѣниша мя яко овца въ снѣдь. Вѣси бо, Господи мои, вѣси, яко не противлюся, ни въпрекы глаголю; имыи въ руку моею вся воа отца моего и вся любима отца моего, и ничтоже умыслихъ противу брату моему, онъ же елико възможе, въздвиже на мя; да аще бы ми врагь поносилъ, претрьпѣлъ быхъ убо отъ него, и аще бы ненавидяи мя на мя велерѣчевалъ, укрылся быхъ отъ него. Но ты, Господи, виждь и суди межи мною и братомъ моимъ, и не постави имъ грѣха сего, но приими въ миръ духь мои, аминь». Таче възрѣвь къ нимъ умиленыма очима, испадшимъ лицемъ, весь слезами облиявся, рече е: «Братие! приступльше кончаите службу вашу, и не буди мирь, братие, брату моему и вамъ». Да елико слышаху словеса его, отъ слезъ не можааху ни словесе рещи, отъ страха же и печали горкиа и отъ многь слезъ, но съ въздыханиемь горкымъ жалостно глаголааху, плачуще въ души своеи: «Увы намъ, княже нашь милыи, драгыи, блаженныи, водителю слѣпымь, одежда нагымъ, старости жезль, ненаказаннымь казателю! кто уже исправитъ вся? како не въсхотѣ славы мира сего? како не въсхотѣ веселитися съ честными велможами? како не въсхотѣ величии въ семъ житии? кто бо не почудится великому его смирентю? кто ли не смирится, оно смирение видя и слыша?» И абие успе, предавь душу въ руцѣ Бога живаго, мѣсяца иулиа 24 день. Избыша же и отрокы многы; съ Георгиа же не могуще гривны сняти, отсѣкше главу его отвръгоша кромѣ, да тѣмъ послѣди не могоша познати тѣла его. Блаженнаго же Бориса обертѣша въ шатеръ, възложиша на кола, и повезоша его, и яко быша на бору, нача въскланяти святую главу свою; и се увѣдавъ Святополкь, посла два варяга, и прободоста и мечи въ сердце. И тако скончася блаженныи Борисъ, въсприемъ неувѣдаемыи вѣнець отъ Христа Бога съ праведними, причтеся съ пророкы и апостолы, и съ ликы мученическыми въдворяася, Авраама на лонѣ почиваа, и видя неизреченную радость, въспѣваа съ аггелы и веселяся въ лицѣ святыхъ. И привезше на Днѣпрь, вложиша его въ лодию, и приплувше съ нимь подъ Киевь; Киане же не приаша его, но отпнухуша прочь. И привезше тѣло его таи, положиша у церкви святаго Василия, въ Вышегородѣ, въ землю погребоша. Сеи благовѣрныи князь Борись, благаго корене сыи, послушливъ бѣ, отцу покаряяся о всемъ; тѣломъ бяше красень и высокь, лицемь кругль, плечи высоцѣ, въ чреслѣхь тонокь, очима добрь и весель, брада мала и усъ, младъ бо бѣ еще; свѣтяся царскы, крѣпокъ тѣломъ, на рати храберь, въ сьвѣтехъ мудръ и разумень, при всемь всячьскы украшень акы цвѣтъ въ юности своеи, и благодать Божиа цвѣтяше на немъ. Окааннии же сии убиици приидоша кь Святополку, акы хвалу имуще, безаконници. Сии бо слугы бѣсы бываютъ; бѣсы бо на злое посылаеми бываютъ, аггели же на благое слеми суть. Аггель бо человѣку зла не сьтворяетъ, но благое мыслитъ ему всегда, паче же христианомъ помагаетъ и заступаетъ отъ съпротивнаго диавола; а бѣси всегда на злое словятъ, завидяще ему, понеже видятъ человѣка почтена Богомъ, и завидяще ему, на злое слеми скори суть. Рече бо Богь: "Кто идетъ прелестити Ахава? И рече бѣсь: "Се азъ иду". Злыи же человѣкь, тщашася на злое, не хуждьши есть бѣса; бѣси бо Бога боятся и человѣкь стыдятся, а золъ человѣкь ни Бога боится, ни человѣкь ни срамляется; бѣси бо креста Господня боятся, а золь человѣкь ни креста Господня боится. Тѣмже и глаголаше Давыдъ: аще въ истинну правду глаголете, праваа судите сынове человѣчестии; ибо въ сердци безаконие дѣлаете на земли; неправду рукы ваша сьплѣтаютъ. очюждени быша грѣшници отъ ложеснь, заблудиша отъ чрева, глаголаша лжу. и ярость ихь по образу змиину.

В лѣто 6524 [1016]. Бысть сѣца у Любца, и одолѣ Ярославъ; а Святополкъ бѣжа в Ляхы. В Новѣгородѣ же тогда Ярославъ кормяше Варягъ много, бояся рати; и начаша Варязи насилие дѣяти на мужатых женахъ. Ркоша новгородци: «сего мы насилья не можемъ смотрити»; и собрашася в нощь, исѣкоша Варягы в Поромонѣ дворѣ; а князю Ярославу тогда в ту нощь сущу на Ракомѣ. И се слышавъ, князь Ярославъ разгнѣвася на гражаны, и собра вои славны тысящу, и, обольстивъ ихъ, исѣче, иже бяху варягы ти исѣклѣ; а друзии бѣжаша изъ града. И в ту же нощь ис Кыева сестра Ярославля Передслава присла к нему вѣсть, рекши: «Отець ти умерлъ, а братья ти избиена». И се слышавъ, Ярославъ заутра собра новгородцовъ избытокъ, и сътвори вѣче на полѣ, и рече к ним: «Любимая моя и честная дружина, юже вы исѣкохъ вчера въ безумии моемъ, не топѣрво ми ихъ златомъ окупитѣ». И тако рче имъ: «Братье, отець мои Володимиръ умерлъ есть, а Святополкъ княжить в Киевѣ; хощю на него поити; потягнете по мнѣ». И рѣша ему новгородци: «А мы, княже, по тобѣ идемъ».

В лѣто 6524 [1016]. Начало княжениа Ярославля в Киевѣ. Прииде на Святоплъка и сташя противу собѣ обаи полы Днепра. И не смѣют ни си онѣх, ни они сих почати, и стояша три месяци противу себѣ, не смѣаху ступитися. И нача воевода Святополчь, именем Влъчии Хвостъ, ѣздя възлѣ брегъ, укаряти новгородци, глаголя: Почто приидосте с хромцем симъ? А вы плотници суще, приставимъ вы храмовъ рубити. Се слышавше новгородци, рѣша Ярославу, яко: Заутра перевеземся на нь; аще ли кто не идеть с нами, то сами посѣчемъ и. Бѣ бо уже в замороз, а Святоплък стоаше межи двѣма озерома, и всю нощь пилъ бѣ с дружиною своею. И нача Днепръ мерзнути, и бяше Ярославу муж в приазнь у Святоплъка, и посла к нему Ярослав отрокъ свои нощию, рече к нему он сии: Что ты тому велиши творити, меду мало варено, а дружины много. И отрече ему муж тои: Рцы тако Ярославу: да аще меду мало, а дружины много, да к вечеру дати. И разумѣв Ярослав: яко в нощъ велит сещися. И заутра, исплъчився съ дружиною своею, противу свѣта перевезеся на ону страну Днепра. И высѣде на брегъ, и отринушя лодья от брега; и тои нощи поидошя противу собѣ на сѣчю. И рече Ярослав друженѣ: Знаменаитеся, повиваите главы себѣ убрусом. И сступишася на мѣстѣ, и бысть сѣча зла, и не бѣ лзѣ озером печенѣгом помогати; и притиснушя Святоплъчи вои къ озеру, и въступиша на лед, и обломися с ними лед, и нача одоляти Ярослав, Святоплък же побѣже, и одолѣ Ярослав. А Святоплък бѣжа в Ляхи, и сѣде Ярослав в Киевѣ на столѣ отца своего и дѣда. Бѣ бо тогда Ярославъ 28 лѣт.

Княжение Святополче. Святополкь же Оканныи нача княжити въ Киевѣ, Ярославу же еще не вѣдущу о отца своего смерти, се же бѣ еще прежде убиениа Глѣбова.

О враждѣ Ярославли на Новогородци. Ярославу бо сущу въ Новѣгородѣ, и Варязи бяху мнози у него, и насилие творяху Варязи Новогородцемъ и женамъ ихь. И въставше Новогородци, избыша Варягы въ дворѣ Парамони, и разгнѣвася Ярославь, и шедъ на Ракомо сѣде въ дворѣ; и посла къ Новогородцемъ и рече: «уже мнѣ сихь не крѣсити». И позва къ себѣ нарочитыя мужи, иже бяху сѣклы варягы, и оболстивь а, иссѣче 1000 мужъ, а иныа бѣжаша изъ града. Въ ту же нощь прииде къ нему вѣсть ис Киева, отъ Предьславы, сестры его: «Отецъ ти умерль, а Святополкь сѣде въ Киевѣ, убиль Бориса, а на Глѣба послаль, а ты блюдися его по велику». И се слышавъ Ярославъ, печаленъ бысть по отци и по братии; заутра же съобравь остатокь Новогородцевь Ярославъ, и сътвори вѣче на поли, и рече къ нимъ: «о милая и любимаа дружино, юже вчера избихъ вь безумии моемъ! а нынѣ надобны, золотомъ быхъ купити.» И утерь слезъ, рече имъ на вѣчи: «Братие мои! отець мои умрьль есть, а Святополкь сѣдитъ въ Киевѣ, избиваа братию свою; хощу на нь поити, потягните по мнѣ.» И рѣша ему Новогородци: «Аще, княже, и братиа наша избита суть, а мы можемъ съ тобою ити». Ярославь же нача съвъкупляти воа, а Глѣбу идущу къ Киеву и ставшу, якоже выше рѣхъ, на Смядынѣ, и вѣсть присла къ нему Ярославь о отчи смерти и братни убиении.

В лѣто 6525 [1017]. Ярославъ иде къ Берестию; и заложена бысть святыя Софѣя в Киевѣ.

В лѣто 6525 [1017]. Заложи Ярослав град великыи Киев, и Златаа врата постави, и церковь святыа Софиа заложи.

В лѣто 6525 [1017]. Приидоша печенѣзи к Киеву, и всѣкошася в Киев, и едва к вечеру побѣди Ярослав печенѣгы, и отбѣгошя сѣтное и до сего дне.

В лѣто 6525 [1017]. Приидоша печенѣзи къ Киеву и сѣкошася у Киева, и едва къ вечеру одолѣ Ярославъ печенѣгы, и отбѣгоша посрамлени. И заложи Ярославъ градъ великыи Киевъ, и златая врата постави, и церковь Святую Софии заложи.

Въ лѣто 6525 [1017]. Приидоша Печенѣзи кь Киеву, и высла противу ихъ Ярославь, и сѣкошася у Киева, и едва къ вечеру одолѣ Ярославь Печенѣгы, и отбѣгоша посрамлени. И заложи Ярославь тои весны градъ великии Киевъ, и Златаа врата постави, и церковь святую Софию заложи каменну.

В лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеслав съ Святоплъком на Ярослава с ляхы; Ярослав же съвокупивь русь, варяги, словѣны, поиде противу Болеславу и Святоплъку. И приде Велыню, и сташа оба полы рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава кормилець и воевода, именемъ Буды; и нача укаряти Болеслава, глаголя: «Да то ти прободемь трѣскою чрево твое тлъстоеѣ». Бѣ бо Болеслав велик и тяжекъ, яко и на кони не могы сидѣти, но бяше смысленъ. И рече Болеслав к дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, азъ единъ погыбну». И сѣд на конь, и побреде в рѣку, и по немъ вои его. Ярослав же не утягну исплъчитися, и победи Болеслав Ярослава. И ту убишя Буды воеводу; и инѣх множество побѣдишя, а еже ихъ руками изимашя, то расточи Болеслав по Ляхом, а самъ вниде в Киев съ Святоплъком и сѣде на столѣ Володимери. И тогда Болеслав положи себѣ на ложи Передславу, дщерь Володимирю, сестру Ярославлю. Ярослав же убежа съ 4-ми мужи к Новуграду. И рече Болеслав: «Разведете дружину мою по градомъ на покормъ». И бысть тако. Ярославу же прибѣгшу к Новуграду, хотяше бѣжати за море, и посадник Добрыня Коснятин сынъ с новгородци разсѣкошя лодьи Ярославли, ркуще: Хощем ся еще бити по тебѣ с Болеславом и Святоплъкомъ. И начашя скотъ сбирати от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривенъ, а от боляръ по 18 гривен; приведошя варягъ и вдашя им скотъ, и съвокупи Ярославъ воя многы. Болеслав же бѣ в Киевѣ сѣдя, безумныи же Святоплъкъ рече: «Елико же ляхов по градомь избиваитеѣ». И избиша я. Болеслав же побѣже ис Киева, поволочив Передславу, возмя имѣние и боляръ Ярославлих и сестры его, и Настаса пристави Десятинного къ имѣнию, бѣ бо ся ввѣрилъ лестию; и людии множество веде с собою, и грады Червенскыа зая собѣ, и прииде в свою землю; Святоплъкъ же нача княжити в Киевѣ. И поиде Ярослав на Святоплъка, и бѣжа Святоплъкъ в печенѣгы.

В лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеславъ съ Святополкомъ на Яраслава с ляхы. И Ярославъ же совокупи русь и варягы, и словѣны, противу поиде Болеславу и Святополку и прииде къ Волыню, и сташа оба полъ рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава дядка и воевода Блудъ, и нача укаряти Болеслава, глаголя: «Да то ти прободемъ тростию чрево твое толъстое». Бѣ бо Болеславъ великъ и тяжекъ, яко и на конѣ не могы сѣдѣти. Но бяше смысленъ. И рече Болеславъ къ дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, азъ единъ погыбну». И сѣдъ на конь, въбредъ в рѣку и по немъ вои его, Ярославъ же не утягну исполчитися, и победи Болеславъ Ярослава, и ту убиша Блуда воеводу, и иныхъ множество побѣдиша, а их же рукама изымаша, то расточи Болеславъ по Ляхомъ. А самъ вниде в Киевъ съ Святополкомъ и сѣде на столѣ Владимери. И тогда Болеславъ положи себѣ на ложи Предъславу, дщерь Володимерю, сестру Ярославлю. Ярославъ же убѣжа съ 4-ми мужи къ Новугороду. И рече Болеславъ: «Разведете дружину мою по градомъ на покормъ»; и бысть тако. Ярославъ же прибѣже къ Новугороду, хотяаше бѣжати за море, и посадникъ Костянтинъ, сынъ Добрынинъ, рассѣкоша лодии Ярославу, ркуще: «Хощем ся и еще бити по тебѣ з Болеславомъ и Святополкомъ». И начаша скотъ сбирати: от мужа по 4 куны, а от старосты по 10 гривенъ, а от боляръ по 18 гривенъ. Приведоша варягъ и вдаша имъ скотъ, и совокупи Ярослав воя многы. Болеславъ же бѣ в Киевѣ сѣдя. Безумныи же Святополкъ рече: «Елико же ляхов по градомъ, избиваите». И избиша я. Болеслав же побѣже ис Кыева, поволочивъ Предславу, возмя имѣние и боляре Ярославли, и сестры его, и Анастаса пристави десятиннаго къ имѣнию, бѣ бо ся ему ввѣрилъ лестию. И людеи множество веде с собою, и грады червеньскыя зая себѣ, и приведе въ свою землю. Святополкъ же нача княжити в Киевѣ, и поиде Ярославъ на Святополка, и бѣжа Святополкъ в Печенѣгы.

Прихождение Болеславе, Латиньского князя, на Киевъ. Въ лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеславь съ Святополкомъ на Ярослава съ ляхы; Ярославъ же съвукупи Русь, и Варягы и Словяны, поиде противу Болеславу и Святополку, и прииде къ Волыню, и сташа обаполъ рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава дядка и воевода Блудъ старои, иже былъ Владимеру, и нача Блудъ укаряти Болеслава, глаголя: «что ти, прободемъ тростию чрево твое толстое». Бѣ бо Болеславь великь и тяжекь, яко и на кони не могыи сидѣти, но бяше смыслень. И рече Болеславъ къ дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, то азъ единь погибну». И всѣдъ на конь, побриде въ рѣку, и по немь вои его; Ярославь же не успѣ исполчитися, и побѣди Болеславъ Ярослава, избиша воа его, и воеводу Блуда убиша, и иныхъ множество, а ихже рукама яша, тѣхь расточи Болеславь по ляхомь. На томъ бою изымаша Моисеа Угрина, брата Георгиева, иже бѣ убитъ съ княземъ Борисомь; бѣ бо и тои слуга Борисовь, и много пострада въ Лятскои землѣ отъ вдовы нѣкыа, млады суща, еяже мужъ, боляринь сыи Болеславль, убиень на семъ бою. Моисеи же, по страдании своимь, прииде въ Киевь, въ Печерскии манастырь, и бысть чюденъ старець, красень тѣломъ и душею, о немъ же лежатъ повѣсти въ Отечницѣ Печерьскомъ. Болеславъ же внииде вь Киевь сь Святополкомъ, и сѣде на столѣ Владимери. И тогда Болеславь положи себѣ на ложи Предславу, дщерь Владимеру, сестру Ярославлю. Ярославъ же убѣже толико съ четырми мужи къ Новогороду. И рече Болеславъ: «разведите дружину мою по градомь на покормь», и бысть тако. Ярославь же прибѣже къ Новогороду, и хотяше бѣжати за море, и не дасть ему посадникь Костянтинъ, сынъ Добрынинь, и повелѣ въ нощи тои вся лодии Ярославли испросѣчи на Вльхвѣ, дабы нелзѣ въ нихъ Ярославу бѣжати за море, глаголя Ярославу: «Хощемъ еще битися по тебѣ з Болеславомъ и Святополкомъ». И начаша и скоти збирати отъ мужа по 4 куны, а отъ старостъ по 10 гривень, а отъ болярь по 18 гривень, имже бы наняти варягь. И послаша за море, и приведоша варягь, и вдаша имъ скоть, и съвъкупи Ярославь воа многы. Безумныи же Святополкь рече кь своимъ: «Еликоже есть ляховь по градомъ, избываите ихъ отаи» и избиша ихъ. Се же увѣдавь Болеславь, побѣже ис Киева, поволочивь Предславу, взя имѣние Ярославле и сестры его Предславы, и боярь взя съ собою, и пристави кь имѣнию Анастаса Корсунянина, бѣ бо ся ему въвѣрилъ лестию, и людеи множества веде сь собою, и грады Червеньскыа заа себѣ; и прииде въ свою землю. Святополкь же нача княжити въ Киевѣ, и поиде Ярославь на Святополка, и бѣжа Святополкь въ Печенѣгы, Ярославъ же сѣде вь Киевѣ.

В лѣто 6527 [1019]. Прииде Святополкъ с печенѣгы въ силѣ тяжцѣ, и Ярославъ вои множество собра, и взыде противу ему на Лто Ярославъ, и ста на мѣстѣ, идеже убиша Бориса, и въздѣвъ руцѣ на небо, и рече: «Кровь брата моего въпиеть к тебѣ, владыко! Мьсти от крови праведнаго, яко же мьстилъ еси кровь Авелеву, положивъ на Каинѣ стенание и трясение. Тако положи и на семь». Помолився и рече: «Братья моя! Аще тѣломъ отшла еста отсюду, но молитвою помозѣте ми на противнаго сего убиицю и гордаго». И се ему рекшу, поидоша противу себе и покрыша Лятьское поле обои от множества вои, и бысть сѣча зла, яко же не бывала такова в Руси, и за рукы емлюще, сѣцаахуся, и съступашася 3-жщи, и по удолиямъ крови течащи, и мнози вѣрнии видяаху аггелы, помагающе Ярославу, и къ вечеру одолѣ Ярославъ, а Святополкъ бѣжа. И бѣжащу ему, нападе на нихъ страхъ, и раслабишася кости его, не можааше сидѣти, носяхуть и на носилѣхъ, и принесоша и къ Берестию, бѣгающе с нимъ. Он же имъ глаголаше: «Побѣгнете со мною, женуть по нас». Отроци же его всылаахуть противу, егда кто женеть по немъ, и не бѣ никого же въслѣдъ гонящаго. И бѣжааху с нимъ, он же, лежавъ в немощи и въсхапився, глаголаше: «О се женуть! И поженете, и побѣгните!». И не можааху терпѣти на единомъ мѣстѣ, и пробѣже Лятьскую землю, гонимъ божиимъ гнѣвомъ, и прибѣже в пустыню межи чахи и ляхи, ту изпроверже злѣ животъ свои. Его же и по правдѣ, яко неправедну, суду нашедшу на нь, по ошествии сего свѣта прияша мукы, окаяннаго показавше явѣ, посланная на нь пагубная рана въ смерть немилостивно въгна. И по смерти немилостивно мучимъ есть, связанъ въ днѣ аду. Есть же могыла его в пустыни до сего дни, исходить же из нея смрадъ золъ, еже богъ показа на показание княземъ рускымъ, да аще сице створять, се слышавше, ту же казнь приимуть и болши сия, но понеже, вѣдуще се бывшее, створять тако же зло убииство. 7-мь бо мьсти приимъ Каинъ, уби Авеля, а Ламехъ 70. Понеже бо Каинъ не вѣдыи мщения прияти от бога, а Ламехъ вѣдыи казнь, бывшую на прародители его, створи убииство, рече бо Ламехъ къ своима женама: «Мужа убихъ въ вредъ мнѣ, а юношу въ язву мнѣ. Тѣм же, — рече — 70 мьсти есть на мнѣ, понеже, — рече, — вѣдая створихъ». Сеи Ламехъ уби два брата Енохова и поя себѣ женѣ ею. Сеи же Святополкъ, новыи Ламехъ, иже ся бѣ родилъ от прелюбодѣяния, им же изби братью свою, сыны Гедеоновы, тако си и бысть. Ярославъ же сѣде в Киевѣ, утеръ поту съ дружиною своею. И оттоле крамола преста въ Рускои земли, и Ярославъ прия власть всея Рускыя земля.