В лѣто 6453 [945]. В то же лѣто ркоша дружина ко Игоревѣ: «Отрочи Свѣньлжи изодѣлися суть оружиемъ и порты, а мы нази; а поиди, княже, с нами на дань: а ты добудеши, и мы». И послуша их Игорь, иде в данѣ, и насиляше имъ и мужи его; и возмя дань, поиде въ свои град. Идущу же ему въспять, размысливъ, рече дружинѣ своеи: «Идѣте с данью домовъ, а язъ возвращуся и похожю еще». И пусти дружину свою домовѣ, с малою дружиною възратися, желая болшаго имѣниа. Слышавше древляне, яко опять идет, сдумавше же древляне съ княземъ своимъ Маломъ: «Аще ся волкъ въ овця ввадит, то выносит все стадо, аще не убиют его; тако и сеи, аще его не убиемъ, то все ны погубит». И послаша к нему, глаголюще сице: «Почто идеши опять; поималъ еси всю дань». И не послуша Игорь; и изшедше Древлянѣ из града Корестеня противу, и убиша Игоря и дружину его: бѣ бо их мало. И погребоша Игоря; и есть могыла его близъ града Коростеня въ Древех и до сего дни.

А Олга же бяше в Киевѣ съ сыномъ своимъ дѣтьскомъ Святославомъ, и кормилець его Асмудъ, и воевода бѣ Свѣньделдь, тътъ же отець Мьстишинъ. Рѣша же к себѣ дрѣвляне: «Се князя убихомъ рускаго; поимемъ жену его Олгу за князь свои Малъ, и Святослава, и створимъ ему, якоже хощеть». И послаша дрѣвляне лучьшихъ мужь, числомъ 20, в лодьи к Олзѣ; и присташа под Биричевомъ, бѣ бо тогда вода текущи подлѣ горы Кыевьскыя, и на полѣ не сѣдаху людие, нь на горѣ; град же бяше Киевъ, идеже есть нынѣ Гродятинъ и Микифоровъ дворъ, а княжь бяше дворъ во градѣ, идеже есть нынѣ дворъ Воротиславль и Чюдинъ; а первѣе сице бѣ внѣ града дворъ другыи, бѣ бо ту теремъ каменъ. И повѣдаша Олзѣ, яко древлянѣ приидоша, и возва я Олга к собѣ, и рече имъ: «Добрѣ приидоша гостье». И рече Олга: «Да глаголете: что ради приидосте сѣмо». Рѣша же древлянѣ: «Посла насъ Деревьская земля, ркуще сице: мужа твоего убихом, бяше бо мужь твои акы волкъ, восхыщая и грабя; а наши князи добри суть, расплодили землю нашю. И поиди за князь нашь за Малъ: бѣ бо имя князю нашему деревьскому Малъ». Рече же имъ Олга: «Люба ми есть рѣчь ваша, уже мнѣ своего мужа не въскресити; нь хощу вы почтити наутрия пред людьми своими, а нынѣ идете в лодью свою и лязите в лодьи, величающеся; и азъ заутра пошлю по вас, вы же, величающеся, рцѣте: не идемъ на конех, ни пѣши идемъ, но понесете ны в лодьи; и вознесут вы въ лодьи». И отпусти я в лодьи. И Олга же повелѣ ископати яму велику и глубоку на дворѣ теремьстѣмъ внѣ града. И заутра Олга, сѣдящи в теремѣ, посла по гости. И приидоша к нимъ, глаголюще: «Зоветь вы Олга на честь велику». Они же рѣша: «Не идемъ на конѣх, ни на возехъ; нь понесете ны в лодьи». И рѣша кыянѣ: «Неволя есть намъ; князь нашь убиенъ бысть, а княгынѣ наша хощеть за вашь князь»; и понесоша я в лодьи. Онѣ же сѣдяще и гордящеся въ великыхъ перегбехъ и сустугах. И пакы принесоша я на дворъ къ Олзѣ, и абие въринуша въ яму и с лодьею. И Олга съшедши к нимъ и приникъши, видѣ и рече имъ: «Вы есте послове Деревьскои земли и приидосте к намъ от своего князя Мала; добра ли вы есть честь». Они же рѣша: «Пущи нам бысть Игоревѣ смерти». И княгынѣ Олга повелѣ засыпати их живых; и абие засыпаша ихъ. Якоже пославши Олга къ древляномъ, и сице глагола имъ: «Аще мя право просите, то пришлите мужи нарочиты, да в велицѣ чести поиду за вашь князь, понеже бо не пустять мене людье кыевьстѣи». Се слышавши древлянѣ, избраша лучьшии мужи нарочиты, иже держаша Деревъскую землю, и послаша их по Олгу. Древляномъ же пришедшимъ къ Кыеву къ княгинѣ Ольги, и прияше Олга въ честь деревьскых муж, и повелѣ на них мовь створити: «измывшеся, приидѣте ко мнѣ». Они же прежгоша избу, и влѣзоша древляне мытся; и запроша избу о них, и повелѣ зажещи на нихъ огнемъ от дверии, и ту съгорѣша вси. И пакы приложи к тому Олга послати къ древляном, сице глаголющи имъ: «Се уже иду к вамъ; да пристроите ми меды многы у града, идеже убисте мужа моего, да поплачюся надъ гробомъ его, и створю тризну мужеви своему». И они же то слышавше, свезоша мед многъ зѣло и извариша. А Олга же поимши мало дружины и легко идущи, прииде къ гробу его, и плакася по мужи своем плачемъ велиимъ зѣло. А людемъ въ время то повелѣ съсыпати могылу велику; и яко съсыпаша, и повелѣ трызну створити. И посемъ сѣдоша пити древлянѣ; и повелѣ Олга отрокомъ своимъ служити пред ними. И рѣша Дрѣвлянѣ къ Олзѣ: «Гдѣ суть дружина наша, ихъ же послахомъ по тебе». Она же рече: «Идуть по мнѣ с дружиною мужа моего». И яко упишася древляне, и повелѣ отроком своимъ пити на нѣ, а сама отъиде кромѣ, и повелѣ дружинѣ сѣчи древляны; и исъсѣкоша ихъ 5000. А Олга възратися в Киевъ, и пристрои вои на прокъ ихъ.

В лѣто 6453 [945]. Присла Роман, и Констянтинъ, и Стефан слы къ Игореви построити мира перваго. Игорь же глагола о мирѣ с ними. Посла Игорь мужи своя к Роману, Роман же съзва боляры и сановникы. И приведошя рускыа слы, и велѣшя глаголати и писати о всѣх рѣчи на хартию. Равно другаго свѣщаниа, бывшаго при царе Романѣ, и Констянтинѣ, и Стефанѣ, христолюбивых владыкъ. Мы от рода рускаго слы и гостие: Иворъ, солъ Игоревъ, великаго князя рускаго, и общии слы: Вуефастъ Святославль, сынь Игорев; Искусеви Олги княгыни; Слудъ Игорев нетии; Улѣбь Водислаль; Каницаръ Перъдславинъ; Шихбернь Сфандръ, жены Улѣбли; Прастѣнъ Турдуви; Либиар Фастов; Гримь Сфирков; Прастѣнъ Якунъ, нетии Игорев; Кары Студков; Каршее Турдов; Егрие Влисков; Воистъ Воиков; Истръ Аминдов; Прастѣнъ Бернов; Ятвяг Гунарев; Шибридъ Олдань; Колъ Клеков; Стегги Етонов; Сфирка; Алвадъ Гудов; Фудри Тулдовъ; Мутур Утин; купець Адунь, Адулбь, Иггивлад, Олебъ, Фрутань, Гомол, Куци, Емигъ, Турбидъ, Фуръстенъ, Бруды, Лоадръ, Гунастръ, Фрастѣнъ, Игелдъ, Турбернъ, Моны, Руалдъ, Свѣнь Стиръ, Олданъ,Телинъ, Апупсарь, Вузлѣбь и Синко Боричь, послании от Игоря, великого князя рускаго, и от всего княжениа и от всѣх люди и земля Рускыя. От тѣх заповѣдано обновити ветхии миръ, и ненавидящаго добра и враждолюбца диавола разорити от много лѣтъ, и утвердити любовь межи греки и русью. И великыи князь Игорь, и боляре его, и людие вси рустии посланы к Роману, и Констянтину, и Стефану, к великимь царемъ Греческым, сътворити любовь съ самѣми цари и съ всѣмь болярствомъ, и съ всѣми людми греческыми на вся лѣта, дондеже сиает слънце и всь миръ стоит. Иже помыслить от страны Рускыа раздрушити такую любовь, и елико их крещение приали суть, да приимут месть от Бога Вседръжителя, осужение на погибель в сии в вѣкъ и в будущии; а елико их есть не крещено, да не имуть помощи от Бога ни от Перуна, да не ущитятся щиты своими, и да посѣчени будут мечи своими, и от стрѣлъ, и от нага оружиа своего, и да будут раби в сии вѣкъ и будущии. А великыи князь рускыи и боляре его да посылают в Греки к великымъ царемь греческымъ съ слы и с гостьми, якоже имъ уставлено есть. Носяху слы печати златы, а гостие сребрены; нынѣ же увѣдѣлъ есть князь нашь посылати грамоту к царству вашему, иже посылаеми бывают от них слы и гостие, да приносят грамоту, пишуще сице: яко послах корабль селико, и от тѣх да увѣмы и мы, оже с миромь приходять. Аще ли без грамоты приидут и предани будут намъ, да держимь и хранимь, дондеже възвѣстимъ князю нашему. Аще ли руку не дадят и противятся, да убьени будуть, и да изыщется смерть их от князя вашего. Аще ли убѣжавше приидут в Русь, и мы напишемь къ князю вашему, и яко имъ любо, тако сътворят. Аще приидут в Русь бес купли, да не взимают месяцины, и да запрѣтит князь сломъ своимъ и приходящеи руси зде, да не творят в селех, ни въ странѣ нашеи ничтоже. И приходящем имъ, да витают у святого Мамы; да послеть царство наше, да испишут имена их, и тогда възмут мѣсячное свое, первое от града Киева, и паки ис Чернигова и Переяславля. И да входят в град единѣми враты съ царевомъ мужемъ, без оружиа, муж 50, и да творят куплю, еже имъ надобе, и пакы да исходят; и муж царства нашего да хранитъ я. Да аще кто от руси или от грекъ створит криво, да оправляет тъи. Входяще же русь в град, да не имѣют власти купити паволок лише по 50 златникъ; и от тѣх паволок аще кто крянет, да показывает цареву мужу, и тъи запечатаеть и дасть им. И отходящеи руси отсюда взимают от нас, еже надобе брашно на путь, и еже надобе лодьямъ, якоже уставлено есть первие, и да възвращаются съ спасениемь въ страну свою; и да не имѣют власти зимовати у святого Мамы. Аще ускочит челядинъ от руси, понеже приидут в страну царствиа вашего, и от святого Мамы, и аще будет да поимут и, аще ли не обрящется, да на роту идут наши христьане руси по вѣрѣ их, а не христьане по закону своему; ти тогда да взимають от нас цѣну свою, якоже уставлено есть преже, 2 паволоцѣ за челядинъ. Аще ли кто от люди и царства вашего, или от града вашего, или от инѣх град ускочит челядинъ нашь к вамь, и принесет что, да вспять възвратится; а еже что принеслъ будеть все цѣло, и да възмет от него златника два. Аще ли кто покусится от руси взяти что от людии и царства вашего, иже тои створит, покажненъ будет; аще ли и взялъ будет, да заплатит. Аще створит тоже гречин русину, да прииметь ту же казнь, и якоже онъ приалъ есть. Аще ли ключится украсти русину от грекъ что, или гречину от руси, достоино есть възвратити еи, не точию едино и цѣну его; аще украденое обрящется продаемо, да вдасть и цѣну его, и тъи покажненъ будет по закону гречьскому и по уставу рускому. И елико христьанъ от власти нашея племена при ведут русь, ту аще будет уношя или девица добра, да вдадят златникь 10 и поимут и; аще ли осредовѣчь, да вдасть златникь 8 и поимет я; аще ли будет старъ или дѣтищь, да вдасть златник 10. Аще ли обрящутся русь работающе у грекъ, аще ли суть плѣнници, да искупуют по 10 златник; аще ли купил и будеть гречинъ под христианином, достоит ему да възмет цѣну свою, елико же далъ будет на немь. А о Корсунстѣи странѣ, елико же есть град на тои части, да не имать власти князь рускыи, да воюет, да дамы ему елико будет. И о томъ, аще обрящуть русь кубару греческую, вывръжену на коем любо мѣстѣ, да не преобидят ея. Аще ли от нея възмет кто что, или человека поработит, или убиет, да будет повиненъ закону руску и гречьску. Аще обрящет въ устьи Днепра русь корсуняны рыбы ловяще, да не творят имъ зла никакого. И да не имѣють власти русь зимовати въ устьи Днепра, Бѣлоберезѣ, ни у святого Елеуфериа; но егда приидет осень, да идуть в домы своя в Русь. А о сих, иже то, приходят чернии болгаре и воюют в странѣ Корсунстеи и велим князю рускому, да их не пущает, и пакостят странѣ его. Чи аще ключится проказа нѣкая от грекъ, сущих под властию царства нашего, да не имать власти казнити я, но повелѣнием царства нашего да прииметь, якоже будет сотворил. Аще убиет кристианинъ русина, или русинъ христианина, и да держим будет створивыи убииство от ближикъ убиенаго, да убиють и. Аще ли ускочит створивыи убои и аще будет имовитъ, да възмут имѣние его ближнии убиенаго; аще ли есть не имовит и ускочит, да ищут его, дондеже обрящетъся, аще ли обрящется, да убиенъ будет. Чи аще ударить мечемь, или копиемь, ли кацѣмь любо оружиемь русинъ гречина, да того дѣля грѣха заплатит сребра литръ 10 по закону рускому; аще ли есть неимовитъ, да како может и в толико же и продань будет, яко да и порты, в нихже ходить, да и то с него сняти, а опрочѣ да на роту ходит по своеи вѣрѣ, яко не имѣя ничтоже, и тако пущен будеть. Аще ли хотѣти начнет наше царьство от вас вои на противящаяся намъ, да пишу к великому князю вашему, и послеть к нам, елико же хощемъ, и оттолѣ увѣдят ины страны, каку любовь имѣют греци с русью. Мы же съвѣщаниемь все написахомъ на двою хартию, и едина хартиа есть у царства нашего, на неиже есть крестъ и имена нашя написана, а на друзѣи слы ваши и гостие. Отходяще съ сломъ царства нашего да допровадят к великому князю рускому Игореви и к людемь его; и ти приимающе хартию, на роту идуть хранити истину, якоже мы свѣщахомъ и написахом хартию сию, на неиже суть имена нашя написана. Мы же, елико нас крестилися есмы, кляхомся церковью святого Ильи въ сборнеи церкви, и предлежащим честнемъ крестом, и хартиею сею, хранити все, еже есть написано на неи, и не преступити от него ничтоже. Ли преступит се от страны нашея, ли князь, или инъ кто, ли крещенъ, или не крещенъ, да не имать помощи от Бога, и да будет рабъ в сии вѣкъ и в будущии, и да заколенъ будет своимъ оружиемь. А на крещении русь да полагают щиты своя и мечя своя нагы и прочее оружие, и кленутся о всемь, яже суть написана на хартии сеи, и хранити от Игоря и от всѣх людии, от страны Рускы, въ прочаа лѣта и въину. Аще ли кто от князь или от людии рускых, ли христианъ, или не христианъ, преступит сее, иже есть писано на хартии сеи, и будет достоинъ своимъ оружиемь умрети и да будет клятъ от Бога и от Перуна, яко преступи свою клятву. Да аще будет добрѣ Игорь великыи князь, да хранит любовь всю правую, и да не разрушится, дондеже солнце сиает и всь мирь стоить, в нынѣшняа вѣкы и в будущааѣ. Послании же слы Игореви приидошя къ Игорю съ слы греческими, и повѣдашя вся рѣчи царя Романа. Игорь же призва слы гречьскы и рече им: «Глаголите, что взыскалъ царь?» И рѣшя слы цареви: «Се посланы, и царь рад есть миру, хощеть миръ имѣти съ князем руским и любовь, и твои слы водили суть цари ротѣ, и нас послашя ротѣ водити тебе и муж твоих». И обѣщася Игорь сице створити. И наутриа призва Игорь слы: «Приидѣте на холмъ, где стоя Перунь». И покладошя оружиа своа и щиты и злато, и ходи Игорь к ротѣ и мужи его, и елико поганых руси; а христианую русь водишя к ротѣ к церкви святого Ильи, иже есть над ручьем, конець Пасыноч бесѣды, и козары; се бо бѣ сборнаа церкви, много бо бѣ варягъ христианых. Игорь же утвердив миръ съ греки, отпусти слы, одаривъ, к цареви, съ скарбию и челядью и воском, и отпусти я. Слы же исповѣдашя вся рѣчи Игоревы и любовь яже къ греком.

Игорь же нача княжити в Киевѣ, мирь имѣя къ всѣмь странам. И приспѣ осень, и начя мыслити на древляны, хотя примыслити бъльшую дань. В се же лѣто рекошя дружина Игореви: «Отроци Свинтелдови изъодѣлися суть оружиемь и порты, а мы нази; поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы». И послуша их Игорь, и иде в деревляны в дань, и примысляше к первѣи дани, и насиляше имъ и мужи его; и вземь дань, поиде в град свои. Идущу же ему вспять, размысливь, рече дружинѣ своеи: «Идѣте с данью домови, а яз възвращуся вспять». И пусти дружину свою, с малою же дружиною възвратися, желая болша имѣниа. Слышявше же древляне, яко опять идеть, сдумавше съ княземь своимъ Малом: «Аще ввадится волкъ въ овци, то выносит все стадо, аще не убиют его; тако и сеи, аще не убиемь его, то всѣх ны погубить». И послашя к нему, глаголюще: «Почто идеши опять, поимал еси всю дань». И непослуша их Игорь. И вышедше из града Искоростеня древляне убишя Игоря и дружину его, бѣ бо их мало. И погребенъ бысть Игорь, и есть гробъ его у Скоростеня града в Деревех и до сего дне.

Олгино княжение. Олга же бяше в Киевѣ съ сыномъ своим дѣтскомь Святославом, и кормителець его Асмудъ, и воевода бѣ Свинтелдъ, тои же отець Мьстишин. Рѣша же древляне: «Се князя убихомъ рускаго, поимемь жену его Олгу за князь свои Малъ, и Святослава, и створимь ему, яко хощемь». И послаша древляне лучшии мужи числом 20 в лодьи къ Олзѣ; и присташя под Боричевом, бѣ бо тогда вода текущи възле горы Киевскыа, и на Подолье не сѣдяху людие, но на горѣ, градже бѣ Киев, идеже есть нынѣ дворъ Городятин и Никифоров, а дворъ княж бяше въ градѣ, идеже есть нынѣ дворъ Воротислаль и Чюдин, а перевѣсьище бе внѣ града; и бѣ вне града дворъ другыи, идеже есть дворъ деместиков за святою Богородицею над горою, дворъ теремныи, бѣ бо ту терем камень. И повѣдашя Олзѣ, яко древляне приидошя, и възва я Олга к собѣ и рече им: «Добрѣ гостие приидошя». Древляне же рекошя: «Приидохомь, княгини». И рече имъ Олга: «Да глаголите, что ради приидосте сѣмо?» Рѣша же древляне: «Посла ны Деревскаа земля, ркуще сице: мужа твоего убихомъ, бяше бо муж твои, яко влъкъ въсхищаа и грабя, а наши князи добри суть, иже роспасли суть Деревскую землю, да поиди за князь нашь за Малъ.» Бѣ бо ему имя Малъ, князю Деревскому. Рече же им Олга: «Люба ми есть рѣчь вашя, уже мнѣ мужа своего некресити; но хощу вы почтити заутра пред людми своими, а нынѣ идѣте в лодию свою и лязѣте в лодьи, величающеся, и азъ утро послю по вы, вы же рцѣте: "Не идемь ни на коних, ни пѣши, но понесѣте ны в лодьи"; и възнесут вы в лодьи.» И отпусти я в лодью. Олга же повелѣ ископати яму велику и глубоку на дворѣ теремском внѣ града. И заутра Олга, сѣдяще в теремѣ, посла по гости; и приидошя к нимь, глаголюще: «Зоветь вы Олга на чьсть велику». Они же рѣша: «Пѣши не идемь, ни на коних, но понесѣте ны в лодьи». Рѣша же киане: «Намъ неволя; князь нашь убиенъ, а княгини наша хочет за вашего князя». И понесошая в лодьи. Они же сѣдяху, гордяще, в перегбѣх в великых устогах. И принесоша я на дворъ къ Олзѣ, и несше ринуша я въ яму и с лодьею. Приникши Олга и рече им:«Добра ли вы честь?» Они же рѣшя: «Пуще ны Игоревы смерти». И повелѣ засыпати я живы, и посыпаша я. И послаше Олга к древляном, рече имъ: «Да аще мя вы просите право, то пришлите сѣмо мужи нарочиты, да в велицѣ чьсти поиду за вашь князь, чи да не пустят мене людие киевстии». Се слышавше древляне, избрашя лучшии мужи, иже дръжаху Деревскую землю, и послашя по ню. Древляном же пришедшемъ, повелѣ Олга мовь створити, ркуще сице: «Измывшеся, приидѣ ко мнѣ». Они же пережгоша истьбу, и влѣзошя древляне, и начашяся мыти, и запрошя о них истьбу, и повелѣ зажещи я от дверии, и ту и згорѣшя вси. И посла к древляном, ркуще сице: «Се уже иду к вамь; да пристроите меды многы у града, идѣже убисте мужа моего, да поплачюся над гробомь его, и створю трызну мужу своему». Они же то слышавше, свезоша меды многы зѣло и възваришя. Олга же поимши мало дружины и легко идучи, прииде к гробу его и плакася по мужи своемь; и повелѣ людемь ссыпати могилу велику, и яко ссыпаша, повелѣ трызну творити. По семь сѣдошя пити древляне, и повелѣ Олга отрокомъ своим служити пред ними. И рѣшя древляне къ Олзѣ: «Где суть дружина нашя, ихже послахом по тя?» Она же рече: «Идуть по мнѣ съ дружиною мужа моего». И яко упишася древляне, повелѣ отрокомь всѣмь пити на ня, а сама отъиде кромѣ, и повелѣ дружинѣ сѣчи древляны; и посѣкошя их 5000. А Олга възвратися к Киеву, и пристрои вои на прок их.

В лѣто 6453 [945]. Присла Романъ и Костянтинъ, и Стефанъ послы къ Игореви построити мира перваго. Игорь же глагола о мирѣ с ними. Игорь же посла боляре свои к Роману. Роман же съзва бояре свои и сановники, и приидоша рускыя послы, и велѣша глаголати и писати обоихъ рѣчи на хратию. Равно другаго свѣщания, бывшаго при цари Романѣ и Костянтинѣ, и Стефанѣ, христолюбивыхъ владыкь, мы от рода рускаго посли великаго князя Игоря именемъ Иворъ, и гостие и общии посли: Вуефастъ, Святославль сынъ Игоревъ, Искусеви, Олги княгини, Слуды, Игоревъ нетии Улѣбъ, Володиславль Каницаръ, Переславинъ, Шихбернъ, Сфандръ жены Улѣблѣ, Прастѣнъ Турдуви, Либия Фрастовъ, Гримъ Сфирковъ, Перастѣнъ Акунъ, нетии Игоревъ, Кары Тудковъ, Каршевъ Турдовъ, Егрие Влисковъ, Воисто Воиковъ, Истро Аминдовъ, Прастѣнъ Берновъ, Ятъвягъ Гунаревъ, Шибридъ Олдань, Колы Слековъ, Стеггие Тоновъ, Сфирка Алдадъ Гудовъ, Фудри Тулдовъ, Мутуръ Утинъ, купець Атунъ Адулобъ, Иггивладъ, Олѣбъ, Фрутанъ, Гомолъ, Куци, Емигъ, Турдибъ, Фурьстѣнъ, Бруды, Лоардъ, Гунастръ, Фрастѣнъ, Игелдъ, Турбернъ, Моны Руалдъ, Свѣнь Стиръ, Олданъ, Телина, Пупсарь, Вузлѣбъ и Синько Боричь, послании от Игоря, великаго князя рускаго, и от всѣхъ княженеи, и от всѣхъ людии земля Руския. От тѣхъ заповѣданно обновити ветхии миръ и ненавидящаго добра и враждолюбца диявола разорити от многыхъ лѣтъ, и утвердити миръ между греки и русию. И великии князь Игорь, и его боляре, и людие вси рустии послаша ны къ Роману и Костянтину, и Стефану, к великимъ царемъ греческимъ, створити любовь съ самѣми цари и съ всѣмъ боляряствомъ, и съ всѣми людми греческыми на вся лѣта, дондеже сияеть солнце, и весь миръ стоить. Иже помыслить от страны Руския раздрушити такову любовь, и елико ихъ крещение приняли суть, да приимуть месть от бога вседержителя, осужение на погыбель в сии въ вѣкъ и въ будущии, а елико ихъ не крещено суть, да не имуть помощи от бога, ни от Перуна, да не ущитятся щиты своими и да посѣчени будуть мечи своими и от стрѣлъ, и от нага оружия своего, и да будуть раби и в си вѣкъ и въ будущии. А великии князь рускии и боляре его да посылаютъ въ Грекы къ великимъ царемъ греческымъ послы и зъ гостьми, яко же имъ уставленно есть, носяху посли печати златы, а гостие сребряны. Нынѣ же увидѣлъ есть князь нашь посылати грамоту къ царству вашему, иже посылаеми бываютъ от нихъ посли и гостие, да приносять грамоту, пишучи е сице, яко послахъ карабль се елико; и от тѣхъ да увѣмы и мы, оже с миромъ приходять. Аще ли безъ грамоты приидуть и предани будуть намъ, да держимъ и хранимъ, дондеже възвѣстимъ князю нашему. Аще ли руку не дадять и противятся, да убиени будуть, да не изыщется смерть ихъ от князя вашего. Аще ли, убѣжавше, приидуть в Русь, и мы напишемь къ князю вашему, яко имъ любо, тако створять. Аще приидуть в Русь безъ купли, да не взимають мѣсячна. И да запрѣтить князь своимъ словомъ приходящеи руси здѣ, да не творятъ в селехъ, ни въ странѣ нашеи ничто же. И приходящимъ имъ, да витаютъ у святого Мамы. Да пошлеть царство наше, да испишуть имена ихъ, и тогда възмуть мѣсячное свое, первое от града Киева, и с Чернигова, и Переяславля. Да входять въ градъ едиными враты съ царевымъ мужемъ безъ оружия мужь 50 и да творять куплю, еже имъ надобѣ, и пакы да исходять, и мужь царства нашего да хранить я, да аще кто от руси или от грекъ учинить криво, да оправляетъ. Въходяще же русь въ градъ, да не имѣютъ волости купить паволокъ лише 50 златьникъ. И от тѣхъ паволокъ аще кто купитъ, да показаеть цареву мужу, и тое запечатаеть и дасть имъ. И отходящеи руси отсуду взимаютъ от нас, еже надобѣ брашно на путь, и еже надобѣ лодиямъ, яко уставленно есть пръвѣе, и възвращаются съ спасениемъ въ страну свою, и да не имѣють власти зимовати у святого Мамы. Аще ускочить челядинъ от руси, понеже приидоша въ страну свою царства вашего, и от святого Мамы, да аще будеть, да поимуть и, и аще ли не обрящется, да на роту идуть наши хрестияне руси по вѣрѣ ихъ, а не християне по закону своему. Ти тогда да възимаютъ от насъ цѣну свою, яко же уставленно есть прежде, 2 паволоцѣ за челядина. Аще ли кто от людеи царства вашего или от града вашего, или от инѣхъ градъ ускочить челядинъ нашь къ вамъ и принесеть что, да въспять и опять, а еже что принеслъ будеть, а все цѣло, и да възметь у него златника 2. Аще ли кто покусится от руси взяти что от людии царства вашего, иже то створитъ, покажненъ будеть, аще ли взялъ будеть, да заплатитъ. Аще створить то жде гречинъ русину, да прииметь ту жде казнь, яко же онъ приялъ есть. Аще ли ключится украсти русину от грекъ что, или гречину от руси, достоино есть възвратити е, не точию едино, и цѣну его. Аще украденное обрящется продаемо, да вдасть цѣну его, и тои да покажненъ будеть по закону греческому и по уставу рускому. И елико християнъ от власти нашея ту пленена приведуть русь ту, аще будеть юноша или девица добра, да въдадять златникъ 10 и поимуть и, аще ли есть средовичь, да въдасть златникъ 8 и поиметь и, аще будеть старъ или дѣтищь, да въдасть златникъ 10. Аще ли обрящется русь, работающе у грекъ, аще ли суть плѣнници, да искупаютъ по 10 златникъ. Аще купилъ будеть гречинъ, подъ христосомъ постоить ему, да възметь цѣну свою, елико же далъ будеть на немъ. А о Курсуньстѣи странѣ, елико же есть на тои части, да не имуть власти князии рустии, да въюеть, да дамы и ему, елико ему будеть. И о томъ, аще обрящеть русь кубару греческую, вывержену на коемъ любо мѣстѣ, да не приобидятъ ея. Аще ли възметь кто что или человека поработить или убиетъ, да будетъ повиненъ закону рускому и греческому. Аще обрящеть въ устии Днѣпра русь корьсуняне рыбы ловячи, да не творять имъ зла никаковаго. Да не имѣють власти русь зимовати въ устии Днѣпра Бѣлоберезѣ, ни у святого Елферия, но егда приидеть осень, да идуть въ домы своя русь. А о сихъ, иже то приходять чернии болгаре и въюють въ странѣ Корьсуньстѣи, и велимъ князю рускому, да ихъ не пущаеть, и пакостять странѣ его. И аще лучится проказа нѣкая от грекъ, сущихъ подо властию царства нашего, да не имать власти казнити я, но повелѣнием царства нашего да прииметь, яко же будеть створилъ. Аще убиеть християнинъ русина, или русинъ християнина, да держимъ будеть створивыи убииство от ближникъ убиенаго, да убиють. Аще ли ускочить створивыи убои, и аще будеть имовитъ, да възмуть имѣние его ближнии убьенаго. Аще ли есть неимовитъ и ускочить, да ищуть его, дондеже обрящется. Аще ли обрящется, да убиенъ будеть. Ци аще ударить мечемъ, или копиемъ, или любо кацѣмь оружиемъ русинъ гречина, да того ради грѣха заплатить сребра литръ 10 по закону рускому. Аще ли есть неимовитъ, да како можеть, въ толико же и проданъ будеть, да и порьты, въ нихъ же ходитъ, да и то с него сняти, а опроче да на роту ходитъ по своеи вѣрѣ, яко не имѣя ничто же, и тако пущенъ будетъ. Аще ли хотѣти начнетъ наше царство от насъ вои на противлящаяся намъ, да пишу к великому князю вашему, и послеть к намъ, елико хощеть и оттолѣ увидять иныя страны, каку любовь имѣють греци с русию. Мы же свѣщаниемъ все написахъмъ на двою хратию, и едина хратиа есть у царства нашего, на неи же есть крестъ, имена наша написана, а на друзѣи посли ваши и гостие, отходяще с посломъ царства нашего, да допровадять к великому князю рускому Игореви и к людемъ его, и ти, приимше хратию, на роту идуть хранити истинну, яко же мы свѣщахомъ и написахомъ хратию сию, на неи же суть имена наша написанна. Мы же, елико насъ крестилися есмя, кляхомся церковию святого Илии въ зборнѣи церкви и предъ лежащимъ честнымъ крестомъ, и хратиею сию хранити все, еже есть написанно на неи, и не преступити от него ничто же. Или преступить се от страны нашия, или князь, или инъ кто, или крещенъ, или не крещенъ, да не имать помощь от бога, да будетъ рабъ в сии в вѣкъ и въ будущи, да заколенъ будеть своимъ оружиемъ, а на крещении Русь да полагаютъ щиты свои, меч свои нагы и прочее оружие и кленутся о всемъ, яже суть написана на хратии сеи, хранити от Игоря и от вьсѣхъ людии, и от страны Рускыя въ прочая лѣта и в ыну. Аще ли кто от князь или от людии рускыхъ, или християнинъ, или не христьянинъ, да приступить клятву сию, и да будетъ клятъ от бога и от Перуна. Послании же посли Игореви приидоша къ Игорю с послы греческыми и повѣдаша вся рѣчи царя Романа. Игорь же призвавъ послы греческыя: «Глаголете, что вы царево слово». И рѣша послы царевы: «Се послал ныи царь, радуется миру, хощете миръ имѣти съ княземъ с великимъ рускымъ и любовь. И твои посли водили наши цари ротѣ, и насъ послаша ротѣ водити тебе и мужь твоихъ». И обѣщася Игорь сице створити. И наутрия Игорь призва послы: «И придете на холмъ, гдѣ стоя Перунъ». И покладоша оружия и щиты, и злато, и ходи Игорь ротѣ, и мужи его, и елико поганыхъ руси, а християньскую русь водиша ротѣ къ церкви святого Илии, иже есть над ручаемъ, конець Пасынча бесѣды и Козары: се бо бѣ сборная церкви, много бо бѣ варягъ християныхъ. Игорь же, миръ утвердивъ съ греки, отпусти послы къ цареви с скорою и челядию и воскомъ, и отпусти я. И посли же исповѣдаша цареви и грекомъ вся рѣчи Игоревы, миръ и любовь.

Игорь же нача княжити в Киевѣ, миръ имѣя къ всѣмъ странамъ. И приспѣ осень, и нача слати на древлены, хотя примыслити болшую дань. В се же лѣто рекоша боляре Игореви: «Отроци Свентелдъжи изъдѣлися суть оружиемъ и порты, а мы нази. Поиди, княже, въ дань, а мы с тобою, да и ты добудеши, господине, и мы». И послуша ихъ Игорь, и иде в Дерева в дань, и примышляаше к первои дани, и насилие творяаше имъ, и боляре его. И вземъ дань, поиде въ градъ свои. Идущу же ему въспять, размысливъ, рече боляромъ своимъ: «Идѣте з данию въ градъ, и язъ възвращуся опять». А бояре свои отпусти. И поиде Игорь вмалѣ на древляны, желая болшаго имѣния. И слышавше древлены, яко опять идеть, здумавше со княземъ своимъ Маломъ: «Аще въвадится вълкъ въ овци, то выносить все стадо, аще не убиютъ его. Тако и сеи, аще не убиемъ его, всѣхъ насъ погубить». И послаша к нему, глаголюще: «Почто идеши опять, поималъ еси дань всю». И не послуша ихъ Игорь. И вышедши изъ града ис Коростѣня древлене и убиша Игоря и кто съ нимъ. Бѣ бо ихъ мало. И погребенъ бысть Игорь, и есть могила его у Коростеня града в Деревехъ и до сего дни.

Олгино княжение. Олга же бѣше в Киевѣ съ сыномъ своимъ с великим княземъ съ Святославомъ; бѣ еще младъ, и дятка у нево Асъмудъ, и воевода бѣ у него Свентелдъ, то жде отець Мьстишинъ. Рѣша же древлене: «Се князя убихомъ рускаго. Поимемъ княгыню его Олгу за свои князь Малъ и сына ея Святослава и створимъ ему, яко же хощемъ». И послаша древлене лучшии мужи числомъ 20 в лодии къ Олзѣ. И присташа подъ Боричевомъ: бѣ бо тогда вода текущии възлѣ горы киевьския, и на Подолѣ не сѣдяаху людие, но на горѣ. Градъ же Киевъ, идеже нынѣ есть дворъ Городятинъ и Никифоровъ. А дворъ княжь бяше в городѣ, идеже есть нынѣ дворъ Воротиславль и Чюдинъ, а перевѣсище бѣ внѣ града. И бѣ внѣ града другыи дворъ, идеже есть дворъ Деместиковъ за Святою Богородицею над горою, дворъ теремныи: бѣ бо ту теремъ каменъ. И повѣдаша Олзѣ, яко древлене приидоша, и възва я Вольга къ себѣ: «Добрыи гостие приидоша». Древлене рекоша: «Приидохомъ, княгини». И рече имъ Волга: «Да глаголете, что ради приидосте сѣмо?». Древлене же рѣша: «Посла ны Деревьская земля, ркучи сице: "Мужа твоего убихомъ, бяше бо мужь твои, акы волкъ, въсхищая и грабя. А наши князи добрии суть, иже раздѣлали землю Деревьскую. Да поиди за князь нашь, за Малъ!"». Бѣ бо ему имя Малъ, князю деревьскому. Рече же имъ Олга: «Люба ми есть рѣчь ваша, уже мнѣ мужа своего не въскресити. Но хощу вы почтити заутра предъ людми своими. А нынѣ идете вы в лодию свою и лязите в лодии, величающеся. Азъ по вы пошлю, и вы же рцѣте: "Не идемъ ни на конехъ, ни пѣши, но понесите ны в лодии"». И отпусти я въ лодию. Олга же повелѣ ископати яму велику и глубоку на дворѣ теремьскомь внѣ града. И заутра Волга, сѣдяще въ теремѣ, посла по гости. И приидоша, глаголюще: «Зоветь вы Олга на честь великую». Они же рѣша: «Пѣши не идемъ, ни на конехъ, но понесѣте ны въ лодии». Рекше кияне: «Намъ неволя, князь нашь убиенъ, а княгини наша хощеть за вашь князь». И понесоша и в лодии. Они же сѣдяху, гордящеся в перехъбѣхъ, въ великихъ сустогахъ. И принесоша и на дворъ к Волгѣ, и несше, вринуша вь яму и с лодиею. Приникши имъ Волга: «Добра ли вы честь?». Они же рѣша: «Пущи ны Игоревы смерти!». И повелѣ засыпати ихъ живыхъ, и посыпаша я. И посла Олга къ древленемъ, рече имъ: «Да аще мя вы просите право, то пришлите сѣмо мужи нарочиты, да въ велицѣ чести поиду за вашь князь, ци не пустять мя мужи киевьстии». Се слышавше, древлене изъбраша нарочитыхъ мужь 50, иже держааху Древлескую землю, и послаша по Олгу. Древленом же пришедшимъ, повелѣ Олга мовъ створити, ркучи сице: «Измывшеся, приидите ко мнѣ». Они же створиша мовъ, и влѣзоша древлене, и начаша мытися, и запроша с ними мовъ, и повелѣ зажещи, и ту изгорѣша вси. И посла къ древленомъ, сице ркуще: «Се уже иду к вамъ. Да пристроите меды многы у града, идеже убисте мужа моего, да плачюся надъ гробомъ его и створю трызну князю своему». Они же, то слышавше, свезоша меды многыи зѣло и възвариша. Олгя же, поимше мало боляръ, легко идуще, прииде къ гробу своего князя и плакася по немъ велиимъ плачемъ. И повелѣ Олга надъ своимъ княземъ могилу съсыпати велику, и яко съсыпаша, повелѣ трызну творити. По семь сѣдоша древлене пити, и повелѣ Олга отрокомъ своимъ служити предъ ними. И рѣша древлене къ Волгѣ: «Гдѣ суть дружина наша, их же послахомъ по тя?». Она же рече: «Идуть по мнѣ с боляры мужа моего». Яко упишася древлене, повелѣ отрокомъ своимъ пити с ними, а сама отъиде кромѣ, и повелѣ слугамъ сѣщи древлены, и посѣкоша ихъ 5000. А Олга възвратися къ Киеву и пристрои вои на останокъ ихъ.

Въ лѣто 6453 [945]. Рекоша боляре Игореви: «Отроци Свентельдьжи изодѣлися суть оружиемъ и порты, а мы нази; поиди, княже, вь дань, а мы съ тобою, да и ты добудеши, господине, и мы.» И послуша ихъ Игорь, и иде въ Дерева въ дань, и примысляаше ко прьвой дани, и насилие творяше имъ и боляре его; и въземъ дань, и поиде въ градъ свой. Идущу же ему въспять, размисливъ, рече боляромъ своимъ: «Идѣте з данию домовь въ градъ, и азъ възвращуся въспять и похожю еще». И възвратися съ малою дружиною, а болярь своихъ отпусти. И поиде Игорь вмалѣ на Древляны, желаа взяти болшаго имѣниа. И слышавше Древляне, яко възвратися, опять идетъ Игорь, и здумавше съ княземъ своимъ Маломъ, рекуще: «Аще въвадится влькъ вь овци, то выноситъ все стадо, аще не убиють его; тако и сей: аще не убиемь его, всѣхъ насъ погубитъ безъ утеча». И послаша къ нему глаголюще: «Почто идеши опять? а поималъ еси дань свою». И не послуша ихъ Игорь. И вышедши изъ града ис Коростѣня Древляне, и убиша Игоря и кто съ нимъ: бѣ бо ихъ мало. И погребень бысть Игорь, и есть могыла его у Коростѣня града въ Деревехъ и до сего дне. Княживь по Олзѣ лѣть 33; и оста по немъ сынь его Святославь малъ, 15 лѣть; дядка же бѣ у него Асмулдь, и воевода у него бѣ Свентелдь, той же отецъ Мьстишинъ.

НАЧАЛО КНЯЖЕНИА ОЛГИНА, ЖЕНЫ ИГОРЕВЫ. Олга же бяше въ Киевѣ съ сыномъ своимъ Святославомъ. Рѣша же Древляне: «Се князя убихомъ Русскаго, поимемъ княгыню его Олгу за свой князь за Маль, и сына еа Святослава, и сътворимъ ему якоже хощемъ». И послаша Древляне лучшии мужи, числомъ 20, въ лодии кь Олзѣ, и присташа подъ Боричевымъ въ лодьи, бѣ бо тогда вода текущи возлѣ горы Киевскиа, и на Подолѣ не сидяху людие, но на горѣ; градъ же бѣ Киевь, идеже есть нынѣ дворъ Гордятинъ и Никифоровъ, а дворь княжь бяше въ городѣ, идеже нынѣ есть дворъ Воротиславь и Чюдинь, а перевѣсище бѣ вънѣ града, и бѣ внѣ града другый дворъ, идеже есть дворъ Деместиковь за святою Богородицею, надъ горою дворъ теремный, бѣ бо ту теремъ камень. О ГОРДИХЪ ПРОСАТАЕХЪ. И повѣдаша Олзѣ, яко Древляне приидоша, и възва а Олга къ себѣ, и рече: «Добрѣ гостие приидоша»; Древляне же рекоша: «Мы къ тебѣ приидохомъ, къ тебѣ княгины.» И рече имъ Олга: «Да глаголете, что ради приидосте сѣмо?» Древляне же рѣша: «Посла ны Деревскаа земля, ркучи сице: мужа твоего убихомъ, бяше бо мужь твой акы волкь въсхыщаа и грабя, а наши князи добри суть, иже роздѣлали землю Деревьскую, да поиди за князь нашь за Маль»; бѣ бо ему имя Малъ, князю Деревскому. Рече же имъ Олга: «Люба ми есть рѣчь ваша, уже мнѣ мужа своего не воскресити; но хощу вы заутра почтити передь людми своими, а нынѣ идѣте вы въ лодию свою, и лязете въ лодии своей величающеся, и азъ утрѣ по вы пошлю, и вы же рцѣте сице: не идемъ ни на конехъ ни пѣши, но понесѣте насъ нынѣ въ лодии; и сии вземше лодию, и выпесутъ вы въ лодии ко мнѣ, и творя вы честь предъ своимии.» И си рекши, и отпусти я въ лодия. Олга же повелѣ ископати яму велику и глубоку на дворѣ теремскомъ, вънѣ града. И заутра Олга сѣдяше въ теремѣ, и посла по гости; и приидоша послании, глаголюще имъ: «Зоветь вы Олга на честь великую.» Они же рѣша: «Пѣши не идемъ, ни пна конехъ не изднмъ, но понесѣте ны въ лодии.» Рекше Киане : «Намъ есть неволя; князь нашь убиень, а княгыни наша хощеть за князь вашь»; и понесоша ихъ въ лодии. Они же сѣдяще гордящеся въ перегбѣхъ въ великыхъ състугахъ; и принесоша ихь на дворъ теремный къ Олзѣ, и несше вринуша ихъ вь яму и съ лодиею. Приникши Олга рече: «Добра ли вы честь?» Они же рѣша: «Пуще ны Игоревы смерти». И повелѣ засыпати ихь живыхь, и посыпаша я. О ПРОСАТАЕХЪ ЖЕ О ДРУГЫХЪ. И посла Олга кь Древляномъ, рече имъ: «Да аще мя вы просыте право, то пришлѣте сѣмо мужи нарочиты, да въ велицѣй чести и силою и славою многою поиду за князь вашъ, ци да не пустятъ мя мужие Киевьстии». Се слышавше Древляне, ради быша, изобраша нарочытихъ мужь 50, иже дрьжааху Деревьскую землю, и послаша по Олгу. Древляномъ же пришедшимъ повелѣ Олга мовъ сътворити, сирѣчь баню, ркучи сице: «Измывшеся приидѣте къ мнѣ». Они же рѣша: «Буди тако, якоже велиши.» И повелѣ Олга людемъ своимъ да пережгутъ баню. Они же сътвориша мовь, и влѣзоша Древляне, и начаша мытися, и запроша съ ними мовь, и повелѣ зажещи ихъ отъ дверей, и ту згорѣша вси. И посла кь Древляномъ, сице рекущи: «Се уже иду къ вамъ, да пристроите меды многы у града, идеже убисте мужа моего, да плачуся надъ гробомъ его, и сътвору трызну князю своему». Они же слышавше то, свезоша меды многы зѣло, и възвариша. Олга же поемши мало боляръ, легко идущи прииде къ гробу своего князя, и плакася по немъ великымъ плачемъ; и повелѣ Олга людемъ своимъ надь своимъ княземь могылу съсыпати велику, и яко съсыпаша, повелѣ трызну творити. Посемь сѣдоша пити Древляне, мужей лучшихъ множество, и повелѣ Олга отрокомъ своимъ служити предъ ними; и рѣша Древляне кь Олзѣ: «Гдѣ суть дружини наша, иже послахомъ по тебе?» Она же рече : «Идутъ по мнѣ съ боляры мужа моего.» И якоже упишася Древляне, повелѣ Олга отрокомъ своимъ пити съ ними, а сама отъиде кромѣ, и повелѣ слугамъ сѣчи Древляны, и посѣкоша ихь 5000. А Олга възвратися къ Киеву, и пристрои вои многы на останокъ ихъ.