Пoвѣсти временных лѣт, oткуду пoшла Рускаа земля и ктo в неи пoчя первое княжити и откуду Рускаа земля стала есть. И се начнем повѣсть сию. По потопѣ трие сынове Ноевы раздѣлишя землю, Симь, Хамь и Афетъ. И яся въсток Симови: Персида, Ватрь, даже и до Индикиа в долготу, и в ширину, и до Нирокириа, и якоже рещи от встока даже и до полуденья, и Сирия, и Мидия, и Ефратъ рѣку, Вавилон, Кородуна, асиряне, Месопотамиа, Аравия Старѣишаа, Елимлисъ, Инди, Равия Силная, Колии, Комагыни, Финикия вся. Хамови же яся полуденьнаа чясть: Египет, Ефиопиа, прилежащиа къ Индом, и другаа же Ефиопиа, из неяже исходит река ефиопскаа Чермна, текущи на всток, Фива, Ливия, прилежащия даже и до Кириния, Мармариа, Сирити, Лива, и другая Нумидия, Масириа, Мавритания, противу сущи Галадирѣ. Сущии же къ встокомъ имуть Киликию, Памфилию, Писидию, Месию, Ликаонию, Фригию, Камалию, Ликию, Карию, Лидию, Амасию другую Троаду, Солиду, Вифинию, Старую Фругию, и островы пакы имать: Сардании, Критъ, Кипръ, и рѣку Гионъ, зовомыи Нилъ. Афету же яшяся полунощныа страны и западныа: Мидия, Алваниа, Армениа Малая и Великая, Каподокиа, Феврагони, Галатия, Колехисъ, Въспирии и Меоти, Деверии, Сармаги, Тавриани, Скифия, Фрацы, Македония, Далматия, Малоси, Фесалия, Локрия, Пеления, яже и Пелопонисъ наречеся: Аркадия, Ипирониа, Илуриикъ, Словени, Лихития, Андриакия и Андриатинскаа пучина. Имать же островы: Вретанию, Сикелиу, Евиюсъ, Родона, Хиона, Лѣзовомаа, Кофирона, Закинфа, Кефалиния, Афакину, Керкуру, и чясть всяческыа страны, нарицаемую от них, рѣку Тигръ, текущу межу Миды и Вавилоном. До Понтьскаго моря на полунощныя страны, Дунаи, Днѣстръ, и Вкакасиискиа горы, рекше Угорскиа, и оттуду до Днепра, и прочая рѣкы, Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, яже идет на встокъ в чясть Симову. Въ Афетовѣ же чясти сѣдят: русь, чюдь и вси языци: меря, мурома, весь, мордва, заволоцкаа чюдь, пермь, печера, ямь, югра, литва, зимгола, корсь, сѣтлога, либь, ляхове же и прусь и чюдь присѣдять к морю Варяжскому. По сему морю сѣдят варязи сѣмо къ встоку до предѣла Симова; по тому же морю сѣдят к западу до земля Аглянски и до Воложскы. Афетово бо колѣно и то варязи, свеи, урмани, гъти, русь, агляне, галичяне, ляхове, волоси, римляне, нѣмци, корлязи, вонедици, фрязи, и прочии; ти же присѣдят от запада к полунощию и съсѣдять с племенемь Хамовым. Симь же, и Хамь, и Афет, раздѣливше землю и жребиа метавше не преступати никомуже в жребии братень, и живяху кождо въ своеи части. И бѣ языкь единь; и умножившемся человекомъ на земли и помыслишя стлъпъ създати до небеси въ дни же Нектана и Фалека, и събрашяся на мѣстѣ Сенарь поли създати стлъпъ до небесѣ и град около его Вавулонъ; и създашя стлъпъ тъ за 40 лѣт, и несъвръшен бысть. И призрѣ Господь видѣти град и стлъп, и рече Господь: Се род единь и языкь единь. И смѣси Богъ языкы, и раздѣли на 70 и на два языка, разсѣя и по всеи земли. И по размѣшении языкь Богъ вѣтром велиемь и раздруши стлъпъ; и есть останокь его и до ныня промежи Асира и Вавилона, и есть въ высоту сажении 5000 и 400 и 33, толико же и в ширину, в лѣта многа бысть храним останок тъи. По раздрушении же стлъпа и по раздѣлении языкъ приашя сынове Симови въсточныя страны, а Хамови же сынове полудньныа страны, Афетови же приашя запад и полунощныя страны. И от сих же 70 и двою языку бысть языкь словенескъ от племене Афетова, нарицаемии норицы, еже суть словене.

По мнозѣх же временех сѣли суть словѣне по Дунаеви, где есть нынѣ Угорская земля и Болгарска. И от тѣх словенъ разидошяся по земли и прозвашяся имены своими, где сѣдше на которомъ мѣстѣ; яко шедше сѣдошя на рѣцѣ именем Морава и прозвашяся морава, а друзии нарекошяся чеси. А се ти же словени: хорвати бѣлии, и сербь, и хорутане, волохом бо нашедшим на дунаискыа словены, и сѣдшимь им в них насиляющимь им. Словени же пришедше, сѣдошя овии на Вислѣ рѣцѣ, и прозвашяся ляхове; а от тех ляхов прозвашяся поляне; ляхове друзии лутици, инии мозавжане, инии поморяне. Такоже и ти словени, пришедше и сѣдошя по Днепру и нарекошася поляне, а друзии древляне, зане сѣдошя в лѣсех; а инии сѣдошя межи Припятью и Двиною и нарекошяся дреговици, а инии полочане, рѣчкы ради Полоты, яже течет в Двину. Словени же, пришедше с Дуная, сѣдошя около озера Илмеря, и прозвашася своимь именем, и сдѣлашя град, и нарекошя и Новгород, и посадишя старѣишину Гостомысла. А друзии сѣдошя по Деснѣ, и по Семи, и по Сулѣ и наркошяся сѣвери. И тако разидеся словенскыи языкь; тѣмь и грамота прозвася словенскаа.

Поляномь, жившим по горам, и бѣ путь из Варягъ в Греки, и из Грекъ по Днепру и вверхъ Днепра волок до Ловоти, по Ловоти внити въ Илмерь въ езеро великое, из негоже потечет Влъхов и втечет въ езеро великое в Нево, и того езера устье течет в море Варяжское; и по тому морю внити до Рима, и от Рима по тому же морю ити к Царюграду, а от Царяграда приити в Понтъ море, в неже течет Днепръ рѣка. Днепръ бо течет из Оковскаго лѣса и потечет на полдень; а Двина ис того же лѣса потечет и идет на полунощие, и внидет в море Варяжское; ис того же лѣса потечет Волга на встокъ и втечет седмиюдесят жерелы в море Хвалитское. Тѣм же может из Руси ити по Волзѣ в Болгары и в Хвалисы и на всток доити в жребии Симов; а по Двинѣ въ Варяги, а из Варяг до Рима, а от Рима до племени Хамова; а Днепръ втечет в Понтьское море жерелом. Се же море словет Руское, по немуже училъ святыи Андреи апостолъ, брат Петров. Якоже рѣшя: Андрею учащу в Синопии, и пришедшу ему в Корсунь, и увѣдѣ, яко близ есть устье Днѣпръское, и въсхотѣ поити в Рим, и прииде въ устье Днѣпрьское, и поиде по Днепру горѣ, и по приключаю же прииде и ста под горами на брезѣ. И заутра вставь и рече к сущиим ту ученикомь: Видите ли горы сиа? Яко на сих горах въсиает благодать Божиа, и будет град великь и церкви многы Богъ въздвигнет. И вшед на горы сиа, и благослови я, и постави крестъ, и помолися к Богу, и сниде с горы, идеже есть нынѣ Киевъ. И поиде по Днепру горѣ. И прииде в словени, идѣже нынѣ Новгород. И видѣ ту люди сущая, какъ есть обычаи имуть, и како ся мыют и хвощутся; и удивися имъ. И иде въ Варяги, и прииде в Рим, и исповѣда, елико научи и елико видѣ, и рече им: Дивно видѣх землю Словенску; идущу ми сѣмо, видѣх бани древяны, и пережгуть и рамяно, и идут в ню, и извлекутся, и будут нази, и облѣются квасом кисломъ, и възмут на ся прутье младое и бьются сами, и того ся добиют, едва излѣзут елѣ живи; и обольются водою студеною, и тако оживут; и то творят по вся дни не мучими никимже, но сами ся мучять, и то творять мовение собѣ, а не мучениеѣ. И то слышавше, дивляхуся римляне. Андрееви же бывшу в Римѣ прииде в Синопию.

Поляном же, живущим особѣ и владѣющим роды своими, яже и до сея братьи бѣаху поляне, и живяху кождо на своих мѣстѣх с родомь своим. И бѣша три браты, единому имя Кии, другому Щекъ, третиему Хоривъ, а сестра их Лыбедь. И живяше Кии на горѣ, где есть нынѣ увоз Боричев, и бѣ с родом своимь; а брат его Щокъ живяше на друзѣи горѣ, где ныне зовется Щековица; а Хоривъ на третиеи горѣ, от негоже прозвася Хоривица. И тако сътворишя себѣ градокъ въ имя брата своего старѣишаго, и якоже и бысть, и нарекоша имя ему град Киев. И бяше же около града лѣсъ и боръ великъ, и бяху ловяще звѣрь. И бѣшя мудри мужи и смыслени, и нарицахуся поляне, от нихже суть поляне в Киевѣ и до сего дне. Бяху же тогда погани, жруще озеромь и колодяземь, рощениемь, якоже и прочии погании. А инии же не свѣдуще глаголють, яко Кии есть перевозникъ былъ, у Киева бо бяше перевоз тогда былъ съ оноя страны Днепра; тѣмь глаголаху: на перевоз на Киевъ. Аще бы Кыи перевозникь был, то не бы ходилъ к Царюграду; но сеи Кыи княжаше в родѣ своемь, и приходившу бо ему к царю, якоже сказают, яко велику честь прия от царя. Идущу же ему опять, поиде к Дунаеви и възлюби мѣсто, и сруби городокь малъ, и хотяше сѣсти в нем с родом своимъ, не дашя ему ту близ живущии; еже и до нынѣ нарицают Дунаици городище Киевець. Киеви же пришедшу в свои град Киевь и ту животъ свои сконча; и брат его Щекъ и Хорив, и сестра их Лыбедь ту скончяся. И по сих род их начя владѣти в полянех княжениемь; а в древлянех свое, дреговичи свое, а словени свое в Новѣгородѣ, а другое на Полотѣ, еже полочане. И от нихже и кривицы, еже живут на връх Волги и на верхь Двины, и на верхъ Днепра, ихже град есть Смоленескъ; ту дѣ бо живут кривици. Таже сѣверъ от них. А на Бѣлеѣозерѣ весь, а на Ростовскомъ озерѣ меря, а на Клещинѣ озерѣ меря же. А по Оцѣ по рѣцѣ, где потечет в Волгу, сѣдит мурома, языкь свои; мещера свои, мордва свои язык. Се бо в Руси словенскыи языкь: поляне, древляне, новгородци, полочане, дреговици, сѣверъ, бужане, занѣ сѣдошя по Бугу, послѣди же велыняне. А се суть инии языци, иже дань дают Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемиси, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимгола, корсь, морава, либи. Си суть языкь свои имуще от колѣна Афетова, иже суть на странах полунощных. А словенску же языку, якоже рекох, живущу на Дунаи и приидошя от скифъ, рекше от козаръ, рекомии болгаре, и сѣдошя по Дунаеви, и бышя населници словеномь. По сем же приидошя угри бѣлии и наследишя землю Словенску. Си бо угри почашя быти при Ираклии цари, иже находишя на Хоздроя, царя Пърьскаго. В си же времена быша и обри, иже находишя на Ираклиа, царя Перськаго, и мало его не яшя. Сии же добрѣ воеваху на словены и премучиша дулѣбы, сущаа словены, и насилие творяху женамь дулѣбьскым. Аще будет поехати обрину, и не дадяше впрячи коня, ни вола, но веляше бо впрячи 3 ли, 4 ли, 5 женъ в телѣгу и повести обрина, и тако мучаху дулѣбы. Бѣшя бо обрин тѣлом велици, а умом горди, и Богъ потреби я, и помрошя вси, не остася ни одинъ обринъ; и есть притча в Руси и до сего дни: погыбошя акы обри, ихже несть племени, ни наслѣдка. По сих же поидошя печенѣзи. И пакы идоша угри чернии мимо Киев, послѣ же при Олзѣ. Поляномь живущимъ, якоже рекохом, сущемь от рода словенска, а древляне от словен же, и нарекошяся древляне, рядимици же и вятици от ляховъ. И бѣста бо два брата в Лясѣх: Радимь, а другыи Вятко; пришедше сѣдоста Радимь на Рсьшю, и прозвашяся радимичи. А Вятко сѣде с родом своимъ по Оцѣ, от негоже прозвашясь вятици и до сего дне. И живяху в мирѣ поляне, древляне, сѣверъ, бужане, радимичи, вятичи, хорвати. Дулѣби же живяху по Бугу, где нынѣ велыняне. А лутици и тиверци присѣдяху к Дунаеви, и бѣ множество их, сѣдяху по Днѣстру нолны до моря, и суть гради ихъ и до сего дне. Да то ся зовет от грекъ Великая Скифиа. Имяху бо обычаи свои и закон отець своих и преданиа, кождо их свои нравъ имяху. Поляне бо своих отець обычаи имуть кроток и тихъ, и стыдливь, к родителем и к племени велико стыдѣние, и брачныи обычаи творят. А деревляне живяху звѣриным образомъ, живуще скотскыи: и убиваху друг друга, и ядяху все нечисто, брака у них не бываше, умыкаху бо у воды девици жены собѣ. А радимичи, и вятици, и сѣверяне единь обычаи имуть: живяху в лѣсех, якоже и всякыи звѣрь, ядуще все нечисто, срамословие в них пред родители, и племяни не стыдятся, браци не бываху в них, но игрища межи селы; и схожахуся на игрища и на вся бѣсовъскаа плясаниа, и ту умыкаху себѣ жены, с неюже кто свѣчався, и имяхут же и по две и по три жены. Аще кто умряше у них, и творяху трызну над нимь, и по сем творяху кладу велику, и възложят на кладу мрътвця и съжгути, и по семь събравше кости и вложаху в судину малу, и поставляху на путех на стлъпѣх; еже творят вятици и до сего дне. Сии же творят обычаи и кривици и прочии погании, не вѣдуще закона Божия, но творяще сами собѣ законъ. Глаголеть бо Георгии в лѣтописании: ибо коемуждо языку, овѣмь исписанъ законъ есть, другым же обычая; зане безаконнымь отечествие мнится. И от нихже переди и сирии, живущии на конець земля, законъ имуть, отець своих обычаи: не любодѣати, ни красти, ни оклеветати, ни убити, ни злодѣати весма. Законъ же и у ктириань, глаголемии рахмане и островици; иже от прадѣдъ наказаниемь и благочьстием мясъ не ядуще, ни вина пиюще, ни блуда творяще, страха ради многа, ни злобы творяще ни коеяже. Ибо друзии близ тѣх суть инѣмь законом, скверно творяще все, гневливи паче естества; внутрьнѣишее странѣ, и бѣаху человекы ядуще и странствующих убиваху, паче же ядяху яко пси. Инъ же законъ халдеом и вавилоняном: матери поимати, с братними чяды блуд творити и убивати, и всякое бестудное дѣание творят. Он же закон тилиомь: жены у них орють, храмь съзижут и вся мужьскаа орудья творять, и прелюбы творити еи, еликоже хотят. И невъздержими от мужь своих выну; и суть жены тые храбры; ловят звѣрь крѣпко, и мужи своими владѣють жены ти. И въ Вертани же мнозѣ мужи съ единою женою спят, и жены съ единѣмь мужемь похотствуют: безаконныи законъ отець творят независтно, ни въздержанно. Амазоняне же мужа не имуть, но акы скоты бесловесныя, но одиною днем к вешнимь днемь оземьствени будут, и съчтаются съ окрестными ибо мужи, яко нѣкоторое имъ тръжество и велико празньство время то тѣмь мнять от них заченшемъ въ чрѣве, и пакы разбѣгнутся о себе вси, въ время же хотящемь родити, и аще ли родить мужескь полъ, то погубить еи, аще ли женескъ, то въздоит ю прилѣжно. Якоже се и при насъ нынѣ половци законь дръжят, отець своих: кровь проливати, хвалящеся о сих, ядуще мертвечину и всю нечистоту, хоми и сухолы, и поимают мачехы и ятрови, и ины обычаи творят отець своих. Мы же христиане елико земль, иже вѣруют в святую Троицу, въ едино крещение, въ едину вѣру и законъ имамь единь, елико въ Христа крестихомся, въ Христа облекохомся.

По сих же лѣтех и по смерти братьи сея, бышя обидимы древляны и иными околними; и наидоша я козари, сѣдящаа на горах сих в лѣсех. И рѣшя имъ козари: Даите намь дань. И сдумавше поляне и вдашя имъ от дыма меч; и несошя козари князю своему и к старѣишинамъ своим, рѣшя имь: Налѣзохом дань нову. Они же рѣшя имъ: Откуду? Си же рѣшя: В лѣсѣ на горах над рѣкою Днѣпрьскою. Они же рѣшя: Что суть дали? Сии же показашя мечь. И рѣшя старци козарстии: Недобро, княже, дань сиа; мы ся доискахомъ оружиемь одиною страною остриемь, рекше саблею, а сих оружие обоюдуостръ есть, рекше мечь; сии бо имуть на нас имати дань и на иных странах. И се же сбысться все; не от своея бо воля рекошя, но от Божиа повелѣния сбысться се. И бысть якоже древле при фараонѣ, царѣ Египетстѣмь, егда приведошя Моисеа пред фараона, и рѣша фараону старци египетьстии: О царю, сеи хощеть смирити область Египетску. Яко и бысть; и погибошя бо египтяне от Моисея. Такоже и сии козари владѣшя. А послѣ же самѣми почашя владѣти; якоже и бысть, владѣют бо козары Русь и до днешняго дне.

Лѣтописец Рускыя земли. Еулогисон отче. Повѣсти времянных лѣт: откуда пошла Руськая земля и кто в неи перво почя княжити и откуду Руская земля стала есть. Се начнѣмъ повѣсть сию. По потопѣ трие сынове Ноевѣ раздѣлиша себѣ землю: Симъ, Хамъ и Афетъ. И яся въстокъ Симови: Персида, Ватрь, даже и до Индикия въ долготу и в ширину и до Ниръкурия; и, яко же рещи, от въстока даже и до полуденья и Сирия и Мидия и Ефрат рѣку, Вавилонъ, Куродуна, Асиряне, Месопотамия, Аравия старѣишяя, Елимаис, Индия, Аравия силная, Колии, Комагини, Финикия вся. Хамови же яся полудньная чясть: Егупетъ, Ефиопия, прилежащия ко Индом, и другая же Ефиопия, из нея же исходить рѣка ефиопьская Чермна, текущи на въстокъ, Фива, Лувия, прилежащия даже и до Кириния, Мармария, Сирити, Люва и другая Нумидия, Масирия, Мавритания, противу сущи Гадирѣ. Сущии же къ встокомъ имуть Киликию, Памфилию, Писидию, Мосию, Локаонию, Фругию, Камаилию, Ликию, Карию, Лудию, Амасию другую, Троаду, Еолиду, Вифунию, старую Фругию и островы паки имать: Сардании, Критъ, Купръ и рѣку Гионъ, зовомыи Нилъ. Афету же яшаяся полунощныя страны и западныя: Мидия, Алвания, Малая и Великая, Каподокия, Феврагони, Галатия, Колехысъ, Въспирии и Меоти, Деверии, Сармати, Тавриани, Скуфия, Фраци, Макидония, Далматия, Малоси, Фасолия, Локрия, Пеления, яже и Пелопонисъ наречеся, Аркадия, Ипирония, Илуриикъ, Словѣне, Лухития, Андриакия и Андрѣаньская пучина. Имать же островы: Вретания, Сикилию, Евиюсъ, Родона, Хиона, Лѣзовомая, Кофирона, Закунфа, Кефалиния, Афакину, Керкуру и чясть Асииския страны, нарицаемую Онию, рѣку Тигръ, текущу межу Миды и Вавилоном до Поньтьскаго моря на полунощныя страны, Дунаи, Днѣстръ и Въкакасиискыя горы, рекше Угорскыя, и оттуду до Днѣпра и прочяя рѣкы: Десна, Припеть, Двина, Волъховъ, Волга, яже идеть на въстокъ в чясть Симову. Въ Афетовѣ чясти сѣдять Русь, Чюдь и вси языци: Меря, Мурома, Весь, Моръдва, Заволочьская Чюдь, Пермь, Печера, Емь, Угра, Литва, Зимгола, Корсь, Сѣтгола, Любь, Ляхове и Прусь и Чюдь, присидять к морю Варяжьскому. По сему морю сѣдять Варязи сѣмо ко въстоку до предѣла Симова. По тому же морю къ западу сѣдять до земля Агляньскыи и до Волжьскы. Афетово бо колѣно и то: Варязи, Свеи, Нурмани, Гти, Русь, Агляне, Галичяне, Ляхове, Волоси, Римляне, Нѣмци, Корлязи, Венедици, Фрязи и прочии. Ти же присѣдять от запада къ полунощию и съсѣдять съ племенемъ съ Хамовымъ. Симъ же и Хамъ и Афетъ, раздѣливше землю и жребия метавше не преступати ни кому же въ жребеи братень, и живяху кождо въ своеи чясти. И бѣ языкъ единъ. И умножившимся человѣкомъ на земли, и помыслиша столпъ создати до небеси во дни Нектана и Фалека. И събрашасяа на мѣстѣ Сенаръ поли създати столпъ до небеси и град около его Вавилонъ, и создаша столпъ за 40 лѣтъ, и не свершенъ бысть. И призрѣ господь видѣти градъ и столпъ, и рече господь: «Се род единъ и языкъ единъ». И размѣси богъ языкы и раздѣли на 70 и на два языка, рассѣя и по всеи земли.

ХРОНОГРАФЬ, ГЛАГОЛЕМЫИ ЛѢТОПИСЕЦЬ РУСКЫИ. Отъ Адама до потопа лѣтъ 2242. А исьшествие Ноево изъ ковчега мѣсяца априля 24. А отъ потопа до размѣшения языкъ 530 лѣтъ. А отъ размѣшения языкъ до начала Авраамля лѣтъ 552. А отъ Авраама до приятиа Жидовского, прошедше сквозѣ Чрьмное море, лѣтъ 505. А отъ исхода сыновь Иизраилевъ до умертвыя Давыда царя лѣтъ 630. А отъ начала царства Соломоня до взятия Иерусалимского лѣтъ 100, 443. А отъ плѣнения Иерусалимского до умертвия Александра царя Макидонского лѣтъ 261. А отъ умертвыа Александрова до царства Августа Римского царя и до убиениа Клеопатрина лѣтъ 290. А отъ начала царства Августа царя до рождества Великого Царя небеси и земли, Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, иже царствию Его нѣсть конца, лѣтъ 42. Въкупѣ же отъ Адама до потопа родовъ 10. А отъ потопа до Авраама родовъ 10. А отъ Авраама до Давыда родовъ 14. А отъ Давыда до преселения Вавилоньскаго родовъ 14. А отъ преселениа Вавилоиьскаго до Христа родовъ 14. Въсѣхъ же родовь отъ Адама до Христа 62, а лѣтъ полшесты тисячи. О ПРОРОЦѢХЬ. Иовь предвари рождество Христово за 1900 лѣть и 25; Моисеи за 1070 лѣть; Самоилъ за 1035 ; Соломонь за 1002 лѣть; Илия за 816 лѣть; Иеремиа за 620 лѣть; Иезекиа за 477 лѣть ; Аггеи же и Захариа за 70 лѣть; Даниль же за 360 лѣть. Въ лѣто 5504, мѣсяца марта 25, благовѣсти архаггель Гаврииль радость святѣи Богородици и спасения всему миру въ недѣлю, въ 2 часа дни. Пришедши еи на кладязь почрьпьсти воды. и яко почрьпе водоносъ свои, и възглагола еи аггелъ: радуися, обрадованнаа, Господь съ тобою! Она же, озрѣвшися сѣмо и овамо, и никого же видѣ, токмо слыша, и въземъ водоносъ свои, идяше и дивящися въ умѣ своемъ, глаголющи: что се будетъ гласъ сии, еже слышахъ, а никого же видѣхъ? И пришедъ въ Назаретъ, прииде въ домъ, и сѣдши нача скати шелкь червенатои, а по жидовскы кокинъ, и ту явися еи аггель, но яко человѣкь, и тогда благовѣсти еи рождество Христово, яко хощетъ нзъ неа Богъ Слово родитися. Отъ Назарета же до кладязя того яко мощно каменемь връгнути. Роди же ся Господь нашь Исусъ Христосъ въ лѣто 5505, мѣсяца декамвриа 25, въ пятокъ, въ 7 часъ дни, въ 42 лѣто Августа кесара, и крестися въ лѣто 5532, мѣсяца генуариа 6, въ 7 часъ нощи, въ 15 лѣто владычества Тивериа кесара, кругъ солнцу 16, а луны 3. Отъ рождества же Христова до Спасныа страсти лѣтъ 33 и полъ; крестися тридесѣтолѣтень по рождествѣ отъ Иоанна въ Иорданнѣ. Иорданъ рѣка пала во море Содомское, еже зовется море Мертвое: нѣсть бо въ немъ ничтоже живое, ни рибы, ни жука, ни чрьва; а которую рыбу Иорданская вода вонесетъ, въ тои часъ море изврьже тую мертву. То же море отъ Христа збѣжало съ мѣста своего четыри версты, и на томъ мѣстѣ трава не ростетъ и донынѣ. По крещении же Христосъ ходиль три лѣта и польтора мѣсяца, проповѣдаа царствие Божие и чюдеса велиа творя. И въскреси Лазора изъ мертвыхъ въ соботу, 24 марта, а въ недѣлю вънииде въ Иерусалимь приати страсть волную. Ять же бысть Господь нашь въ четвертокъ, въ 22 марта, въ 5 часъ нощи, ядше фаску; поругашася ему, приведше отъ Пилата. Тогда бо бяше Евреомъ фаска въ 30 марта, въ пятокъ; глаголеть бо писание: поставиша знамение по сердцю праздннка своего, и не разумѣша знамение, еже есть кресть. И въ кии часъ Исусу бывшу у Пилата во въпрошениахь, а они тогда яко пси мрьтвечину рваху, тако они, фаску жруще, на убииство Христово спѣшаху. Егда испросивше его у Пилата на смерть, тогда немилостивно мучиша его воини, суще пиани. И распяша его въ лѣто 5535, мѣсяца марта 30, во 6 часъ дни. А въскресе Господь нашь Исусъ Христосъ, Сынь Божии, мѣсяца априлиа въ 1 день, въ 7 часъ нощи; свитающи дни недѣльному, явися женамь. И възнесеся Господь на небеса кь Отцу, идеже бѣ и прежде, мѣсяца маа 20, въ четвертокъ, въ 2 часъ дни. Присла же Духь Святыи на святыа своа ученики и апостоли въ день 50, въ недѣлю, въ 3 часъ дни. А мѣсяца июня 15 раздѣлишася апостоли въ страны вселенныа учити вѣры Христовы: иже вѣру иметъ, спасень будетъ, а иже не иметъ вѣру, осужденъ будетъ. И по успении же святыа Богородица, апостоли Христови меташа жребиа, которому во которую страну поити учити вѣрѣ Христови. Петру же паде жребии западния страны освятити; Андрею, брату его, въсточныя; и училъ святыи апостолъ Андреи около Понтыскаго моря, градъ Византию, Синопию, градъ великии Херсонь, Трапезонть, и Кафу, и Азовъ, и оттолѣ пошоль и нашелъ устие Днѣпрьское, и пошелъ по Днѣпру въ врьхь, и нашелъ горы высоки, и ночева тутъ; и наутриа рече ученикомъ своимъ: «видите ли горы сия? яко на сихъ горахь будетъ градъ великъ, и Христосъ славимъ хоще быти въ немъ, и црькви многыа въ немъ будутъ и Божиа благодать будетъ на мѣстѣ семъ.» И благослови мѣсто то, и постави кресть, идеже нынѣ градъ Киевъ. И оттолѣ пошелъ по Днѣпру въ врьхь до Ловоты, и по Ловоти, и пакы вънииде въ Ильмерь езеро великое; и пришедъ благослови мѣсто, идеже нынѣ Новогородъ, а людие сидяще подлѣ озеро, и такоже къ ученикомъ рече: «яко будетъ здѣ градъ великь и церкви божественыа многы.» И оттолѣ пошолъ въ море Варѣаское, и въ Пелопонижѣ островѣ распятъ бысть. А отъ воскресения же Христова до 1-го лѣта царства Костантина великого царя лѣть 272.

По потопѣ трие сынове Ноеви раздѣлиша себѣ землю: Симъ, Хамь и Афеть. И яся въстокь Симови: Персида, Ватрь даже и до Индикиа въ дльготу, и въ ширину и до Нирокуриа, и якоже рещи отъ въстока даже и до полудниа, и Сириа, и Мидиа, и Ефратъ рѣку, Вавилонь, Кородуна, Асиряне, Месопотамиа, Аравиа Старѣишаа, Елималисъ, Индиа, Аравиа Силнаа, Колии, Комагини, Финикиа вся. Хамови же яся полуденьнаа часть: Египеть, Ефиопиа прележащиа къ Индиомъ, и другаа же Ефиопиа изъ нея же исходитъ рѣка Ефиопьскаа Чермена, текущи на востокь, Фива, Ливиа прележащиа даже и до Киринеа, Мармариа, Сурити, Люваи другаа, Нумидия, Мисуриа, Мавританиа противу сущи Гадирѣ; сущии же кь востокомъ имутъ Киликию, Памфилию, Писидию, Мосию, Ликаонию, Фригию, Камалию, Ликию, Карию, Лидию, Амасию другую, Троаду, Сълиду, Вифинию, Старую Фригию; и островы пакы имать: Сардании, Кипрь, Крить, и рѣку Гиопъ, зовемую Нилъ. Афету же яшася полунощныа страны н западныа: Мидиа, Алваниа, Армениа Малая и Великая, Каппадокия, Певлагони, Галатиа, Колехысъ, Въсперии, и Меоти, Девереи, Сарматы, Таврианы, Скифиа, Фраци, Македониа, Далматиа, Малоси, Фесалиа, Локриа, Пелениа, яже и Пелононисъ наречеся, Аркадиа, Ипирониа, Илирикь, Словяне, Лухитиа, Андриакиа и Андрианитскаа пучина; имать же островы: Вретаниа, Сикилию, Евиюсь, Родона, Хиона, Лѣзьвона, Кофирона, Закунфа, Кефалиниа, Афакину, Керкулу, и часть Асиискыя страны, нарицаемую Ионию, рѣку Тигрь, текущу межю Миды и Вавилономъ; до Понтиискаго моря, на полунощныя страны рѣка Дунаи, Днѣстрь, и Въкакасиискыа горы, рекше Угорскыа, и оттуду до Днѣпра; и прочаа рѣкы: Десна, Припеть, Двина, Вльховъ, Волга, яже идеть на востокъ въ жребии Спиовъ. Въ Афетовѣ же части сѣдятъ: Русь, Чюдь и вси языци, Меря, Мурома, Весь, Мордва, Заволочьскаа Чюдо, Пермь, Печера, Емь, Угра, Литва, Зимгола, Корсь, Сѣтогола, Либь; Ляхове же, и Прусии, и Чюдь присѣдятъ къ морю Варяжскому; по сему морю сѣдятъ Варази сѣмо ко востоку до предѣла Симова, по тому же морю сѣдять ко западу до земля Агляньски и до Воложскы. Афетово бо колѣно и то: Варязи, Свѣи, Нурманы, Готи, Русь, Агляне, Галичане, Ляхове, Волоси, Римляне, Нѣмци, Корлязи, Венедици, Фрязи и прочии; ти же присидять отъ запада ко полунощию и съсѣдятъ съ племенемь Хамовымь. Симъ же, Хамъ и Афеть, раздѣливше землю и жребие метавше не преступати никому же вь жребии братень, и живяаху кождо въ своеи части. И бѣ языкь единъ, и умножившимся человѣкомъ на земли, и помыслиша столпь създати до небеси, въ дни Нектана и Фалека; и събрашася на мѣстѣ Сенарь на полѣ създати столпъ до небеси и градъ около его Вавилонь, и сьздаша столпъ за 40 лѣтъ, и не съвръшень бысть. И призрѣ Господь видѣти градъ и стльпь, и рече Господь: се родъ единь и языкъ единь. И размѣси Богъ языкы, и раздѣли на 70 и два языка, и разсѣа и въ всеи земли. И по размѣшении языкъ, Богъ вѣтромъ великимъ раздруши стлъпъ; и есть останокъ его и донынѣ промежи Асира и Вавилона, и есть въ высоту сажении 5000 и 400 и 33, толико же и въ шириню, въ лѣта многа бысть хранимъ останокь тои. По разрушении же стльпа и по раздѣлении языкь приаша сынове Симови въсточныа страны, а Хамовы же сынове полуденыиыа страны, Афетовы же сынове прияша западныа и полунощныа страны. Отъ сихъ же седмидесятъ и двою языку бысть языкь Словѣнескь отъ племене Афетова, нарицаемыи и Норицы, еже суть Словяне.

По мнозѣхъ же временехь сѣли суть Словяне по Дунаеви, гдѣ есть нынѣ Угорскаа земля и Болгарская. И отъ тѣхь Словѣнь разыидошася по земли и прозвашася имены своими, гдѣ сѣдше на которомь мѣстѣ: яко прьвии пришедше сѣдоша на рѣцѣ именемь Морава и нарекошася Мораве, а друзии нарекошася Чеси, а все тиже Словяне Хорвати Бѣлии, и Серьбь, и Хорутане, а инии Дунаи. Волохомъ бо нашед.... на Дунаискыа Словяны, и сѣдшимъ имь во нихъ и на... ующимъ имъ,... вѣне же пришедше сѣдоша овии же на Выслѣ рѣ.. и прозвашася Ляхове, а отъ тѣхъ Ляховъ прозвашася По …., Ляхове же друзии Лутици, а инии Литва, инии Мозавшенѣ, инии Поморанѣ. Такоже и тыи Словяне... ше и сѣдоша по Днѣпру, и нарекошася Поланѣ,... зии Древляне, зане сѣдоша въ лѣсѣхь; а инии сѣ.... межи и Двиною и Припетою, и нарекошася.... чи; а инии Полочанѣ, рѣки ради Полоты, яже.... во Двину... не пришедше з Дуная сѣдоша около озера Илмер.., и прозвашася своимъ именемъ, и здѣлаша градъ, и нарекоша Новогородъ, и посадиша и старѣишину Гостомысла; а друзии сѣдоша по Деснѣ, и по Семѣ и по Сулѣ, и нарекошася Сѣвери. И тако разыидеся Словянъскыи языкъ; тѣмъ и грамота прозвася Словянская.

Поляномъ же живущимъ осебѣ и владѣющимъ роды свои, даже и до сеа братии бѣху Поляне, и живяху кождо на своихъ мѣстѣхъ съ родомъ своимъ. О Киевѣ и о създании его. И быша три братиа: единому имя Кии, а другому Щекь, а третиему Хоривъ, а сестра ихъ бѣ Лыбедь. И живяше Кии на горѣ, гдѣ есть нынѣ увозъ Боричевъ,...... съ родомъ своимъ; а братъ его Щекь живяше на друзѣи...... горы, гдѣ нынѣ зовется Щековица; а Хоривъ на третеи...., отъ него же прозвася Хоривица; и тако сътвориша с... градъ, въ имя брата своего старѣишаго, якоже и бысть, и нарекоша имя ему градъ Киевь. И бяше же около града лѣсь и боръ великь, и бяху ловяще звѣрь; бяху же мужи мудри и смислени, и нарицахуся Полянѣ, отъ нихъ же суть Полянѣ въ Киевѣ и до сего дни. Бяху же тогда погани, … ше озеромъ, и кладяземъ и рощениемъ, якоже и прочии по..... Инии же не свѣдуще глаголють, яко Кии есть перевозникъ....; у Киева бо бяше тогда перевозъ былъ съ оноа страны Днѣпра, тѣмъ глаголаху: на перевозъ на градь Киевь. Аще бы Кии прьвозникь быль, то не бы ходилъ ко....; но сеи Кии княжаше въ родѣ своемъ, и приходившу... ко цару, якоже сказають, яко велику честь при... отъ царя. Идущу же ему опять, и поиде ко Дунаеви,.. възлюби мѣсто и срубы городокъ малъ, и хотяше.... въ немъ съ родомъ своимъ, и не даша ему ту близь жнвущ...; се же и донынѣ нарицаютъ Дунаици городище Киевецъ. Киеви же пришедшу въ свои градъ Киевь, и ту животъ свои сконча; и братиа его Щекь и Хоривъ сестра ихь Лыбедь скончася. И по сихъ родъ ихъ нача владѣти въ Полянѣхъ княжениемъ; а въ Деревлянехь свое, а Дреговичи свое, а Словяне свое въ Новѣгородѣ, а другое на Полотѣ, ежеПолочанѣ. Отъ нихъ же и Кривичи, еже живутъ на връхъ Волги, и на връхъ Двины и на врьхь Днѣпра, ихъже градъ есть Смоленескь, и прочии Полотские власти; тудѣ бо живутъ Кривичи, таже Сѣверь отъ нихъ. А на Бѣлѣозерѣ сѣдятъ Весь, а на Ростовскомъ озерѣ Меря, а на Клещимѣ озерѣ Меря же; и по Оцѣ по рѣцѣ, близь устиа, гдѣ потечеть въ Волгу, сѣдить Мурома, а инии языкъ свои имѣаху, Мещера свои, Мордва свои языкь. Се бо въ Руси Словенскыи языкъ: Поляне, Древляне, Новогородци, Полочане, Дреговичи, Сѣверь, Бужанѣ, зане сѣдоша по рѣцѣ по Бугу, послѣдь же Велиняне прозвашася; а Волинци оже Словѣня, иже призваша ю. Сими всѣми обладаху Русь, иже отъ Киева града, и дань емляху на нихъ: на Чюди, на Новогородцехъ, на Мери, на Веси, на Муромѣ, на Черемисѣ, на Перми, на Печерѣ, на Еми, на Литвѣ, на Зимголѣ, на Корси, на Моравѣ, на Неломи, на Либиси, иже суть на полунощныхъ странахъ живутъ, отъ колѣна Афетова, имуще свои языкь. О ЯЗЫЦѢХЪ НА РУСИ... инии языци, иже дань даютъ Руси: Чюдь, Меря, Весь, Мур..., Черемиса, Мордва, Пермь, Печера, Емь, Литва, Зимгола, Корсь, Морава, Либь; сии суть языкъ свои имуща, отъ колѣна Афетова, иже суть на странахъ полунощныхъ. А Словянску языку, якоже рекохъ, живущю на Дунаи, и приидоша отъ Скифь, рекше отъ Козаръ, рекомии Болгари, и сѣдоша по Дунаеви, и быша населници Словяномъ. Посемь же приидоша Угри Бѣлии и наслѣдиша землю Словенскую, согнаша Волохи; сии бо Угри почаша быти при Иракли цари, иже находи на Хозроа царя Перскаго. О ОБРѢХЪ. Въ сии же времена быша и Обри, иже находиша на Ираклиа, царя Греческаго, къ Царуграду, и мало его не яша; сии же Обрѣ воеваху на Словяны и премучиша Дулѣбы, сущаа Словяны, насилие творяху женамъ Дулѣбьскымъ: аще будетъ поихати Обрину, и не дадяше вьпрячи коня, ни вола, но веляше бо въпрячи три, или четыре, или пять жень въ телѣгу и повести Обрину; и тако мучаху Дулѣбы. Бяху бо Обри тѣломъ велици, а умомъ горди, и Богъ потреби а, и помроша вси, и не остася ни единь Обринъ; есть притча въ Руси и до сего дни: погыбоша акы Обри, ихъже нѣсть ни племене, ни наслѣдника. По сихъ же приидоша Печенѣзи; и паки идоша Угри Чернии мимо Киевь, послѣже при Олзѣ.

Поляномъ же, живущимъ особь по Днѣпру по горамъ, и бѣ путь изъ Варягъ въ Грекы; изъ Грекь въврьхъ по Днѣпру, и въврьхъ Днѣпра волокь до Ловоти, и по Ловоти вниити въ езеро великое Ильмерь, изъ него же течетъ рѣка Вльховъ и втечетъ въ озеро великое въ Нево, и того озера устие течетъ во море Варяжское, по тому морю въниити до Рима, а отъ Рима по тому же морю ити кь Царуграду, а отъ Царяграда приити вь Понть море, во не же течеть Днѣпрь рѣка. Днѣпрь бо рѣка течетъ изъ Волоковского лѣса, и потече на полудень; а Двина ис того же лѣса потечетъ, и идетъ на полунощие, и вънииде въ море Варяжское; изъ того же лѣса потечетъ Волга на востокъ, и вътечетъ седмиюдесято жерелы въ море Хвалисское. Тѣмъ же изъ Руси можетъ ити по Волзѣ въ Болгары и въ Хвалисы, и на въстокъ доити вь жребии Симовь; а по Двинѣ вь Варягы, изъ Варягъ до Рима, до племени Хамова. А Днѣпрь же течетъ въ Понтъское море треми жерелы. Се же море словетъ Русское, по нему же училъ святыи апостоль Андреи, братъ Петровъ. ПРОЯВЛЕНИИ КРЕЩЕН... Якоже рѣша,...... святому Андрею въ Синопии, и пришедшу ему.. сунь, и увидѣвь ис Корсуня яко близь есть устие.. прьское, и восхотѣ ити въ Римъ, и прииде вь устие.. прьское, и поиде по Днѣпру горѣ, по приключаю же Божию.... и ста подъ горами при брезѣ. И заутра воставъ и рекь сущимъ...: «видите ли горы сиа? яко на сихъ горахъ восиаетъ благодать Божиа, и будетъ градъ великъ, и церкви многы имать Богъ воздвигнути.» И въшедъ на горы тыа святыи Андреи, и благослови а, и постави крестъ, и помолися къ Богу, и сънииде съ горы, идеже... градъ Киевъ, и поиде по Днѣпру горѣ. И прииде во Новгородъ, и видѣ... сущаа люди, како есть обычаи имутъ, и како ся мыютъ и.... щутся, и удивися имъ. И иде въ Варягы, и прииде.., и исповѣда учение, елико научи и елико видѣ...: «дивно видѣхь землю Словеньскую, идущу ми.... видѣхь бани дривяни, и пережгутъ ихъ румяно.... въ ню, извлькутся и будутъ нази, и облиятся.... кислимъ, и възмутъ на ся прутие младое и биются...., и того ся добиють, едва излѣзутъ еле живи, и о..... водою студеною, и тако оживутъ; и то творятъ по вся дни не мучими никимъ же, но сами ся мучатъ, и то творятъ омовение себѣ, а не мучение.» И то слышавше Римляне дивляхуся; Андрееви же бывшу въ Римѣ прииде въ Синопию.

Поляномъ же живущимъ осебѣ, якоже рекохомъ, сущимъ отъ рода Словенска, и нарекошася Поляне, а Древляне отъ рода Словянъ же, и нарекошася Древляне; Радимичи же и Вятичи отъ Ляховь. О РАДИМИЧЕХЪ. И бѣста бо два брата въ Лясѣхъ, Радимъ, а другии Вятко; и пришедше сѣдоста Радимъ на Рсьшу, и прозвашася Радимичи; Вятко сѣде съ родомъ своимь по Оцѣ и отъ него прозвашася Вятичи. Хорвати; Дулѣби же живяху и до сего дне, еже есть Рѣзанцѣ. И живяху въ мирѣ Поляне. Древляне, Сѣверь, Бужане, Радимичи, Вятичи, Хорвати. Дулѣбы же живяху по Бугу, гдѣ нынѣ Велыняне. О ЛУТИЧЕХЪ. А Лутичи и Тиверичи присѣдааху кь Дунаеви; и бѣ множество ихъ сѣдяаху по Днѣстру полны до моря, и суть грады ихъ и до сего дне, да то ся зоветъ отъ Грекъ Великаа Скифиа. Имяху бо обычаи свои, и законъ отецъ своихъ и преданиа, кождо ихъ свои нравь имѣху. Поляне бо своихъ отець обычаи имуть крот.... и стидливъ, къ родителемъ и кь племени велико ст …., и брачныи обычаи творятъ. О ДРЕВЛЯНЕХЪ. А Древляне живяху звѣринымъ образомъ, живуще скотскы: убываху другь друга и ядяху все нечисто, брака у нихъ не бываше, умыкаху бо у воды дѣвици жены себѣ. О РАДИМЕЧЕХЪ. А Радимичи, и Вятичи, и Сѣверяне одинь обычаи имутъ: живяху въ лѣсѣхь, якоже и всякыи звѣръ, ядуще все нечисто, срамословие вь нихъ предъ родители, и племены не стыдятся; браци не бываху въ нихъ, но игрища межи селы, и схождаахуся на игрища и на вся бѣсовскаа плясаниа, и ту умыкаху себѣ жены, съ неюже кто свѣчався; имяху же и по двѣ и по три жены. И аще кто умряше у нихь, и творять тризну надъ нимъ, и посемь творяху колоду велику, и възложатъ на колоду мертвеца, и съжгутъ его, и посемь събравше кости и въложатъ въ суднину малу, и поставляху на путехь на столпѣхь; еже творятъ Вятичи и до сего дне. Сии же имутъ обычаи и Кривичи и прочии погании, не вѣдуще закона Божиа, но творяще сами себѣ законъ. ХРОНОГРАФЪ. Глаголеть бо Георгии въ лѣтописании: ибо коемуждо языку овѣмъ исписанъ законъ есть, другымъ же обычаа, зане безаконымъ безаконие отечьствие мнится. О МИСЮРИ. И отъ нихъ же первии Сирии, живущии на конецъ земля, законъ имутъ отецъ своихъ и обычаи: не любыдѣати, ни красти, ни оклеветати, ни убити, ни злодѣати весма. О ВРАХМАНЕХЪ. Законъ же и у Ктириань, глаголемии Врахмане и Островници, и отъ прадѣдь наказание же имутъ и благочестие, мясъ не ядуще, ни вина пиюще, ни блуда творяще, страха ради многа, ни злобы творяще никоеа же, Самоѣдъ. ибо друзии близь тѣхъ суть инѣмъ закономъ, скверно творяще все, гнѣвливи паче естества, въ нутренѣише же странѣ иже бяху и человѣки ядуще, и страньствующиихъ убивааху, паче же ядяху яко пси. О ХАЛДЕОХЪ. Инъ же законь Халдѣемъ и Вавилоиомъ: матери поимаху, съ братними чады блудь творити, и убивати, и всякое бестудное дѣание творять. О ПИЛИОХЪ. Инъ же законъ Пилиомъ: жены у нихъ орютъ, и храми зиждютъ, и вся мужескаа дѣла творятъ, и прелюбы творятъ еи елико же хотятъ, не въздрьжими отъ мужъ своихъ выну; и суть жены тѣи храбры, ловятъ звѣрь гораздо, и мужи своими владѣютъ жены тѣ. О ВРЕТАНИОХЪ. А во Вретании же мнози мужи сь единою женою спятъ, и жены сь единымъ мужемъ похотствують, безаконныи законъ отчь творятъ независтно, ни воздрьжанно. О МАЗАВЕЦКИХЪ ЖЕНАХЪ. Амазоня же мужа не имутъ, но аки скоты бесловесны, но единою лѣтомъ къ вешнемъ днемъ оземствены будутъ, и съчетаются съ окрестьными бо мужи, яко нѣкоторое имъ тръжество и велико праздньство время то тѣмъ мнятъ; отъ нихъ заченшимъ въ чревѣ, и паки разбѣгнутся отъсюду вси; въ время же хотящимъ родити, и аще родитъ мужескь полъ, то погубитъ е; аще ли женескь, то въздоитъ ю прилежно. Якоже и при насъ се нынѣ. О ПОЛОВЦѢХЪ. А Половци законь дрьжатъ отецъ своихъ: кровь пролиати, хвалящеся о сихъ, ядуще мертвечину и всю нечистоту, хомякы и сусолы, и поимаютъ мачехы и ятровы, и иныи обычаи творятъ отецъ своихъ. О ХРИСТИАНЕХЪ. Мы же христиане, елико земль, иже вѣруютъ въ святую Троицу, въ едино крещение, въ едину вѣру, и законъ имамы единъ, елици въ Христа крестихомся, въ Христа облекохомся. По сихъ же лѣтехъ, по смерти братиа сиа, Поляне быша обидими отъ Древлянъ и иными околними, и наидоша я Козари сѣдяща на горахъ въ лѣсѣхъ, и рѣша имъ Козари: «даите намъ дань.» Издумавше Поляне и въдаша имъ отъ дыма мечь, и несоша Козари къ князю своему и ко старѣишинамъ своимъ, рѣша имъ: «налѣзохомъ дань нову.» Они же рѣша имъ: «откуду?» Сии же рѣша: «въ лѣсѣхь на горахъ, надъ рѣкою Днѣпрьскою.» Они же рѣша: «да что суть дали?» Си же показаша имъ мечь. И рѣша старци Козарстии: «не добра, княже, дань си; мы ся доискахомъ оружиемъ одиною страною острыемъ, рекше саблею, а сие ихъ оружие обоюду остры есть, рекше мечь; сии бо имутъ дань имати на насъ и на инихъ странахъ.» Се же събысться все; не отъ своеа бо воля се рекоша, но отъ Божиа промысла събысться се. И бысть якоже прежде при Фараонѣ, цари Египетскомъ, егда приведоша Моисеа предь Фараона, и рѣша Фараону старци Египетстии: «о, цару! сьи хощетъ смирити область Египетскую». Яко и бысть; и погыбоша Египтяне отъ Моисеа. Такоже и сии Козаре владѣша Поляны, а послѣди сами почаша владѣны быти отъ нихъ; яко и бысть, владѣютъ бо Козарми Русь и до днешняго дне, по проречению старецъ ихь.

В лѣто 6362 [854]. Начало земли Рускои. Живяху кождо съ родомъ своимъ на своихъ мѣстех и странахъ, владѣюща кождо родомъ своимъ. И быша три братия: единому имя Кии, второму же имя Щекъ, третьему же имя Хоривъ, а сестра их Лыбедь. И сѣдяше Кыи на горѣ, идѣже нынѣ увоз Боричевъ, и бѣ с родомъ своимъ; а братъ его Щекъ на друзии горѣ, от него же прозвася Щековица; а третии Хоривъ, от него же прозвася Хоривица. И сотвориша градокъ, во имя брата своего старѣишаго и наркоша имя Кыевъ. И бяше около их лѣсъ и боръ великъ, и бяху ловища звѣрие. И бѣша мужи мудри и смысленѣ, нарѣчахуся поляне, и до сего дне от них же суть кыянѣ; бяху же поганѣ, жруще озером и кладязем и рощениемъ, якоже прочии погани.

По сих лѣтех братиа сии изгибоша; и быша обидими древьляны, инѣми околними. И наидоша я козаре на горах сих сѣдяща в лѣсѣх, и рѣша: «Платите намъ дань». Съдумавши же полянѣ и даша от дыма мечь. И несоша козаре къ князю своему и старѣишинамъ своимъ. Князь же созва старѣишины своя и рече имъ: «Се налѣзохомъ дань нову». Онѣ же рѣша ему: «Откуду». Он же рече: «В лѣсѣ на горахъ надъ рѣкою Днепрьскою». Они же рѣша: «Что суть далѣ». И показа им мечь; и рѣша старци козарьстѣи: «Не добра дань, княже; мы ся доискахомъ оружьемъ одиноя страны, рекше саблями; а сих же оружье обоямо остро, рекше мечи; сии имут и на нас имати дань и на иных странахъ». Се сбысться все; не от своея воля рекше, от божиа повелѣниа. Якоже при фараонѣ цесари египетьстѣ, егда приведоша Моисѣа, и рѣша старѣишины фараоня: «Сеи хощеть смирити власть египетьскую»; яко и бысть; и погыбоша египтяне от Моисиа, а первѣе бѣша работающе имъ; тако и си пръвѣ владѣша, послѣ же самими владѣша; якоже и бысть: владѣют бо козары князи рускыи и до днешьняго дни. Нь мы на преднее возратимъся. И по сих, братии тои, приидоста два варяга и нарекостася князема: одиному бѣ имя Асколдъ, а другому Диръ; и бѣста княжаща в Киевѣ, и владѣюща полями; и бѣша ратнии съ древляны и съ улици.

Въ времена же Кыева и Щека и Хорива новгородстии людие, рекомии словени, и кривици, и меря: словенѣ свою волость имѣли, а кривици свою, а мере свою; кождо своимъ родомъ владяше; а чюдь своимъ родом; и дань даяху варягомъ от мужа по бѣлѣи вѣверици; а иже бяху у них, то ти насилье дѣяху словеномъ, кривичемъ и мерямъ и чюди. И въсташа словенѣ, и кривици, и меря, и чюдь на варягы, и изгнаша я за море; и начаша владѣти сами собѣ и городы ставити. И въсташа сами на ся воеватъ, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не бѣше в нихъ правды. И рѣша к себѣ: «Князя поищемъ, иже бы владѣлъ нами и рядилъ ны по праву». Идоша за море к варягомъ и ркоша: «Земля наша велика и обилна, а наряда у нас нѣту; да поидѣте к намъ княжить и владѣть нами». Изъбрашася 3 брата с роды своими, и пояша со собою дружину многу и предивну, и приидоша к Новугороду. И сѣде старѣишии в Новѣгородѣ, бѣ имя ему Рюрикъ; а другыи сѣде на Бѣлѣозерѣ, Синеусъ; а третеи въ Изборьскѣ, имя ему Труворъ. И от тѣх Варягъ, находникъ тѣхъ, прозвашася Русь, и от тѣх словет Руская земля; и суть новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска. По двою же лѣту умре Синеусъ и брат его Труворъ, и прия власть единъ Рюрикъ, обою брату власть, и нача владѣти единъ. И роди сынъ, и нарече имя ему Игорь. И възрастъшю же ему, Игорю, и бысть храборъ и мудръ. И бысть у него воевода, именемъ Олегъ, муж мудръ и храборъ. И начаста воевати, и налѣзоста Днѣпрь рѣку и Смолнескъ град. И оттолѣ поидоша внизъ по Днѣпру, и приидоша къ горам кыевъскым, и узрѣста городъ Кыевъ, и испыташа, кто в немъ княжить; и рѣша: «два брата, Асколдъ и Диръ». Игорь же и Олегъ, творящася мимоидуща, и потаистася въ лодьях, и с малою дружиною излѣзоста на брегъ, творящася подугорьскыми гостьми, и съзваста Асколда и Дира. Слѣзъшима же има, выскакаша прочии воины з лодѣи, Игоревы, на брегъ; и рече Игорь ко Асколду: «Вы нѣста князя, ни роду княжа, нь азъ есмь князь, и мнѣ достоить княжити». И убиша Асколда и Дира; и абие несъше на гору, и погребоша и Асколда на горѣ, еже ся нынѣ Угорьское наричеть, идеже есть дворъ Олминъ; на тои могылѣ постави Олма церковь святого Николу, а Дирева могыла за святою Ириною. И сѣде Игорь, княжа, в Кыевѣ; и бѣша у него варязи мужи словенѣ, и оттолѣ прочии прозвашася Русью. Сеи же Игорь нача грады ставити, и дани устави словеномъ и варягомъ даяти, и кривичемъ и мерямъ дань даяти варягомъ, а от Новагорода 300 гривенъ на лѣто мира дѣля, еже не дають. И пакы приведе себѣ жену от Плескова, именемъ Олгу, и бѣ мудра и смыслена, от нея же родися сынъ Святославъ. По сих же пакы временех.

По двою лѣту Синеус и братъ его Труворъ умре, и прия всю власть в Руси Рюрикъ и обою брату, и нача владѣти единъ, и раздая грады мужемъ своимъ: овому далъ Полтескъ, иному далъ Ростовъ, иному же Бѣлоозеро и прочимъ. По тѣмь градомь суть первии населници: въ Киевѣ варязи, в Новгородѣ словени, в Полотьсцѣ кривичи, в Ростовѣ меря, на Бѣлѣозерѣ весь, въ Муромѣ мурома. Тожде тѣми всѣми обладааше Рюрикь. И бѣста у нево два мужа, Асколдъ и Диръ, не племени его, ни болярина. И испросистася та у него ити къ Царюграду с родомъ своимъ, и поѣдоста по Днѣпру, и узрѣста на горѣ градокъ малъ, и въспрашаста: «Чии есть градокъ сеи?». И рѣша ему ту сущии: «Были суть 3 браты, Кии, Щекъ Хоривъ, идѣже сдѣлаша сии градъ и изгыбоша. Мы же сидимь, платячи дань родомъ ихъ, козаромъ». Асколдъ же и Диръ сѣдоста въ градѣ семь и многы варягы совокуписта, и начаша владѣти Поляньскою землею, и быша ратьни съ древлены и угличи. Рюрюку же княжащу в Новегородѣ, и роди сынъ, и нарече имя Игорь. И възрастъшу же Игореви, и бысть храберъ и мудръ. И бысть у него воевода, имянемъ Олегъ, мужь мудръ и храборъ.

О АСКОЛДѢ И ДИРѢ. И бѣста у него два мужа, Асколдь и Дирь, не племене его, ни болярина, и испросистася у него ити кь Царуграду съ родомъ своимъ. И поидоста по Днѣпру, и узрѣста на горѣ градокъ малъ, и вьпросиста: «Чии есть градокъ съи?» И рѣша имъ ту сущии: «были суть три браты, Кии, Щекъ, Хоривъ, и тии же здѣлаша сии градъ, и изгыбоша; мы же сѣдимъ платяще дань родомъ ихь, Козаромъ.» Асколдь же и Дирь сѣдоста во градѣ томъ, и многы Варягы съвокуписта, и начаста владѣти Поляньскую землю; и бѣша ратни съ Древляны и съ Угличи. Рурику же княжащу вь Новѣгородѣ, и роди сынь, и нарече имя ему Игорь. Възрастьшу же Игореви, и бысть храберь и мудръ; и бысть у него воевода, именемъ Олегь, мужь мудръ и храбрь.

В лѣто 6374 [866]. Бысть в Грецѣх царь именем Михаил и мати его Ирина, иже проповѣда покланяние святымь иконам въ первую неделю поста. О сем бо увѣдѣхом, яко при семъ цари приходишя русь на Царьград, и якоже пишется в лѣтописании гречестѣмь: въ 14 лѣто Михаила царя, прииде Асколдъ и Дирь на греки к Царюграду. Царю же отшедшу на агаряны воевать, и дошедшу ему до Черныа рѣкы, и посла к нему епархь вѣсть, яко Русь идеть на Царьград. И воротися царь. Си же внутрь Суду вшедше, много убииство христианом сътворишя, и отступишя Царьград в двою сту корабль. Царь же едва вниде в град, и с патриархом Фотиемь, прииде к сущии къ церкви святѣи Богородици Влахерну, и всю нощь молитву створивь, таже и святую ризу божественую святыя Богородица с пѣсньми изнесше с плачемь, и омочи в рѣцѣ. Бѣ бо море укротилося, и тихо бысть, и абие вста буря с вѣтромъ, и влънам велиамь засобь вставшемь, и разби корабли, и смяте безбожных русь, и к брегу приверже, и изби я; и мало их избы от таковыа бѣды избѣгнути и въсвояси с побѣжениемъ възвратишяся. А Асколдъ и Диръ в малѣ приде Киеву.

Въ лѣто 6374 [866]. Бысть въ грецѣхъ царь, именемъ Михаилъ, и мати его Ирина, иже проповѣдаеть поклонение святымь иконамъ въ 1 неделю поста. О семь бо увидѣхомъ, яко при семь цари приходиша Русь на Царьградъ и, яко же пишется въ лѣтописании гречестѣмь, въ 14 лѣто Михаилова царства. Прииде Асколдъ и Диръ на греки къ Царюграду. Царю же отшедшю на агаряны воевати и дошедшю ему Черныя рѣки, вѣсть епархъ посла к нему, яко русь идеть на Царьградъ, и въротися царь. Се же вънутрь Суду вшедше, много убииство християномь створиша и отступиша Царьградъ въ двоюсту корабль. Царь же едва вниде въ градъ, и с патриархомь Фотѣемь прииде къ сущеи церкви Святѣи Богородицы Влахерну и всю нощь молитву створивъ, таже и святую ризу божественую святыя богородица с пѣсньми изнесоша с плачемъ и омочи в рѣцѣ, бѣ бо море укротилося и тихо бысть. И абие въста буря с вѣтромъ, и волнамъ велиямъ за собь въставшемъ, и разби карябля, и смяте безбожныхъ русь, и къ брегу приверже, и изби я. И мало ихъ избы от таковыя бѣды избѣгнути и въсвояси побѣгнути, с побѣжениемъ възвратишася. И Асколдъ и Диръ вмалѣ прииде къ Киеву.

Въ лѣто 6374 [866]. Прииде Асколдь и Дирь на Греки кь Царуграду, при Михаилѣ цари и матери его Феодорѣ, юже проповѣдаша поклонение честнымъ иконамъ, вь 1-ю недѣлю святаго поста. О семъ увидѣхомъ, яко при семъ цари приходиша Русь на Царьградъ, якоже пишется въ лѣтописании Гречьстѣмь, во 14 лѣто царства Михаилова. Царю же отшедшу на Агаряны воевати, Орифанта въ Костантинѣградѣ остави, и дошедшу ему Черныа рѣкы, вѣсть посла къ нему епархь, яко Русь идеть на Царьградъ; то же слышавъ ы воротися царь. Сии же внутрь Суду вшедше, много убииство христианомъ сьтвориша, и оступиша Царьградъ въ двою сту кораблеи. Царь же дошедъ, едва внииде въ градъ, и сь патриархомъ Фотиемъ прииде ко сущии церкви святѣи Богородици Влахерну, и всю нощь молитву сътворивъ; имя же се приятъ мѣсто то, нѣкоему же князю Скифѣнину, Влахерну нарицаему, идущу, ту ему избиену быша. Таже и святую ризу святыа Богородица съ пѣсньми изнесоша, сь плачемъ, и омочи въ морѣ. Бѣ бо море укротилося и тихо бысть; и абие воста буря сь вѣтромь, и вльнамъ велиимь засобь воставшимъ, и разби корабля, и смяте безбожныхъ Русь, и кь брегу привръже, и изби а; и мало ихъ избы отъ таковыа бѣды избѣгнути, и вь своаси побѣгнути, съ побѣжениемъ и срамомь възвратишася. Асколдь и Дирь вмалѣ приидоша кь Киеву.

В лѣто 6389 [881]. Прииде Олегъ, поимъ Игоря, из Новагорода к Киевъ, и прииде к Смоленску, и прея град, и посади в немъ муж свои. И оттуду поиде вниз по Днепру, и прииде к горамь Киевскимь, и увѣдѣ Олегъ яко Асколдъ и Диръ княжаста в Киевѣ. Игорь же и Олег творящася мимо идуща, потаистася в лодиах, и с малою дружиною изыдоста на брегъ. И посла Олегъ къ Асколду и Дирови, глаголя сице, яко «Гость есмь подугорскыи, идемь въ Греки, от Олга князя и от Игоря княжича, да приидѣте к нам, к родомъ своим». Асколдъ же и Диръ приидоста к ним. Олегь же, вземь Игоря на руцѣ си, и рече Асколду и Дирови: Вы нѣста князи, ни роду княжа, но азъ есмь князь, мнѣ достоит княжити; а се есть сынь Рюриков, Игорь княжичь. И выскакавше из лодии прочии воини Игоревы, и убиста Асколда и Дира. И несша их на гору и погребошя, еже ся нынѣ нарицает Угорское, идѣже дворъ Олминъ; на тои могилѣ постави Олма церковь святого Николу; а Дирева могила за святою Ириною.

В лѣто 6390 [882]. Олгово княжение. Поиде Олегъ, поимъ Игоря, из Новагорода къ Киеву и прииде къ Смоленьску, и прия градъ, и посади в немь мужь свои. И оттуда поиде внизъ по Днѣпру, прииде къ горамъ киевьскимь и увидѣ Олегъ, яко Осколдъ и Диръ княжита в Киевѣ. Игорь же и Олегъ, творящася мимо идуща, потаистася в лодияхъ и с малою дружиною изыдоста на брегъ. И посла Олегъ къ Осколду и Дирови, глаголя сице: «Яко гость есмь подъугорьскии, идемь въ Греки от Олга князя и от Игоря княжича. Да приидете к намъ, къ родомъ своимъ». Асколдъ же и Диръ приидоста къ нимъ. Олегъ же, вземь Игоря на руцѣ си, и рече Асколду и Дирови: «Вы ни еста князи, ни рода княжа, но азъ есмь князь, и мнѣ достоить княжити. А се есть сынъ Рюриковъ, Игорь княжичь». И выскакавше из лодеи вои Игоревы, и убиста Асколда и Дира, и несоша их на гору, и погребоша и, еже ся нынѣ нарицаеть Игорьское, идежде есть дворъ Олминъ, на тои могилѣ постави Олма церковь Святого Николу; а Дирева могила за Святою Ириною.

КНЯЖЕНИЕ ОЛЬГОВО ВЪ КИЕВѢ. Въ лѣто 6390 [882]. Поиде Олегь, поимъ со сьбою Игоря Рюриковича, изъ Новогорода въ судѣхь кь Киеву, и поемъ со сьбою воа многы: Арягы, Чюдь, Словяне, Весь, Кривичи. И прииде ко Смоленьску, и приа градь, и посади въ немъ мужь свои; и оттуду поиде внизъ по Днѣпру, прииде ко горамъ Киевскымъ; и увидѣ Олегь, яко Асколдь и Дирь княжита вь Киевѣ, Игорь же и Олегь, творящеся мимо идуща, потаистася въ лодиахь, и другыа остави назади, и з малою дружиною изыидоста на брегь. И посла Олегъ кь Асколду и Дирови, глаголя сице, «яко гость есмь Подъугорскый, идемь вь Грекы отъ Олга князя и отъ Игоря княжича, да приидѣте къ намъ къ родомъ своимь». Асколдь же и Дирь приидоста къ нимъ; Олегъ же въземъ Игора на руцѣ си, и рече Асколдови и Дирови: «вы ни есте князя, ни рода княжа, но азъ есмь князь, и мнѣ достоитъ княжити; а се есть сынь Рюриковъ Игорь княжичь.» И выскакавше изъ лодей вои Игоревы, и убиста Асколда и Дира; и несше ихъ на гору, и погребоша ихъ, и есть могила ихь словетъ и до сего дне, иже ся зоветъ нынѣ Угорское, идеже есть дворъ Олгинь, на той могилѣ постави Олга церковь святаго Николу; а Дирова могыла за святою Ириною.

О Мефодии и Констянтинѣ. В лѣто 6406 [898]. Идошя угри мимо Киев горою, еже ся зоветь нынѣ Угорское. И пришедше къ Днепру, сташя вежами, бѣшя бо ходяще яко и половци. И пришедше от Встока, и устремишася чрез горы великыа, иже прозвашяся горы Угорскыа, и почашя воевати на живущаа ту. Сѣдяху бо ту переже словени, и волохове переяша землю Словенскую; по сем же угре прогнашя волохи и наслѣдишя землю ту, и сѣдошя съ словенми, покоривше я под ся, и оттолѣ прозвася земля Угорская. И начашя воевати угре на Греки, и полониша землю Фрачьску и Македонску даже и до Селуня; и начашя воевати на мораву и на чехы. Бе бо единь языкъ словенеск. Словени же сѣдяху по Дунаю, ихже прияшя угре, и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже ныне зовомаа Русь. Сим бо первое положены книги моравѣ, яже и прозвася грамота словенская; тая же грамота есть в Руси и в Болгарех Дунаискых. Словеномъ бо живущим крещенымь и князем их, Ростислав и Святополкъ и Кочел, послашя къ царю Михаилу, глаголюще: Земля наша крещена, и нѣсть у нас учитель, иже бы нас учили и наказали и протлъковали святыа книгы: не разумѣем бо ни гречскому языку, ни латинску; оны бо ны инако научят, а друзии инако; тѣм же не разумѣемь книжнаго разума, ни силы их; да послите ны учителя, иже могут ны сказати книжнаа словеса и разумь их. Се слышавъ, царь Михаилъ съзва философы вся, и сказа имь рѣчи вся словенскых князь. И ркошя философи: Есть муж в Селунѣ, именемь Левь, и суть у него сынове разумиви языку словенску, и хитра два сына у него и философа. И се слышав, царь посла по ня в Селунь къ Лвови, глаголя: Пошли к намъ вскорѣ сына своя Мефодиа и Констянтина. Се слышав, Левъ вскорѣ посла я, и приидоста къ цареви, и рече има царь: Се прислалася ко мнѣ Словенскаа земля, просяще учитель себѣ, иже бы моглъ имъ истлъковати святыа книги; сего бо желают. И умолена быста царемъ; и послаше я в Словенскую землю к Ростиславу, и Святополку, и Кочьлови. Сима же пришедшима и начашя съставляти писмена азбуковнаа словенски, и преложиста Апостолъ и Евагелие. И ради бышя словени, яко слышашя величиа Божиа своимъ языкомъ. По сем же преложиста Псалтиръ, и Охтаик, и прочая книгы. Нѣции же начашя хулити словенскыа книгы, глаголюще, яко «Не достоить никоторому языку имѣти азбуков своих, развѣ и евреи, и грекъ, и латины по Пилатову писанию, еже на крестѣ Господни написа». Се же услышав папежь Римскы и похули тѣх, иже ропщут на книгы словенскыя, рекошя: Да ся исплънит книжное слово, яко да въсхвалят Бога въ языцѣѣ; другое же: Вси възглаголють языкы различными величиа Божия, якоже дасть имъ Святыи Духъ отвещавати; да аще кто хулит словенскую грамоту, да будуть отлучени от церкви, дондеже исправятся; ти бо суть влъци, а не овци, яже достоить от плод познати я и хранитися ихъ. Вы же, чада Божиа, послушаите учениа и не отринѣте наказаниа церковнаго, якоже вы наказалъ Мефодии, учитель вашь. Констянтинъ же възвратися вспять и иде учить болгарска языка, а Мефодии оста в Моравѣ.

В лѣто 6406 [898]. Идоша угри мимо Киевъ горою, еже ся зоветъ Угорьское, и пришедше къ Днѣпру, сташа вежами; бѣша бо ходяще, яко и половци. И пришедше от въстока, и устремишася чресъ горы великия, иже прозвашася горы Угорьския, и почаша воевати на живущая ту. Сѣдяху бо ту прежде словене и волохове, переяша землю Вълыньскую. По семь же угри прогнаху волохи и наслѣдиша землю ту, и сѣдоша с словѣнми, покоривше я под ся, и оттолѣ прозвася земля Угорьская. И начаше въевати угри на греки, и полониша землю Фраческую и Макидоньскую дажде и до Селюня. И начаша воевати на мареву и на чехи. Бѣ бо единъ языкъ словѣнескъ: словѣни же сѣдяаху по Дунаю, их же прияша угри и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже нынѣ зовомая русь. Сим бо первое положены книги моравѣ, яже прозвася грамота словѣньская. Тая же грамота есть в Руси и в Болгарѣхъ Дунаиска. Словѣном бо живущимъ крещенымъ, и княземъ ихъ, Ростиславъ, Святополкъ и Кочелъ, послаша къ царю Михаилу, глаголюще: «Земля наша крещена, и нѣсть у насъ учителя, иже бы насъ училъ, и казали и протолковали святыя книгы. Не разумѣемь бо ни греческому языку, ни латиньску. Они бо ны инако учатъ, а друзи инако, тѣм же не разумѣемъ книжнаго разума, ни силы ихъ. Да послите ны учители, иже могуть намъ сказати книжная словеса и разуму ихъ». Слышавъ, царь Михаилъ созва философы вся и сказа имъ рѣчи вся словѣньскихъ князь. И ркоша философи: «Есть мужь в Селунии, именемъ Левъ, и суть у него сынове, разумиви языку словѣньску, и хитра два сына у него философа». И се слышавъ, царь посла по ня в Селунь, ко Лвови глаголя: «Пошли къ намъ въскорѣ сына своя Мефедия и Костянтина». Се слышавъ, Левъ въскорѣ посла я. Приидоста въскорѣ къ цареви, и рече има царь: «Се прислалася Словѣньская земля ко мнѣ, просяще учитель себѣ, иже бы моглъ истолковати святыя книги, сего бо желають». И умолена быста царемь, и послаша я въ Словѣньскую землю к Ростиславу и Святополку, и Кочелови. Сима же пришедшима, и начаша съставляти писмена азъбуковная словѣньски и приложиста Апостолъ и Еуангелие, и ради быша словѣни, яко слышаша величия божия своимь языкомъ. По семь же положиста Псалтырь и Октаикъ, и прочая книгы. Нѣции же начаша хулити словѣньския книги, глаголюще, яко не достоить никоторъму же языку имѣти азбуковъ своихъ развѣи евреи, грекъ и латины по Пилатову писанию, еже на крестѣ написа господни. Се же услышавъ, папежь Римьскии похули тѣхь, иже ропщуть на книгы словѣньския, рка: «Да ся исполнит книжное слово, яко да въсхвалять вся языци бога истиннаго»; другое же: «Вси възъглаголють языки различными величия божия, яко же дасть имъ Святыи Духъ отвѣщевати. Да аще кто хулить словѣньскую грамоту, да будетъ отлученъ от церкви, дондеже исправятся. Ти бо суть волци, а не овци, яже достоить от плод познати я и хранитися ихъ. Вы же, чада божия, послушаите учения и не отрините наказания церковнаго, яко же вы наказалъ Мефедеи, учитель вашь». Костянтинъ же възратився въспять и иде учити болгарьска языка, а Мефедии оста в Моравѣ.

О УГРѢХЬ. Въ лѣто 6406 [898]. Идоша Угри мимо Киевъ горою, иже ся нынѣ зоветъ Угорское, и пришедше къ Нѣпру сташа вежами; бѣша бо ходяще якоже и Половци. И пришедше отъ востока, устремишася черезъ горы великыа, иже прозвашася горы Угорьскыа, и почаша воевати на живущаа ту Волохи и Словяны. Сѣдяху бо ту преже Словяне, и Волохове и приаша землю Волинскую; посемь же Угри прогнаша Волохы, и наслѣдиша землю ту и сѣдоша сь Словянми, покоривша а подъ ся: и оттолѣ прозвася земля Угорскаа. И начаша воевати Угри на Грекы, и плѣниша землю Фрачскую и Макидонскую даже и до Селуня; и начаша воевати и на Мораву и на Чехы. Бѣ бо единь языкъ Словянескь: Словяне, иже сидяху по Дунаю, ихже приаша Угри, и Морава, и Чеси, и Ляхове, и Поляне, иже нынѣ зовомаа Русь. Симъ бо прьвое положены книгы Моравѣ, яже прозвася грамота Словенскаа; таже грамота есть въ Руси и въ Болгарѣхъ Дунайскихъ.

В лѣто 6422 [914]. Иде Игорь на древлены и побѣди я, и възложи на ня дань болшии Олговы. И бѣ у него воевода именемъ Свентелъдъ, и премучи угличи, и възложи на нихъ Игорь дань, и въдасть Свентелду. И не въдадяшется единъ градъ именемъ Пересѣченъ, и сѣде около его 3 лѣта и едва взя и. И бѣху сѣдящи углици по Днѣпру внизъ, и по семь приидоша межи вои Днѣстръ и сѣдоша тамо. Дасть же и дань деревьскую Свентелду. Имаше же по чернѣ кунѣ от дыма. И рѣша дружина Игореви: «Се далъ еси единому мужеви много». По семь же скажемъ по приключьшихся лѣтехъ сихъ.

Въ лѣто 6422 [914]. Иде Игоръ на Древляны, и побѣди а, и възложи на нихъ дань болши Ольговы. И бѣ у него воевода именемъ Свентелдъ, и не въдадяшеся единъ градъ, именемъ Пересѣчень на Днѣпрѣ, и сѣде около его 3 лѣта, и едва взя его. И бяху сидяще Углици по Днѣпру внизъ; н посемь приидоша межи вои Днѣстрь, и сѣдоша тамо. Дасть же Игорь дань Деревскую Свентелду, имаше же по чернѣ кунѣ отъ дыма. И рѣша дружина Игореви: «се далъ еси единому мужеви много». Сие посемь скажемъ въ приключшихся лѣтѣхъ.

В лѣто 6423 [915]. Приидошя печенѣзи прьвое на Русь, и створивше мирь съ Игоремь, приидошя к Дунаю.

В лѣто 6423 [915]. Приидоша печенѣзи первое на Русь, створивше миръ съ Игоремъ, приидоша къ Дунаю.

Въ лѣто 6423 [915]. Приидоша Печенѣзи прьвое на Русь; сътворивше миръ съ Игоремъ, приидоша кь Дунаю.

В лѣто 6452 [944]. Игорь съвокупи вои многы: варягы, русь, и поляне, и словены, и кривици, и тиверцы, – и печенѣгы наятъ, и тали у них поя, – поиде на Грекы в лодиах и на коних, хотя мстити себе. Се слышавше корсуняне, послашя к Роману, глаголюще: «Се идут русь без числа корабль, покрыли суть море корабли». Такоже и болгаре послашя вѣсть, глаголюще: «Идуть русь, наяли суть по собе печенѣгы». Се слышав, царь посла къ Игорю лучшии боляры, моля и глаголя: «Не ходи, но възми дань, еже ималъ Олегъ, и придамъ и еще к тои дани». Такоже и к печенѣгомъ посла паволокы и злата много. Игорь же, дошед Дуная, съзва дружину, начя думати и повѣда имъ рѣчь цареву. Рѣша же дружина Игорева: «Да аще сице глаголеть царь, то что хощемъ боле того, не бившеся имяти злато и сребро и паволокы? Егда кто вѣсть, кто одолѣеть, мы ли, они ли? Ли с моремь кто съвѣтенъ? Се бо не по земли ходим, но по глубинѣ морстѣи, но обща смерть всѣмь». И послуша их Игорь, и повелѣ печенѣгомъ воевати Болгарскую землю, а самъ взем у грекъ паволокы и злато, и на вся воя, и възвратися вспять, и прииде к Киеву въсвояси.

В лѣто 6452 [944]. Игорь совокупи вои многы: варягы, русь, и поляне, и словѣны, и кривичи, вятичи и тиверцы, – и печенѣгы ная, и талии у нихъ поима, – и поиде на Грекы в лодияхъ и на конехъ, хотя мьстити себе. Се слышавше корсунци, послаша к Роману, глаголюще: «Се идуть русь бес числа корабли, и покрыли суть море корабли». Тако же и болгаре послаша вѣсть, глаголюще: «Идуть русь и наяли суть себѣ печенѣги». Се слышавъ, царь посла къ Игорю лютшии боляре, моля и глаголя: «Не ходи, но възми дань, еже ималъ Олегъ. И придамъ и еще къ тои дани». Таже и печенѣгомъ посла паволоки и злато много. Игорь же, дошедъ Дуная, съзва бояре свои, нача думати и повѣда имъ рѣчь цареву. Рѣша же бояре Игореви: «Да аще сице глаголеть царь, то что хощемъ боле того: не бившеся, имати злато и сребро, и паволоки. Егда кто вѣсть, кто одолѣетъ, мы ли или они. Или с моремъ кто съвѣтенъ? Се бо не по землии ходимъ, но по глубинѣ морьстѣи, но опща смерть всѣмъ». И послуша ихъ Игорь, и повелѣ печенѣгомъ воевати Болгарьскую землю, а самъ, вземь у грекъ паволоки и злато и на вся воя своя, и възвратився въспять, и прииде къ Киеву въсвояси.

Въ лѣто 6452 [944]. Игорь съвъкупи вои множество: варягы, русь, поляне, словяны, и кривичи, и вятичи и тиверици, – и печенѣгы наа и тали у нихъ поима, – и поиде на грекы въ лодиахъ и на конехъ, хотя мстити себе. Се слышавши курсунци, послаша къ Роману, глаголюще: «Се идутъ русь безь числа корабли съ бранию, и покрили суть море корабли». Такоже и болгаре послаша вѣсть, глаголюще: «Идутъ русь, и наяли суть себѣ печенѣгы». Се слышавъ царь, посла ко Игору лучшии боляре, моляся и глаголя: «не ходи сѣмо, но възми дань, еже ималъ Олегь, и придамъ еще къ тои дани». Такожде и къ печенѣгомъ посла паволокы и злато много. Игорь же дошедъ Дунаа, съзва бояре свои, нача думати, и повѣда имъ рѣчь цареву. Рѣша же бояре Игореви: «Да аще сице глаголеть царь, то что хощемъ болѣ того, не бившися имати злато и сребро и паволоки? Егда кто вѣсть, кто одолѣетъ, мы ли, или они? Или сь моремъ кто съвѣтень? Се бо не по земли ходимъ, но по морьстѣи глубинѣ, обща же смерть всѣмъ». И послуша ихъ Игорь, и повелѣ печенѣгомъ воевати Болгарскую землю; а самъ въземъ у грекъ паволокы и злато, и на вся своа воа, и възвратися вьспять, и прииде къ Киеву.

В лѣто 6455 [947]. Иде Олга к Новугороду, и устави по Мьстѣ погосты и дань; и ловища ея суть по всеи земли, и знамение и мѣста по всеи земли, и погосты; а санки ея стоять во Пьсковѣ и до сего дни; по Днѣпру перевѣсища и села, и по Деснѣ есть село ея и доселѣ. И възвратися къ сыну своему Кыеву, и пребываше с нимъ въ любви.

В лѣто 6463 [955]. Иде Олга во Грекы и прииде Цесарюграду. И бѣ тогда цесарь именемь Чемьскыи; они же повѣдаша цесарю приходъ ея; и абие цесарь возва ю к собѣ; она же иде к нему, ничто же медлящи. И видѣвь ю цесарь зѣло добру сущу лицем и смыслену въ премудрости, удививъ же ся цесарь разуму ея, и пакы бесѣдовавши, рече к неи: «подобна еси с нами царствовати въ градѣ сем». Она же разумѣвши, рече ко цесарю: «азъ погана есмь; да аще мя хощеши крестити, то крести мя самъ; аще ли сего не сотвориши, то не имамъ креститися». Царь же послуша словесѣ сего и абие крести ю съ патриархомъ. Просвѣщена же бывши, и она же тогда радовашеся душею и тѣломъ. И тѣмъ яко поучивши ю патриархъ о вѣрѣ, и рече еи: «благословена ты въ женах рускых, сице бо оставивши тму, а свѣт возлюби; и благословити тя имуть сынове рустѣи в послѣдняя дни родове внукъ твоих». И заповѣда еи о церковномъ уставѣ и молитвѣ и о постѣ, и о милостинѣ и о воздержании тѣла чиста. Она же, поклонивши главу, стояше, акы губа напаяема, внимающи учению; и поклонившися патриарху, глаголюще: «молитвами твоими съхранена буду, честнѣишии владыко, от сѣти неприязнены». Бѣ бо имя еи наречено въ крещении Елена, яко древняя цесариця, мати великого Костянтина. И благослови ю патриархъ и отпусти. И по крещении призва ю цесарь, и глагола еи: «хощу тя поняти себѣ женою». Она же рече: «како хощеши мя поняти, крестивъ мя сам и нарекъ мя себѣ дщерью; а въ крестиянѣх сего нѣсть закона, а ты, цесарю, самъ вѣси». И рече цесарь прѣдстоящимъ ту велможамъ своимъ: «упремудри мя Олга словесы своими»; бѣ же она мудра словесы. Цесарь же пакы Чемьскыи, слышавши глаголы ея, дасть еи дары многы: злато и сребро, и паволокы, и съсуды разъноличныя; и абие цесарь отпусти ю, нарекъ себѣ дщерью. И Олга, княгынѣ руская, хотящи възвратитися къ странѣ своеи, прииде къ патриарху, благословения просящи на домъ свои, и рече ему: «людие мои погани, и сынъ мои тако же поганъ бѣ, да бы мя богь съблюлъ от всего зла». И рече еи патриархъ: «чадо вѣрное; въ христа крестилася еси, въ христа облечеся, христос имать съхранити тя; якоже съхрани Еноха въ пръвыи род, и потомъ Ноя в ковчезѣ, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлянъ, Моисѣя от фараона, Давыда от Саула, трие отрокы от пещи, Данила от звѣрии, и тако и тебе избавить от неприязнѣ и от сѣтеи его». И благословивъши патриархъ со вселеньскымъ соборомъ, и отпусти ю с миромъ въ свою землю; и пришедши еи пакы къ Кыеву, принявши святое крещение и божественыя дары въ Цесарьскомъ градѣ от честнѣишаго патриарха. Се же тако бысть, яко при Соломонѣ царѣ: прииде ефиопьская цесариця къ Соломону, слышати хотящи премудрость Соломоню многу и знамения видѣти: тако си блаженая Олга искаше добра и мудрости божия; нь она человѣческыя, а си божиа. Ищющии бо премудрость обрящуть; понеже бо премудрость на исходящих поется, на путехъ же деръзновение водить, на краихъ же стѣнозабралных проповѣдается, въ вратехъ же градных дерзающи глаголет, елико убо лѣт незлобии держатся по правду. И си бо от възраста блаженая Олга искаше мудростию всего въ свѣтѣ семъ и налѣзе бисеръ многоцѣнныи, еже есть христосъ. Рече бо Соломонъ: «желание благовѣрных наслажаеть душю, и приложиши сердце твое в разумъ; азъ любящая люблю, и ищущии мене обрящут». И рече господь: приходящая ко мнѣ не иждену вонь. Сия же Олга, по внегда пришедши еи уже в Киевъ, и якоже о неи въпред рекохомъ, посла же к неи царь Чемьскыи, глаголя сице, яко «много одарих тя; ты бо ми рекла еси тако, яко аще възращуся в Русь, и многы дары пришлю ти, челядь и воскъ и скору, и вои в помощь». И отвѣщавши же Олга, и рече къ Соломѣру: «аще ты сице глаголеши от Чемьскаго цесаря, рци ему: тако пришедши, постоиши у мене в Почаинѣ, якоже и азъ у тебе въ Съсуду стоявши, то тогда ти дамъ». И сиа пакы словеса глаголавши много, и абие отпусти приходящая послове къ Царьскому граду. Живущи же Олга съ сыномъ своимъ Святославомъ, и учаше его мати креститися, нь небрежаше того словесѣ, ни въ уши влагаше себѣ; нь аще кто хотяще волею креститися, не възбраняху ему, нь паче ругахуся тому. Невѣрнымъ бо есть вѣра крестианьска уродьство есть; не смыслиша бо, ни разумѣша, во тмѣ ходяща, не видят славы господня; одебелѣша бо сердца ихъ, и ушима тяжко слышати и очима видѣти. Рече бо Соломонъ: «дѣлатель нечьстивыхъ далече от разума; понеже звах вы, не послушасте, и прострох словеса, не внимасте, нь отмѣтасте моея совѣты, моих же обличении не внимасте; възненавидѣша бо премудрость, а страха господня не изводиша, ни хотяху внимати моих словесъ, подражаху моя обличениа». Якоже и Олга часто глаголаше: «и азъ, сыну мои, бога познахъ и радуюся; аще ты познаеши, и радоватися начнеши». Онъ же не внимаше, глаголя: «како азъ хощу инъ законъ приняти единъ, а дружина смѣятися начнуть и ругатися». Олга же рече ему: «сыну, аще крестишися, вси имут то же творити». Он же не послушаше матери, творяше нравы поганьскыя; не вѣдыи бо, аще кто матери не послушаеть, и пакы в бѣду впадаеть, якоже рече: «аще кто отца не слушаетъ или матери, смерть прииметь». Сеи же к тому гнѣвашеся на матерь. Соломонъ же рече: «кажа злыя прииметь собѣ досаждение; облицая злыхъ, да възненавидит тебе». Нь обаче любляше Олга сына своего Святослава, рекущи к себѣ: «воля божия да будет; аще хощеть богъ помиловати роду моего и земли Рускыя, да возложить имъ богъ на сердце обратитися къ богу, якоже и мнѣ богъ дарова». И се рекъши, моляшеться за люди и за сына и по вся нощи и дни, кормящи сына своего до мужества своего и до возраста его.

В лѣто 6463 [955]. Крещение Олгино от Царяграда. Иде Олга въ Греки, прииде къ Царуграду. И бѣ тогда царь именемъ Чемьскыи Iоаннъ, и прииде к нему Волга. И видѣвь ю добру сущу лицемъ и смыслену, и удивися царь разуму ея, бесѣдова к неи и рекъ еи: «Подобна еси царствовати въ градѣ семь с нами». Она же, разумѣвше, рече къ царю: «Азъ погана есмъ. Да аще мя хощеши крестити, то крести мя самъ. Аще ли то не крестиши мя, не крещуся». И крести ю царь с патриархомъ. Просвѣщена же бывши, радовашеся душею и тѣломъ. И поучи ю патриархъ о вѣрѣ, рече еи: «Благословена ты в женахъ рускихъ, яко възлюби свѣтъ, а тму остави. Благословити тя имуть сынове рустии в послѣднии родъ внукъ твоихъ». И заповѣда еи о церковномъ чину и о молитвѣ, и о постѣ, и о милостыни, и о въздержании тѣла чиста. Она же, поклонивъше главу, стояше, яко губа напаяема, внимающе учению. И поклонившеся патриярху, глаголюще: «Молитвами твоими, владыко, да сохранена буду от сѣти неприязненыи». Бѣ бо реченно имя еи въ крещении Елена, яко же и древняя царици мати великаго Костянтина. И благослови ю патриархъ и отпусти ю. И по крещении възва ю царь и рече еи: «Хощу тя пояти жену себѣ». «Како хощеши мя пояти, крестивъ мя самъ и нарекъ мя дщерию?. А въ християнехъ того нѣсть закона, а ты самъ вѣси». И рече царь: «Преклюкала мя еси, Олга». И вда еи многы дары, злато, и сребро, и паволокы, и съсуды разноличныя, и отпусти ю, нарекъ дщерию себѣ. Она же, хотя въсвояси, и прииде къ патриарху, благословения просящи от него на домъ, и рече: «Людие мои погании и сынъ мои. Дабы мя богъ соблюлъ от всякаго зла». И рече патриархъ: «Чадо мое вѣрное! Въ Христа крестилася еси и въ Христа облечеся. Христос тя схранити имать, яко же схрани Еноха въ первыя роды и потомъ Ноя в ковчезѣ, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлянъ, Муисея от фараона, Давида от Саула, три отрокы от пещи, Данила от звѣрии, тако и тебе избавить от неприязни и от звѣри и от сѣти дьяволя». И благослови ю патриархъ. И иде с миромъ въ свою землю и прииде къ Киеву. Се же бысть при Соломонѣ, приде царица ефиопьская къ Соломону, слышати хотячи премудрость Соломаню, и многу мудрость видѣ и знамения, яко же и сия блаженная Олга искааше добрѣ мудрости божия. Но она человеческыя, а сия божия. «И ищущеии премудрости, обрящуть благодать. Премудрость на исходищѣхъ поется, на путихъ же деръзновение водить, на краихъ же стѣнъ забралныхъ проповѣдаеться, въ вратѣхъ же градныхъ дерзающе глаголеть. Елико бо лѣтъ незлобивии держатся по правду». От възраста бо си блаженая Олга искаше премудрости и всего въ свѣте семъ и налѣзе бисеръ многоцѣнныи, еже есть Христосъ. Рече бо Соломонъ: «Желание благовѣрныхъ наслажаетъ душю; и приложи сердце твое в разумь: Азъ любящая мя люблю, и ищущии мя обрящуть мя!». И господь рече: «Приходящая ко мнѣ, да не изъждену вонъ». Сии же Олга прииде къ Киеву, присла к неи царь Чемьскыи, глаголя: «Яко много дарихъ тя, ты бо глаголаше ко мнѣ: "Яко азъ възвращуся в Русь, многы дары прислю ти: челядеи, воскъ и скору, и воя на помощь"». Отвѣщавши, Олга рече к нимъ, царевымъ посломъ: «Аще ты, рци, тако же, царю, постоиши у мене в Почаинѣ, яко же и азъ в Суду, тогда ти дамъ». И отпусти послы, рекши. Живяаше же Олга съ сыномъ своимъ съ Святославомъ, и учашеть и мати креститися, и не брежеше того, ни въ уши внимааше, но аще кто хотяаху волею креститися, не браняаху, но ругахуся тому: «Невѣрнымъ бо бѣ вѣра християньска уродьство есть; не смыслиша бо, ни разумѣша». Во тмѣ ходять и не видять славы господня, одебелѣша бо сердца ихъ; ушима тяшко слышати и очима видѣти. Рече бо Соломанъ: «Дѣлателю нечестивыхъ далече от разума», «понеже звахъ вы и не послушасте мене, и растрохъ словеса, и не внимасте, но отмѣтасте моя съвѣты, моихъ же обличении не внимасте, възненавидѣша бо премудрость, от страха господня не изволися, ни хотяаху моихъ внимати съвѣтъ, подраждааху же моя обличения». Яко же бо Олга часто глаголаше: «Азъ, сыну мои, бога познахъ и радуюся. Аще ты познаеши, радоватися начнеши». Онь же не внимааше того, глаголя: «Какъ азъ хощу инъ законъ прияти единъ, а дружина моя смѣятися начнуть». Она же рече ему: «Аще ты крестишися, вси имуть то жде творити». Он же не послуша матери и творяаше нравы поганьскыя, не вѣды, аще кто не послушаеть матере, в бѣду впадаеть, яко же рече: «Аще кто отца или матери не послушаетъ, смерть прииметь». Сеи къ тому гнѣваашеся на матерь. Соломанъ бо рече: «Кажаи злыя приемлеть себѣ досаждение, обличаяи же нечестива поречеть себѣ, обличения бо нечестивымъ мозоль есть. Не обличаи злыхъ, да не възненавидять тебе». Но обаче любляаше Олга сына Святослава, ркуще: «Воля божия да будеть! Аще богъ помиловати въсхощеть роду и земли Рускыя, да възложить имъ на сердце обратитися къ богу, яко же и мнѣ богъ дарова». И се рекши еи моляашеся за сына и за люди по вся дни и нощи, кормяще сына своего до мужества его и до възраста его.

КРЕЩЕНИЕ ОЛГИНО ВЪ ЦАРИГРАДѢ. Въ лѣто 6463 [955]. Иде Олга въ Грекы, и прииде кь Цариграду. И бѣ тогда царъ именемъ Иоань Цимисхиль, и прииде къ нему Олга, и видѣвъ ю добру сущу лицемъ и велми смыслену, и удивлься царь разуму еа, бесѣдова къ ней, рекь ей: «подобна еси царствовати въ градѣ семъ з нами.» Она же разумѣвши, рече кь царю: «азъ погана есмь, да аще мя хощеши крестити, то крести мя самь; аще ли не крестиши мя ты, то не крещуся.» И крести ю царъ съ патриархомъ. Просвѣщена же бывши, радовашеся душею и тѣломъ, и поучи ю патриархь о вѣрѣ, рече ей: «благословена ты вь женахъ Русскыхъ, яко възлюби свѣтъ, а тму остави; благословити тя имутъ сынове Русстии въ послѣдний родъ внукь твоихъ.» И заповѣда ей о церковномъ чину, и о молитвѣ, и о постѣ, и о въздрьжании тѣла чиста; она же стоаше поклонивши главу, яко губа напааема водою внимающи учениа; и поклонившися патриарху, глаголющи: «молитвами твоими, владыко, да сьхранена буду отъ сѣти неприязнены.» Бѣ же наречено имя ей въ крещении Елена, якоже и древняа царици, мати великого царя Костантина. И благослови ю патриархь, и отпусти ю. И по крещении възва ю царь, и рече ей: «хощу тя пояти женѣ себѣ.» Она же рече: «како хощеши пояти, крестивъ мя самъ и нарекь мя дщерию? а въ христианехь того нѣсть закона, а ты самъ вѣси.» И рече ей царь: «обольстила мя еси, Олга.» И вда ей дары многы, злато, и сребро, и паволокы и съсуды многы разноличныя, и отпусты ю, нарекъ дщерию себѣ. Она же отходя въ своаси, и прииде кь патриарху, благословениа просящи отъ него на домъ, и рече ему: «людие мои погани и сынь мой, да бы мя Богъ съблюлъ отъ всякого зла.» И рече ей патриархь: «чадо мое вѣрное! въ Христа крестилаася еси, въ Христа облечеся, Христосъ тя съхранити имать, якоже съхрани Еноха вь пръвыа роди, и потомъ Ноа въ ковчезѣ, Авраама отъ Авимелеха, Лота отъ Съдомлянь, Моисеа отъ Фараона, Давыда отъ Саула, три отрокы отъ пещи, Даниила отъ звѣрий, и тако и тебе избавитъ отъ неприазны, и отъ звѣрий и отъ сѣти диаволя.» И благослови ю патриархь, и иде съ миромъ въ свою землю, и прииде кь Киеву. Се же бысть, яко при Соломонѣ прииде царица Ефиопскаа къ Соломону, слышати хотящи премудрость Соломоню, и многу мудрость видѣ и знамениа: такоже и си блаженна Олга искааше добрѣ мудрости Божиа; но она человѣчскыа премудрости искааше, а Елена Божиа. Пишетъ бо премудрость: ищущеи премудрости обрящутъ благодать, премудрость на исходищихъ поется, на путехъ же дрьзновение водить, на краехъ же стѣнь забралныхь проповѣдуется, въ вратѣхъ же градныхъ дръзающи глаголеть; елико бо лѣть незлобивыи дръжатся по правду. Отъ възраста бо си блаженнаа Олга искааше премудрости и въсего въ свѣтѣ семъ, и налѣзе бисеръ многоцѣнный, еже есть Христосъ. Рече бо Соломонь: желание благовѣрныхъ наслаждаютъ душу; и: приложиши сердце твое въ разумь; азъ любящаа мя люблю, и ищущии мя обрящутъ мя. И Господь рече: приходящаа кь мнѣ не изждену вонь. Сии же Олга прииде кь Киеву, и присла царь къ ней Иоань Чимиский, глаголя: «яко много дарихъ тя; ты бо глаголиши кь мнѣ, яко аще азъ възвращуся въ Русь, многы дары пришлю ти, челяде, и воскь и скору, и воа на помощь.» Отвѣщавши Олга, рече кь царевымъ посломъ: «аще ли ты такоже, царю, постоиши у мене въ Почайнѣ, якоже и азъ въ Суду, тогда ти дамъ»; и отпусти послы, се рекше. Живяше же Олга съ сыномъ своимъ Святославомъ, и учашеть и мати креститися, и не брежаше того, ни въ уши вьнимааше; но аще кто хотяаше волею креститися, не браняаху ему, но ругахуся тому. Невѣрнымъ бо вѣра христианскаа уродьство есть; не смыслиша бо, ни разумѣша въ тмѣ ходять, не видятъ бо славы Господня, одебелѣша бо сердца ихь, ушима тяжко слышати и очима видѣти. Рече бо Соломонъ: дѣлатель нечестивыхъ далече отъ разума; понеже звахъ вы, и не послушасте мене, и распрострохъ словеса, и не вънимасте, но отмѣтасте моя съвѣты, моихъ же обличении не вънимасте, възненавидѣша бо премудрость, отъ страха Господня не изволися, не хотяху моихъ вънимати съвѣть, подражаху же моя обличении. Якоже бо Олга часто глаголаше: «азъ, сыну мой, Бога познахъ, и радуюся; аще ты познаеши, радовати же ся имаши.» Онъ же не внимаше то, глаголя: «како азъ хощу инь законъ приати единъ? а дружина моа смѣятися начнутъ.» Она же рече ему: «аще ты крестишися, вси имутъ тоиже сьтворити.» Онъ же не послуша матери, и творяше нравы поганскыя, не вѣдый истиннаго закона, иже рече: аще кто не послушаетъ матери, въбѣды въпадаетъ, якоже рече Соломонъ: аще кто не послушаетъ отца или матери, смерть прииметъ въскорѣ. Сей къ тому гнѣваашеся на матерь. Соломонъ бо рече: кажай злыа приемлетъ себѣ досаждение, обличаяй же ничестиваго поречетъ себѣ; обличение бо нечестивымъ мозоль есть; не обличай злыхъ, да не възненавидятъ тебе. Но обаче любляше Олга сына Святослава, ркущи: «воля Божиа да будетъ; аще убо будетъ Богъ помиловати въсхощетъ роду моего, и мене, и всеюи земли Русской, да възложитъ имь на сердце обратитися къ Нему и внити въ крещение, якоже нынѣ и мнѣ Богъ дарова.» И се рекши, моляшеся за сына и за вся люди Русскиа по вся дни и въ нощи, кормяще сына своего до мужества его и до възраста его.

В лѣто 6466 [958]. Иде Олга въ Греки, и прииде къ Царюграду. И бѣ тогда царь, именемь Иванъ Чемьскыи, и прииде к нему Олга. И видѣвь ю добру сущу лицемь и смысльну, и удивився царь разуму ея, бесѣдова к неи, рекь еи: Подобна еси царствовати в градѣ семь с нами. Она же разумѣвши, рече к царю: Азъ погана есмь; да аще мя хощеши крестити, то крести мя самь; аще ли, то не крещуся. И крести я царь c патриархом. Просвѣщена же бывши, радовашеся душею и тѣлом; и поучи ю патриархъ о вѣрѣ, рече еи: Благословена ты в женах руских, яко възлюби свѣтъ, а тму остави; благословити тя имут сынове рустии в послѣднии род внукъ твоих. И заповѣда еи о церковнемь чину, и о молитвѣ, и о постѣ, и о милостыни, и о въздержании тѣла чиста. Она же, поклонивши главу, стояше, яко губа напаяема, внимающи учение: и поклонившися патриарху, глаголющи: Молитвами твоими, владыко, да съхранена буду от сѣти неприазньны. Бѣ бо речено имя еи въ крещении Елена, якоже и древняа царица, мати великаго Констянтина. И благослови ю патриархъ, и отпусти ю. И по крещении възва ю царь и рече еи: Хощу тя пояти собѣ женѣ. Она же рече ему: Како хощеши мя пояти, крестив мя самь и нарек мя дщерью, а въ христианех того нѣсть закона, а ты самъ вѣси. И рече царь: Преклюкала мя еси, Олго. И вда еи даръ многи, злато, и сребро, и паволокы, и сосуды различныя, и отпусти ю, нарек дщерию собѣ. Она же хотяще домов, прииде благословениа просящи на домъ и рече ему: Людие мои погани и сынь мои, да бы мя Богъ съблюлъ от всякого зла. И рече патриархъ: Чядо вѣрное, въ Христа крестилася еси и въ Христа облечеся; Христос имать съхранити тя, якоже съхрани Еноха в первыа роды, и потом Ноя в ковчезѣ, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлянъ, Моисеа от фараона, Давида от Саула, три отроки от пещи, Даниила от звѣрии, тако и тебе избавит от неприазнии и от звѣрии, и от сѣтии дьяволихъ. И благослови ю патриархъ, и иде с миром въ свою землю, и прииде къ Киеву. Се же бысть якоже при Соломонѣ: приде царица Ефиопскаа к Соломону, слышати хотяще премудрость Соломоню, и многу мудрость видѣ и знамениа. Такоже и сиа блаженаа Олга искаше добрѣи мудрости Божии, но она человѣчскыя, а сия Божиа. Ищущии бо премудрости обрящет; премудрость на исходищих поется, на путех же дръзновение вводить, на краех же стѣнъ забралных проповѣдается, въ вратѣх же градных дръзающи глаголеть, елико бо лѣт незлобии держатся по правду. Си бо от възраста блаженаа Олга искаше мудростию и всего в свѣтѣ семь, и налѣзе бисеръ многоцѣнныи, еже есть Христос. Рече бо Соломонъ: Желание благовѣрных наслажаа душу, и приложиши сердце твое в разумь, азъ любящаа мя люблю, и ищущии мене, обрящут мя. И Господь рече: Приходящаа ко мнѣ не иждену вонъ. Си же Олга приде к Киеву, и присла к неи царь Чемскыи, глаголя, яко Много дарих тя; ты бо глаголеши ко мнѣ, яко аще азъ възврашуся в Русь, многы дары прислю ти: челядь, и воскъ, и скору, и воя на помощь. Отвѣщавши Олга, рече къ слом: Аще ты, рече, постоиши у мене в Почаинѣ, якоже азъ в Суду, то тогда ти дамъ. И отпусти слы, рекши. Живяше же Олга съ сыномь своимь Святославом, и учяшет имати креститися, и небрежаше того, ни во уши внимати; но аще кто хотяше волею креститися, не браняху, но ругахуся тому. Невѣрнымь бо вѣра христианска уродство есть, не смыслишя бо ни разумѣшя, въ тмѣ ходяще, и не вѣдят славы Господня, одебелѣшя бо сердца их, ушима тяжко слышати и очима видѣти. Рече бо Соломонъ: Дѣлатели нечестивых далече от разума; понеже звах вы, и не послушасте мене, прострох словеса, и не внимасте, възненавидѣшя бо премудрость, а страх Господень не изволишя, ни хотяху моих внимати съвѣтъ, подражаху же моя обличениа. Якоже бо Олга часто глаголаше: Аще, сыну мои, Бога познах и радуюся; аще ты познаеши и радоватися начнеши. Он же не внимаше того, глаголя: Како азъ хощу инъ закон приати единъ, а дружина сему смѣятися начнут. Она же рече ему: Аще ты крестишися, вси имут то же творити. Он же не послуша матери и творяше нравы поганскыа, не вѣдыи, аще кто матере не послушает, в бѣду впадет. Якоже рече: Аще кто отца или матери не послушает, смерть приимет. Сеи к тому гнѣвашеся на матерь. Соломон бо рече: Кажаи злыя, приемлет собѣ досажение, обличаяи нечьстиваго, поречеть себѣ, обличениа бо нечестивымъ мозолие суть, не обличаи злых, да не възненавидят тебе. Но обаче любяше Олга сына своего Святослава, рекущи: Воля Божиа да будет, аще Богъ помиловати хощеть роду моего и земли Рускы, да възложить имъ на сердце обратитися к Богу, якоже и мнѣ Богъ дарова. И си рекши, моляшеся за сына и за люди по вся дни и нощи, кормящи сына своего до мужства его и до възраста его.

В лѣто 6472 [964]. Князю Святославу възрастъшю и возмужавшю, нача вои совокупляти многы храбры; и бѣ бо самъ храборъ, и легко ходя, акы пардусъ; воины многы творяше ходя, а возовъ по собѣ не вожаше, ни котла, ни мясъ варяше, нь потонку мяса изрѣзавше, конину или звѣрину, грядину на углех испекъ, ядяше; ни шатра имяше, нь подклад постилаше, а сѣдло в головах; такоже у него и прочии вси вои бѣху. И пакы посылаше къ странамъ, глаголя имь сице: «хощу на вы ити». И абие поиде на Оку рѣку и на Волгу. И налѣзе вятици, и рече вятицемъ: «Кому дань даете». Они же рѣша: «Козаромъ дань даемь по щьлягу от рала».

В лѣто 6472 [964]. Князю Святославу възрастъшу и възмужавшу, начя вои съвокупляти многы и храбры; бѣ бо и самъ храбръ и легокъ, ходя яко пардусъ; воины многы творяше ходя, возъ по собѣ не вожаше, ни котла, ни мяс варя, но по тонку изрѣзав конину или звѣрину, или говядину на углех испекъ ядяше, ни шатра имѣяше, но подкладъ постилаше и сѣдло в головах; такоже и прочии вои его вси бяху. И посылаше к странам, глаголя: Хощу на вы ити. И иде на Оку рѣку и на Волгу. И налѣзе вятици, и рече вятицемь: Кому дань даете? Они же рѣшя: Козаром по щлягу от рала даем.

В лѣто 6472 [964]. Князю Святославу възрастъшу и възмужавшу, нача вои совокупляти многы и храбры, бѣ бо и самъ храберъ и легокъ, ходя яко пардуси, воины многы ходяше творя. Возъ по себѣ не вождааше, ни котла, ни мяса варя, но по тонку изрѣзавъ конину, или звѣрину, или говядину, на углехъ испекъ, ядяше. Ни шатра имѣяше, но подъкладъ постилааше и сѣдло въ головахъ. Тако же и прочии вои его всио бяху. И посылааше къ странамъ, глаголя: «Хощу на вы ити». Иде на Оку реку и Волгу и налѣзе вятичи, и рече вятичемъ: «Кому дань даете?». Они же рѣша: «Козаромъ по щьлягу от рала даем».

Въ лѣто 6472 [964]. Князю Святославу възрастьшу и възмужавшу нача воя съвъкупляти многы и храбри. Бѣ бо и самъ храборъ, и легокъ ходя яко пардусъ, войны многы творяше, ходя възъ по себѣ не вождаяше, ни котла, ни мяса варя, но потонку изрѣзавъ конину, или звѣрину, или говядииу, на углехъ испекь ядяше, ни шатра имѣяше, но подкладъ подсѣделный постилааше и сѣдло вь головахъ; такоже и прочии вои его бѣху вси. И посылааше къ странамъ, глаголя: «хощу на вы ити.» Иде на Оку рѣку и на Волгу, и налѣзе Вятичи, и рече Вятичемъ: «кому дань даете?» Они же рѣша: «Козаромъ по щлягу отъ рала даемъ.»

В лѣто 6475 [967]. Иде Святославъ на Дунаи на Болгары. И бившемся обоимъ, одолѣ Святославъ болгаромъ, и взя городовъ 80 по Дунаю, и сѣде княжа ту въ Переяславци, и емля дань на грецехъ.

В лѣто 6479 [971]. Прииде Святославъ къ Переяславцю, и затворишася болгаре въ градѣ. Излѣзоша болгаре на сѣчю противу Святославу, и бысть сѣча велика, и одолѣша болгаре. И рече Святославъ воемъ своимъ: «Уже намъ здѣ пасти; потягнемъ мужескы, о братье и дружино». И к вечеру одолѣ Святославъ, и взя град копиемъ, и рче: «Се град мои». И посла ко грекомъ, глаголя имъ сице: «Хощю на вас ити и взяти град вашь, якоже и сему створихомъ». И рѣша ему грѣци: «Мы недужи противу вамъ стояти, нь возми дань на нас и на дружину свою; и повѣжьте ны, колико есть васъ, да въдамы по числу на главы». И се рѣша грѣци, льстящеся под русью, суть бо грѣци льстиви и до сего дне. И рече Святославъ: «Есть нас 20 тысяць»; толико же приложи еще к тому 10 тысящь. И пристроиша грецѣ 100 тысящь на Святослава, и не даша дани. И поиде Святославъ на грѣкы, и изидоша противу руси. Видѣвъши же русь, убояшася зѣло множества вои; и рече имъ Святославъ: «Уже намъ нѣкамо ся дѣти, волею и неволею стати противу; да не посрамимъ землѣ рускыя, но ляжемъ костью ту: мертвии бо срама не имут; аще ли побѣгнемъ, то срамъ имамъ, и не имамъ убѣжати, нь станемъ крѣпко, азъ же предъ вами поиду; аще моя глава ляжеть, то промыслите о собѣ». И рѣша воини: «Гдѣ, княже, глава твоя, ту и главы наша сложимъ». Исполчишася русь, тако же и грѣци противу исполчишася; и сразистася обои полъци, и оступиша русь, и бысть сѣча велика зѣло; и одолѣ Святославъ, и бѣжаша грецѣ. А Святославъ пакы поиде къ граду, воюя и грады разбивая, иже стоять пусты и до днешняго дне. Цесарь же созваше боляры своя в полату и рече имъ: «Что сътворимъ, яко не можемъ противу ему стати». И рѣша ему бояре: «Пошли к нему дары, искусимъ его: любезнивъ ли есть злату и паволокамъ». Послаша к нему злато и паволокы и мужа мудра, и рѣша ему: «Глядаи взора его и лица его и смысла его». Он же, вземъ дары, иде къ Святославу. И повѣдаша Святославу, яко приидоша грѣци с поклономъ. И рче Святославъ: «Введите их сѣмо»; и абие приведоша и. Онѣмъ же слом пришедшимъ и пакы поклонившимся ему, и положиша пред нимъ злато и паволокы. И рече Святославъ, кромѣ зря, отрокомъ своимъ: «Возмѣте, кому что будет». Они же поимаша; а слы цесаревѣ, видѣвши тое, приидоша ко цесарю. И съзва царь бояры своя и велможа; рѣша же послании, яко «Приидохомъ к нему, и не позри на ны, нь толико отрокомъ повелѣ поимати». Рече же единъ от ту предстоящих: «Царю, искуси единою еще; пошли к нему оружье браньное». Онъ же послуша его, и послаше ему мечь и иное оружье. Слу же цесареву принесъшю къ Святославу, он же приимъ, нача любити и хвалити и цѣловати, [яко самого] цесаря. И приидоша опять къ цесарю, и повѣдаша вся бывшая. И рѣша бояре: «Лютъ сьи мужь хощеть быти, яко имѣниа небрежеть, а оружие емлет и любит; имѣся по дань». И посла цесарь, глаголя сице: «Не ходи ко граду и возми на нас дань, еже хощеши»; мало же бѣ не дошелъ Цесаряграда. И даша ему дань; он же и на убиеныя имаше, глаголя, яко «Род его возметь». И взя же дары многы, и възвратися къ Переяславцю съ похвалою великою. Видѣв же мало дружинѣ своея, и рече к собѣ: «Да како прельстивше, избиють дружину мою и мене»; бѣша бо мнозѣ избиенѣ на полку. И рече: «Поиду в Русь и приведу болши дружинѣ»; и поиде в лодьяхъ. Рече же ему воевода отень Свѣнделдъ: «Поиде, княже, около на конѣх; стоять бо печенѣзѣ в порозѣхъ». И не послуша его, нь поидоша в лодьяхъ. Послаша переяславци къ печенѣгомъ, глаголюще сице: «Идеть вы Святославъ в Русь, вземъ имѣние много у грѣкъ и полонъ бещисленыи, с маломъ дружины». Слышавши же печенѣзѣ, и заступиша печенѣзи порокы. И прииде Святославъ к порогомъ, и не бѣ лзѣ проити; и ста зимовати в Бѣлобережьи; и бѣ гладъ великъ, по полугривнѣ голова конячья. Веснѣ же приспѣвши.

И прииде Святослав в Переяславець, и затворишяся болгаре въ градѣ. И излѣзошя болгаре на сѣчю противу Святославу, и бысть сѣча велика, и одолѣваху болгаре. И рече Святослав воемь своим: «Уже намъ пасти зде; потягнем мужскы, братье и дружино». И к вечеру одолѣ Святослав и взя град копиемь, и посла къ греком, глаголя: «Хощу на вы ити и взяти град вашь, яко и сеи». И рѣшя греци: «Мы не дужи противу вас стати, но възми дань на нас и на дружину свою, и повѣжьте ны, колико вас, да вдамы по числу на главы». Се же рѣшя греци, лстяще под русью, суть бо греци лстиви и до сего дне. И рече имъ Святослав: «Есть нас 20000. И прирече 10000, бѣ бо руси 10000 толико». И пристроишя греци 100000 на Святослава и не дашя дани. И поиде Святослав на греки, и изыдошя противу руси. Видѣвше же русь, убояшяся зѣло множество вои. И рече Святослав: «Уже нам нѣкамо ся дѣти, волею и неволею стати противу; да не посрамимъ земли рускыа, но ляжем костми ту, мертвыи бо срама не имать, аще ли побѣгнем, то срамъ имам и не имам убѣжати, но станем крѣпко, аз же пред вами поиду; аще моа глава ляжеть, то промыслите о себѣ». И рѣшя вои: «Идеже глава твоя, ту и своя главы сложимъ». И исполчишяся русь, и грецѣ противу, и сразистася полка, и оступишя русь, и бысть сѣчя велика; и одолѣ Святослав, и бѣжашя греци. И поиде Святослав к граду, воюя и грады разбивая, яже стоят пусты и до днешняго дне. И съзва боляры своя царь в полату и рече им: «Что сътворимъ, якоже не можем противу ему стати?» И рѣшя ему боляре: «Пошли к нему дары, искусим и, любезни ли есть злату или паволокамъ?» И послаша к нему злато, и паволокы, и мужа мудра, и рѣша ему: «Глядаи взора его и лица его и смысла его». Он же взем дары, приде къ Святославу. И повѣшя Святославу, яко приидошя греци с поклоном, и рече: «Введите я сѣмо». И приидошя, и поклонишяся ему, и положишя пред нимь злато и паволокы; и рече Святослав, кромѣ зря, отроком своим: «Съхраните». Они же приидошя к царю, и съзва царь боляры, рѣшя же посланнии, яко «Приидохом к нему и вдахом дары, и не зрѣ на ня, и повелѣ съхранити». И рече единъ: «Искуси и еще, посли ему оружие». Они же послушашя его и послашя ему мечь и ино оружие, и принесошя к нему; он же приим, нача хвалити и любити и цѣловати царя. И приидошя опять к царю, и повѣдашя ему вся бывшаа, и рѣшя боляре: «Лютъ сеи муж хощет быти; имѣниа небрежет, а оружие емлет; имися по дань». И посла царь, глаголя сице: «Не ходи к граду, но възми на нас дань, и еже хощеши». За маломь бо бѣ не дошел Царяграда. И вдашя ему дань, имашет же и за убьеныа, глаголя, яко «Род его възмет». Взя же дары многы, и възвратися в Переяславець с похвалою великою. Видѣв же мало дружины своеа, рече к себѣ: «Егда како прелстивши избиют дружину мою и мене». Бѣшя бо мнози погибли на полку, и рече: «Поиду в Русь и приведу боле дружины». И посла слы к цареви в Дерестрѣ, бо бѣ ту царь, рекше сице: «Хощу имѣти мирь с тобою твердъ и любовь». Се же слышав, рад бысть и посла к нему дары боле первых. Святослав же прия дары и почя думати с дружиною своею, рекше сице: «Аще не створим мира съ царемь, а увѣсть царь, яко мало нас есть, пришед, оступят ны въ градѣ; а Рускаа земля далече, а печенѣзи с нами ратни, да кто ны поможет, но створимь миръ с царемь, се бо ны ся по дань ялъ, и то буди доволно намъ. Аще ли почнет не управляти дани, изнова из Руси съвокупившеся вои многы, поиду на Царьград». И люба бысть рѣчь си дружинѣ, и послашя лучшии мужи к цареви; и приидошя в Дерестръ, и повѣдашя цареви. Царь же на утрия призва я. И глаголеть царь: «Да глаголють слы рустии». Они же рѣшя тако: «Глаголеть князь нашь: хощу любовь имѣти съ царемь Греческым съвръшеную прочая вся лѣта». Царь же рад бывъ, повѣле писцу писать вся речи Святославли на хартию. Месяца иуля, индикта 14. Азъ Святослав, князь рускии, якоже кляхся, и утвержаю на съвѣщании семь роту свою. Хощу имѣти миръ и съвершеную любовь съ всяцѣмь царемь греческымь, и с Васильем и Констянтином, и съ благодохновеными цари, и съ всѣми людми вашими, иже суть под мною русь, боляре и прочии, до конца вѣка. Яко николиже помышляю на страну вашу, ни сбираю вои, ни языка иного приведу на страну вашу и елико есть под властию гречьскою, ни на власть корсунскую и елико есть градов их, ни на страну Болгарску; да аще инъ кто помыслит на страну вашу, да азъ буду противен ему и борюся с нимь. Такоже кляхся к царемь греческым, и съ мною боляре и русь вся, да съхраним праваа съвѣщаниа. Аще ли от тѣх прежереченных не съхранимь, аз же и съ мною и под мною, да имѣемь клятву от Бога, в него же вѣруемь, в Перуна и Волоса, скотиа бога, и да будемь злати, яко злато, и своим оружием да изсѣчени будемъ. Се же имѣите въистинну, якоже пинехросу створих нынѣ к вамь, и написахом на хартии сеи своими печатми запечатлѣхом. Сътворив же миръ Святослав съ грѣки, поиде в лодьях к порогом, и рече ему воевода отень Свинтелдъ: «Поиди, княже, на конех около, стоят бо печенѣзи в порозѣх». И не послуша его, поиде в лодьях. И послашя переяславци к печенѣгом, глаголюще сице: «Идет вы Святослав в Русь, взем имѣние много у грекъ и плѣнъ бесчисленъ, с малою дружиною». Слышав же се печенѣзи заступиша пороги. И прииде Святослав к порогом, и не бѣ лзѣ проити пороги; и ста зимовати в Бѣлобережьи; и не бѣ у них брашна уже, и бѣ глад велик, яко по полугривны голова конева, и зимова Святослав ту. Веснѣ же приспѣвши.

И прииде Святославъ въ Переяславець, и затворишася болгаре въ градѣ, и излѣзоша болгаре на сѣчю противъ С(вя)тославу, и бысть сѣча велия, и одолѣваху болгаре. И къ вечеру одолѣ Святославъ, и взятъ градъ копиемъ, и посла къ грекомъ, глаголя: «Хощу на вы ити и взяти градъ вашь, и яко и сии». Рѣша греци: «Мы не хотимъ противу вамъ стати, но възми дань на нас и на свои вои, и повѣждьте ны, колко васъ, да вдамы по числу на главы». Се же рѣша греци, льстяще подъ русию, суть бо греци льстивии и до сего дни. И рече имъ Святославъ: «Есть нас 20000»; и прирече 5000, бѣ бо руси 5000 толко. И пристроиша греци 100000 на Святослава, и не даша дани, и поиде Святославъ на грекы, изыдоша противу руси, видѣвъ же русь и убояшася за множество вои. И рече Святославъ: «Уже намъ нѣкамо ся дѣти, волею и неволею стати противу. Да не посрамимъ земли рускыя, но ляжемъ костьми туто, мертвыи бо срама не имать. Аще ли побѣгнемъ, то срамъ имамы и не имамы убѣжати, но станемъ крѣпко. Азъ же пред вами иду, аще ли моя глава ляжеть, то промыслите о себѣ сами». И рѣша вои: «Идѣже глава твоя будеть, туто и наша будеть». Исполчишася русь и греци противу, и сразишася обои, и оступиша русь, и бѣ сѣча велика, и одолѣ Святославъ, и бѣжаша греци. И поиде Святославъ къ граду, воюя и грады разбивая, яже стоятъ пусты и до сего дни. И царь созва боляре свои в полату и рече имъ: «Что створимъ? Якоже не мождааху противу ему стати». И рѣша к нему боляре: «Пошли къ нему дары. Искусимъ и, любезенъ ли есть злату или паволокамъ». И послаша к нему злато и паволокы, и мужа мудра, глядаи възраста его и лица его, и смысла его, он же вземъ дары, прииде къ Святославу. И повѣдаше Святославу, яко приидоша греци с поклономъ. И рече: «Въведите я сѣмо». И приидоша, и поклонешася ему, и положиша пред нимъ злато и паволокы. И рече Святославъ, кромѣ зря: «Възмѣте, съхраните, отроци мои». И они же приидоша къ царю, и царь созва боляре, рѣша же посланнии, яко «Приидохомъ к нему и въздахомъ дары, и не зрѣ на ня, и повелѣ схранити». И рече едино: «Искуси и еще, посли оружие». Они же послушаша его и послаша к нему мечь и ино оружие. И принесоша к нему, он же, приимъ, нача хвалити и любити, и целовати царя, и приидоша же опять къ царю, и поведа ему вся бывшая. И рѣша боляре: «Лютъ сеи мужь хощеть быти, имѣния не брежеть, а оружие емлеть. Имися по дань». И посла царь, глаголя сице: «Не ходи къ граду, а възми дань на насъ, еже хощеши»; за малым бо не дошелъ Царяграда. И вдаша ему дань, имашеть же у нихъ и за убиеныя, глаголя, яко «Родъ его възметь». Взя же дары многы и възвратися въ Переяславець с похвалою великою. Видѣвъ же мало дружины своея, рече к себѣ: «Егда како прелестивше изъбьютъ насъ?»; бѣша бо мнози погыбли на полку. И рече: «Поиду в Русь и приведу болѣ дружины». И посла къ цареви в Дерестрѣ бо бѣ царь, рка сице: «Хощу имѣти миръ с тобою твердъ и любовь». Се слышавъ, радъ бысть, и посла к нему дары болѣ первыхъ. Святославъ же приятъ дары и поча думати с бояры своими, рка сице: «Аще не створимъ съ царемъ миру, и увѣсть царь, яко мало насъ есть, пришедше, оступят ны въ градѣ, а Руская земля далече, а печенѣзи с нами ратни, а кто ны поможеть? Но створимъ миръ съ царемъ, се бо ны ся по дань ялъ, и то буди доволно намъ. Аще ли почнеть не управливати дани, изнова изъ Руси, съвокуплещися съ вои многыми, поиду на Царьградъ». И люба бысть рѣчь воемъ, и послаша лутши мужи къ цареви, и приидоша в Дерестръ, и повѣдаша и цареви. Царь наутрия призва и, и рече царь: «Да глаголють посли рустии». «Тако глаголеть князь нашь: "Хощу любовь имѣти съ царемъ греческымъ свершенною прочее вся лѣта». Царь же радъ бысть и повелѣ писцю писати Святославли рѣчи вся на хратию. И нача посолъ глаголати вся рѣчи: «Равно другаго свѣщания, бывшаго при Святославлѣ, великомъ князѣ рустѣмь, и при Свентелдѣ писано при Феофилѣ синкилѣ и ко Iоану, нарицаемому Чьмьскому, царю греческому, въ Дерестрѣ месяца июля, индикта 14. Азъ, Святославъ, князь рускыи, яко же кляхся, и утвержаю на свѣщании семъ роту свою. Хощу имѣти миръ и свершенную любовь съ всякымъ царемъ греческымъ, и с Василиемъ, и Костянтиномъ, и съ богодухновеными цари, и съ всѣми людми вашими, иже суть подо мною русь боляръ и прочии до конца вѣка. Яко николи же помысливше на страну вашу или есть подо властию греческою, и елико есть градовъ ихъ, ни на страну Болгарьскую. Да аще инъ кто промыслить на страну вашу, да азъ буду противенъ ему и борюся с нимъ, яко же кляхся къ царемь греческым, и со мною боляре и русь вся, да схранимъ правая свѣщания. Аще ли от тѣхъ преже реченыхъ не схранимъ, аз же, со мною и подо мною, да имѣемъ клятву от Бога, в него же вѣруемъ, в Перуна и во Волоса, скотия Бога, и да будемъ злати, яко злато, и своимъ оружиемъ да исьсѣчени будемъ. Се имѣите въистинну, яко же пинехросу створимъ нынѣ къ вамъ, и написахомъ на хратии сеи, и своими печатьми запечатлѣхомъ». Створивъ же миръ Святославъ съ грекы, поиде въ лодияхъ к порогомъ, и рече ему воевода отечень Свентелдъ: «Поиде, княже, на конехъ около, стоятъ бо печенѣзи в порозѣхъ». И не послуша его, поиде в лодияхъ. И послаша переяславци къ печенѣгомъ, глаголюще сице: «Идеть вы Святославъ в Русь, вземъ имѣние многое у грековъ, а дружины с нимъ мало». Слышавше же се, печенѣзи заступиша порогы, и прииде Святославъ къ порогомъ, и не лзѣ проити порогомъ, и ста зимовати въ Бѣлобережии, и не бѣ у нихъ брашна уже, и бѣ гладъ великъ, яко по полугривнѣ голова конячая, и зимова Святославъ ту. Веснѣ же приспѣвше.

Въ лѣто 6479 [971]. Прииде Святославь къ Переяславцу, и затворишася болгари въ градѣ. И излѣзоша на сѣчу противу Святослава, и бысть сѣча велиа, и одолѣваху болгаре; и рече Святославъ воемъ своимъ: «Уже намъ, братие, пасти здѣ; потягнемъ мужескы!» И къ вечеру одолѣ Святославъ, и взятъ градъ; копиемъ, и посла къ грекомъ, глаголя: «Хощу на вы ити и взяти градъ вашъ яко и сии.» И рѣша греци, царь Василии и Костантинъ: «Мы не хотимъ противу вамъ стати, но возми дань на насъ и на свои вои, и повѣжте ны, колко васъ, да вдамы по числу на главы.» Се же рѣша греци, льстяще подъ русию; суть бо греци льстиви и до сего дне. И рече имь Святославъ: «Есть насъ 20000», и прирече 10000, бѣ бо руси 10000 толко. И пристроиша греци 100000 на Святослава, и не даша ему дани. Святославь же поиде на грекы, и изыдоша противу руси; видѣвше же русь и убояшася за множество вои, и рече Святославъ воемъ своимъ: «Уже намъ нѣкамо ся дѣти, волею и неволею стати противу: да не посрамимъ землѣ русскыа, но ляжемъ костьми туто, мертвии бо срама не имать, аще ли побѣгнемъ, то срамъ имамъ; и не имамъ убѣжати, но станемъ крѣпко, азъ же предъ вами поиду: аще ли моа глава ляжетъ, то промыслите о себѣ сами.» И рѣша вои: «Идеже твоа глава будетъ, туто и наши будутъ.» Исполчишася русь и греци противу, и сразишася обои, и оступиша русь, и бысть сѣча велика, и одолѣ Святославь, а греци бѣжаша; и поиде Святославь по нихъ кь граду, избиваа ихъ, и воюя и грады ихь разбиваа, яже стоятъ пусты и до сего дне. Царь же Василии греческы съзва боляре свои въ палату, и рече имъ: «Что сътворимъ, якоже не можаху вои наши противу ему стати?» И рѣша къ нему боляре: «Пошли къ нему дары, искусимъ, любезенъ ли есть злату или паволокамъ?» И послаша къ нему дары многы, злато и паволоки, и мужа мудра, и рѣша ему: «Глядаи возора его, и лица его и смысла его»; онъ же въземъ дары, прииде къ Святославу. И повѣдаша Святославу, яко приидоша грекы (съ) поклономъ; и рече: «Въведе(те) а сѣмо.» И приидоша, и поклонишася ему, и положиша предъ нимъ дары греческыхъ цареи, злато и паволоки. И рече Святославь, кромѣ зря: «Възмѣте, съхраните, отроци мои!» Послании же царемъ приидоша къ царю, и царь съзва боляре; рѣша же посылании, яко «Приидохомъ къ нему, и въздахомъ дары, и не възрѣ на нихъ, но повелѣ съхранити.» И рече единъ: «Искуси и еще, посли оружие.» Они же послушаша его, и послаша къ нему доспѣхъ, и мечь и ино оружие, и принесоша къ нему; онъ же приемъ, нача любити и хвалити, и цѣловати царя. Приидоша же послании опятъ къ своему царю, и повѣдаша ему вся бывшаа, и рѣша боляре: «Лють сеи мужъ хощетъ быти, яко о имѣнии не брежеть, а оружие любитъ и емлетъ; имися царю по дань.» И посла царъ, глаголя сице: «Не ходи къ граду, възми дань на насъ, егоже хощеши»; за малымъ бо бѣ не дошель Царяграда. И вдаша ему дань; имашетъ же у нихь и за убиеныя, глаголя, яко «Родъ его възметъ.» Взя же дары многы, възвратися въ Переяславець съ похвалою великою. Видѣвше же мало дружины своеа, убоявся къ Переславци ити, рекь къ себѣ: «Еда како прелестивше ны избыютъ ны», бѣша бо мнози избиены на бою; и рече: «Поидемъ въ Русь, и приведу болѣ дружины.» И посла кь цареви въ Дересть градь, бѣ бо царь въ Дерестрѣ, рца сице: «Хощу и съ тобою имѣти миръ твръдь и любовь.» Се слышавь царь радъ бысть, и посла къ нему дары болѣ пръвыхъ. О СМЕРТИ СВЯТОСЛАВЛИ. Святославь же приать дары, и поча думати съ боляры своими, рка сице: «Аще не сътворимь съ царемъ миру, и увѣсть царъ, яко мало насъ есть, и пришедше оступятъ ны въ градѣ, а Русскаа земля далече, а печенѣзи съ нами ратни, а кто ны поможетъ? но сътворимъ мирь съ царемъ, се бо ны ся по дань яль, и ту буди намъ доволно; аще ли почнетъ не управляти дани, изнова изъ Руси, съвокупившеся съ вои многыми, поиду на Царъгородъ.» И люба бысть рѣчь воемъ, и послаша лучшии мужи кь цареви; и приидоща въ Дересть, и повѣдаша цареви. Царь же наутриа призвавь ихъ, и рече царъ: «Да глаголють посли русстии.» Они же рѣша: «Тако глаголеть князь нашь Святославъ Игоревичь: хощу любовь имѣти съ царемъ Греческымъ съвръшену прочее въ вся лѣта.» Царь же радъ бысть, и повелѣ писцу писати вся Святославли рѣчи на хартию; и нача посоль глаголати вся рѣчи, а писець нача писати, глаголя сице: МИРЪ СВЯТОСЛАВА СЪ ГРЕКЫ. «Равно другаго съвѣщания, бывшаго при Святославѣ, великомь князи русстѣмъ, и при Свентельдѣ, писано при Ѳеофилѣ синкелѣ и къ Иоанну, нарицаемому Чемескому, царю Греческому, въ Дерестрѣ, мѣсяца иуля, индикта 14. Азь Святославь, князь Русскыи, якоже кляхся, и утвержаю на съвѣщании семъ роту свою. Хощу имѣти мирь и съвръшенную любовь съ всякымь царемъ греческымъ, и съ Василиемъ и Константиномъ, съ богодухновеными цари, и съ всѣми людми вашими, и аже суть подо мною Руси <…> зберутъ, за мѣсяць. И ждаша за мѣсяць, и не дасть имъ; и рѣша варязи: «Сольстилъ еси нами, покажи ны путь вь Грекы». Онъ же рече имъ: «Идѣте.» Избра отъ нихъ мужи добры, и мыслени и храбры, и раздаа имъ грады; прочии же идоша кь Царюграду вь Грекы. И посла передъ ними Володимерь послы, глаголя сице царю: «Се идутъ къ тебѣ варязи мнози, не мози ихъ дръжати въ градѣ, или то сътворятъ ти зло, якоже здѣ, но расточи я разно, а сѣмо не пускаи ни единого.» Еже и бысть надъ ними.

А се княжение Ярополче. В лѣто 6480 [972]. Поиде Святославъ в порогы, и нападе Куря, князь печенѣжьскыи и убиша Святослава, и взяша главу его, и во лбѣ его сдѣлаша чашю и пиаху изъ неи. Свѣнделъ же прииде Кыеву къ Ярополку; а Ярополкъ же княжа в Киевѣ, и воевода бѣ у него Блудъ.

В лѣто 6480[972]. Поиде Святослав в порогы, зимовав в Бѣлобережьи. И нападе на ня Куря, князь печенѣжскыи, и убишя Святослава. И взяша главу его, и во лбѣ его сдѣлашя чашу, оковавше лобъ его, и пиаху из него. Свинтелдъ же приде Киеву къ Ярополку. И бысть всѣх лѣтъ княжениа Святославля 28.

В лѣто 6480[972]. Поиде Святославъ въ порогы, зимовавъ въ Бѣлобережии, и нападъ на нь князь печенѣжескы Куря, и убиша Святослава, и взяша главу его, въ лобѣ его сдѣлаша чашу, оковавши златомъ лобъ его, пияху из него. Свѣнтелдъ же прииде къ Киеву къ Ярополку. И бысть всѣхъ лѣтъ княжения Святославля 28.

В лѣто 6488 [980]. Начало княжениа Володимиря. И прииде Володимиръ с Варягы к Новугороду и рече посадникомъ Ярополчимъ: «идѣте къ брату моему и тако рците ему: идет Володимиръ на тя, пристраиваися противу на бои». И сѣде в Новѣградѣ; и посла къ Ровъголду Полочку, глаголя сице: «хощю поняти дщерь твою женою себѣ». Он же рече дщери своеи: «хощеши ли за Володимира». Она же рече: «не хощу розувати робичица, на Ярополка хощю». Бѣ бо Рогъволодъ пришед изъ заморья, имяше власть свою в Полотьскѣ, а Турыи Турове, от него же и Турица прозвашася. И приидоша отроци Володимири, и повѣдаша всю рѣчь Рогънѣдинѣ, дщери Рогъволожи, князя Полочьскаго. Володимиръ же собра воя многы, Варягы, Словенѣ, Чюдь, Кривици, и поиде на Рогъволода; в се же время хотяху Рогънѣдь вести за Ярополка. Иде Володимирь на Полтескъ, и уби Рогъволода и два сына, а дщерь его Рогнѣдь поня себѣ женѣ; и поиде на Ярополка. И прииде Володимиръ къ Кыеву съ многыми вои. Не могыи стояти Ярополкъ противу Володимиру, и затворися Ярополкъ в Киевѣ с людьми своими и съ воеводою Блудомъ. Стояше на Дорогожицѣ Володимеръ, обрывъся межи Дорогожицемъ и Капичемъ; и есть ровъ и до сего дни. Володимеръ же посла къ воеводѣ Блуду Ярополчю, с лестью, глаголя: «поприяи ми; аще убию брата своего, любити тя начну въ отца мѣсто своего, и многу честь приимеши от мене; не азъ бо почах братию бити, нь онъ; азъ же того убояхся и приидох на нь». И рече Блуд къ посланнымъ Володимиромъ: «азъ буду тобѣ въ сердце и въ приязньство». О злая лесть человѣческа; якоже Давыдъ глаголеть: «ядыи хлѣбъ мои възвеличилъ есть на мя лесть». Сеи убо льстяше на князя своего льстию. И пакы: «своими льстяху, суди имъ, боже, да отпадут от мыслии своихъ; по множеству нечестиа их изрини а, яко прогнѣваше тя, господи». И пакы тои же Давыдъ глаголеть: «мужь крови и льсти не приполовят днии своих». Се же есть съвѣт золъ, съвѣщавают на кровопролитье; то суть неистовѣ, иже приемше от князя или от господина своего честь или дары, тѣ мыслять о главѣ князя своего на погубление, горьши суть бѣсовъ таковии: и яко и Блуд предасть киязя своего, приимъ от него чьсти многы; сеи бо есть повиненъ крови тои. Сьи бо Блуд затворивъся съ Ярополкомъ, слаше къ Володимиру часто, веля ему приступити ко граду бранию, самъ мысля убити Ярополка; нь нѣлза бѣ гражданы убити его. Блуд же не возмогъ, како бы погубити, замысли лестию, веля ему не излазити на брань из града. И рече Блуд Ярополку: «киянѣ шлются к Володимеру, глаголюще: приступаи ко граду, яко предамы и ти Ярополка; побѣгни из града». И послуша его Ярополкъ; и пакы избѣгъши, пришед затворися въ градѣ Роднѣ на усть Росѣ; а Володимиръ вниде в Киевъ. И осѣдаху Ярополка в Роднѣ; и бѣ гладъ великъ в немъ, и есть притча си и до сего дни: бѣда акы в Роднѣ. И рече Блуд Ярополку: «видѣши ли, колико есть вои у брата твоего; намъ их не пребороти; твори миръ съ братомъ своимъ», льстя под нимъ се. Рече Ярополкъ: «тако буди». И посла Блуд к Володимиру, сице глаголя, яко: «сбыстся мысль твоя, яко приведу к тобѣ Ярополка, пристрои убити и». Володимиръ то слышавъ, и вшед пакы в теремныи дворъ отень, о нем же преже сказахомъ, сѣде ту с вои своими и с дружиною. И рече Блуд Ярополку: «поиди брату своему и рци ему: что ми ни вдаи, то азъ прииму». И поиде Ярополкъ; и рече ему Варяжько: «не ходи, княже, убиють тя; побѣгни в Печенигы и приведеши воя»; и не слуша его. И прииде Ярополкъ к Володимиру; и яко полѣзе во дверѣ, подъяста два Варяга мечема под пазусѣ, Блуд же затвори двери и не дасть по немъ ити своимъ, и тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжько же, видѣвъ, яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа съ двора в Печенигѣ, и много воева с Печенигы на Володимира, и едва приваби, заходивъ ему ротѣ. Володимиръ же залѣже братьню жену Грикиню, и бѣ непразна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо коренѣ золъ плодъ бываеть, понеже была бѣ мати его черницею, а второе, Володимиръ залеже ю не по браку, прилюбодѣичь убо бысть; тѣм же и отець его не любляше: бѣ бо от двою отцю, от Ярополка и от Володимира. Посемъ рѣша Варязи Володимиру: «се градъ нашь, и мы прияхомъ и, да хощемъ имати окупъ на них, по двѣ гривнѣ от человѣка». И рече имъ Володимиръ: «пождите, оже вы куны сберуть, за мѣсяць». И ждаша за мѣсяць, не дасть имъ; и рѣша Варязи: «съльстилъ еси нами, да покажи ны путь во Грекы». Он же рече имъ: «идѣте». И избра от них мужи добры и храбры и мудры, и раздая имъ грады; а прочии же идоша въ Грекы къ Цесарьскому граду. И посла пред ними послы, глаголя сице къ цесарю: «се идут к тобѣ Варязи, не мози ихъ держати въ градѣ, дажь пакы не створять ти зла въ градѣ, якоже здѣ створиша, нь растоцѣ их разно, а сѣмо не пущаи ни единаго». И пакы нача княжити Володимеръ в Киевѣ, и постави на холмѣ внѣ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу сребрену, а усъ златъ, и Хоръса и Дажьба и Стриба, Сеимарекла, Мокошь. И жряху имъ, наричюще их богы, и привожаху сынови свои и дщери, и жряху бѣсомъ, и оскверьняху землю требами своими; и осквернися земля Руская кровьми и холмъ тъи. Нь преблагыи богъ, не хотя смерти грѣшникомъ: на томъ холмѣ церкви святого Василиа есть, якоже послѣди скажемъ. Мы же на преднее възратимся. Володимиръ же посади Добрыню в Новѣгородѣ, уя своего. И пришед Добрыня къ Новугороду, постави Перуна кумиръ над рѣкою Волховомъ, и жряху ему людие новгородстѣи акы богу. Бѣ же Володимеръ побѣженъ похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогънѣдь, юже посади на Лыбедѣ, идеже есть нынѣ селище Передъславино, от нея же родишася 4 сыны: Изяслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, и двѣ дщери; от Грѣкинѣ Святополка, а от Чехинѣ Вышеслава, а от другыя Святослава, Мьстислава, а от Болгарынѣ Бориса и Глѣба; и наложниць бѣ у него 300 Вышегородѣ, а 300 в Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовомъ селищи, еже зовут нынѣ Берестовое. И бѣ несытъ блуда, и приводи к собѣ мужьскы жены, и дѣвицѣ растляя; бѣ бо женолюбець, яко у Соломона бѣ бо, рече, женъ семъсот, а наложниць 300. Мудръ же бѣ, а на конѣць погыбе; сеи же бѣ невѣглас, а на конець обрѣте спасение. Велии господь нашь, и велия крѣпость его, и разуму его нѣсть числа. Зло бо есть женьская прелесть, яко же рече Соломонъ, покаявъся, о женах: «не внимаи злѣи женѣ, медъ бо каплеть от устъ ея, жены любодѣица, во время наслажаеть твои гортань, послѣди же горче желци обрящеши; прилѣпляющимся еи смертью во адъ; на пути бо животныя не находят; блудная же течениа ея, неблагоразумна». Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицах. И о добрых женах рече: «дражьши есть камени многоцѣнна; радуется о неи мужь ея: дѣеть бо мужеви своему благо все житие; и обрѣтши волну и ленъ, створит благопотребная рукама своима; бысть яко корабль, куплю дѣюща, издалеча сбираеть себѣ богатьство; и въстаеть от нощи, и даеть брашно дому и дѣла рабынямъ; видѣвши же тяжение, куповаше: от дѣлъ руку своею насадить тяжение; препоясавши крѣпко чресла своя, и утверди мышци свои на дѣло; и вкуси, яко добро есть дѣлати, и не угасаеть свѣтилникъ ея всю ношь; руцѣ свои простираеть на полезная, локти же свои утвержаеть на вретено; руцѣ свои отверзе убогому, плодъ же простре нищему; не печется о дому своемъ мужь ея, егда гдѣ будеть, вси свои одѣни будут; сугуба одѣниа створи мужю своему, очеръвлена и багряна себѣ одѣниа; взоренъ бываеть во вратех мужь ея, егда же аще сядет на сонмищи съ старци и съ жители земля тоя; и опоны створи, и отдасть в куплю; и уста же своя отверзе смыслено и законно, и в чинъ молвить языкомъ своимъ; въ крѣпость и в лѣпоту ся облече; милостини же ея въздвигоша чада ея, и обогатѣша; и мужь ея похвали ю, жена бо разумна благословена есть, боязнь же господню та да похвалит; дадите еи от плода устну ея, да похвалит во вратех мужь ея».

В лѣто 6488 [980]. Начало княжениа Володимеря. И прииде Володимиръ с варягы к Новугороду и рече посланником Ярополчемь: Идѣте к брату моему и рцѣте ему: Володимиръ идет на тя, доспѣваи противу бится. И сѣде в Новѣгородѣ, и посла к Рогволоду Полотску, глаголя: Хощу пояти дщерь твою женѣ. Он же рече дщери своеи: Хощеши ли за Володимера? Она же рече: Не хощу розути робичища, но Ярополка хощу. Бѣ бо Рогволод пришелъ из Заморья, имѣ бо власть свою в Полотскѣ, а Туры Турове, от негоже и туровци прозвашяся. И приидошя отроци Володимири и повѣдашя ему всю рѣчь Розгнѣдину, дщери Рогволожи, князя Полотского. Володимиръ же събра воя многы, варягы и словены, чюдь и кривици, и поиде на Рогволода. В се же время хотяху Рогнѣдь вести за Ярополка. И прииде Володимирь на Полтескъ, и уби Рогволода и сына его два, а дщерь его Рогнѣдь поя женѣ, и поиде на Ярополка. И прииде Володимиръ Киеву съ вои многы, и не може Ярополкъ стати противу, и затворися в Киевѣ с людми и с Блудом. И стояше Володимиръ обрывся на Дорогожици межи Дорогожицем и Капицем, и есть ров и до сего дне. Володимиръ же посла к Блуду, воѣводе Ярополчю, с лестию, глаголя: Поприаи ми, аще убию брата своего, имѣти тя начну въ отца мѣсто, и многу честь возмеши от мене; не азъ бо почалъ бити братию, но онъ; аз же того убоявся приидох на нь. И рече Блуд к слом Володимеримъ: Азъ буду тобѣ въ сердце и в приазньство. О злаа лесть человечьска! Якоже Давидъ глаголеть: Ядыи хлѣбь мои възвеличилъ есь на мя лесть. Сеи бо луковаше на князя своего лестию. И пакы: Языкы своими лщаху; суди им, Боже да отпадут от мыслеи своих; по множству нечьстиах и изрини а, яко прогнѣваша тя, Господи. И пакы то же Давыдъ: Мужие кровии лсти не преполовят днии своих. Се есть съвѣтъ золъ, иже свѣщевают на кровопролитие; то суть неистови, иже приимше от князя или от господина своего честь или дары, ти мыслять о главѣ князя своего на погубление; горше суть бѣсов таковии, якоже и Блуд преда князя своего, приим от него чсти многы; сеи бо бысть повиненъ крови тои. Сеи бо Блуд затворився съ Ярополком лстя под нимъ, шляше Володимеру часто, веля ему приступати к граду бранью, а самъ мысля убити Ярополка; гражаны же не лзѣ убити его. Блуд же не возмоглъ, како бы его погубити, замысли лестью, веля ему не излазити на брань из града. Рече Блуд Ярополку: Киане шлются к Володимиру, глаголюще: приступаи к граду, яко предамы ти Ярополка; побѣгни из града. Послуша его Ярополкъ, и избѣгъ преди, и затворися в градѣ Роднѣ на усть Реси. А Володимиръ вниде в Киев. И осѣдяху Ярополка в Роднѣ, и бѣ глад великъ в нем; и есть притча сии до сего дни: Бѣда, яко в Роднѣ. И рече Блуд Ярополку: Видиши ли, колико вои у брата твоего? Намъ их не перебороти; твори миръ з братом своим. Лстя под ним се рече. И рече Ярополкъ: Тако буди. И посла Блуд к Володимиру, сице глаголя: Яко сбысться мысль твоя, приведу к тобѣ Ярополка, и пристроися и убии его. Володимир же то слышав вниде в дворъ теремныи отень, о немже преже сказахом, и сѣде ту съ всею дружиною своею. И рече Блуд Ярополку: Поиди к брату своему и рце ему: что ни вдаси, то азъ прииму. Поиде же Ярополкъ, и рече ему Варяжко: Не ходи, княже, убиют тя; побѣгни в Печенѣги и приведеши воя. И не послуша его. И прииде Ярополкъ к Володимиру, и яко полѣзе в двери, подъяста и два варяга мечема под пазуси, Блуд же затвори двери и не да по нем внити своим, и тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжко же, видѣв яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа с двора в Печенѣги и много воева на Володимера с печенѣги; и одва приваби его, заходив к нему ротѣ. Володимир же залеже жену братню грекиню, и бѣ непразна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо корени золъ плод бывает, понеже была бѣ мати его черницею, а второе, Володимиръ заляже ю, но не по браку, прелюбодѣиць убо бѣ. Тѣм же и отець его не любяше, бѣ бо от двою отцу, от Ярополка и от Володимира. По семь рѣша варязи Володимиру: Се град нашь, и мы преяхомь и, да хочемъ имати окупъ на них по две гривны от человека. И рече имъ Володимиръ: Пождите, даже вы куны сберут за месяць. И ждашя за месяць, и не да имъ; и рѣшя варязи: Сълстилъ еси нами, покажи ны путь в Греки. Он же имъ рече: Идѣте. И избра от них мужа добры и смыслены и храбры, и раздаа им грады, прочии же идошя к Царюграду в Грекы. И посла пред ними слы, глаголя сице: Царю, се идуть к тебѣ варязи, не мози их дръжати в градѣ, оли то створят ти зло, яко и зде, но расточи я разно, и семо не пускаи ни одиного. И нача княжити Володимиръ в Киеве, и постави кумиры на хлъму внѣ двора теремнаго: Перуна древяна и главу его сребрену, а усъ злат, и Хорса, и Дажьбога, и Стрибога, и Сѣмаргла, и Мокошь. И жряху им, нарицающе я богы; привожаху сыны своя и дщеря, и жряху бѣсом, и оскверняху землю требами своими; и осквернися кровми земля Руская и хлъмъ тои. Но преблагыи Богъ не хотя смерти грѣшником, на том холмѣ нынѣ церковь стоить святого Василиа, якоже послѣ скажем. Мы же на преднее възвратимся. Володимиръ же посади Добрыню, уя своего, в Новѣгородѣ; и прищед Добрыня к Новугороду, постави кумиръ Перунъ над рѣкою Влъховом, и жряху ему людие новгородьстии яко богу. И бѣ Володимиръ побѣженъ похотью женскою, и бышя ему водимыа: Рогнѣдь, яже посади на Лыбеди, идеже есть нынѣ се лце Передславино, от неяже роди 4 сыны: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двѣ дщери; а от грекини Святополка, от чехыни Вышеслава, а от другои Святослава и Станислава, а от блъгарыни Бориса и Глѣба. А наложниць бѣ у него 300 в Вышегородѣ, а в Бѣлѣгородѣ 300, а на Берестовом 200, и в селцѣ, еже зовут нынѣ Берестовое. И бѣ не сытъ блуда, приводя к себѣ мужскы жены, и девици растляа, бѣ бо женолюбець, якоже и Соломонъ, бѣ бо у Соломона женъ 700 и наложниць 300; мудръ же бѣ, а на конець погибе; се же бѣ невѣгласъ, а на конець обрѣте спасение. Велеи бо Господь нашь, и велиа крѣпость его, и разуму его нѣст числа. Зло бо есть женскаа прелесть, якоже рече Соломон, покаявся, о женах: Не внимаи злѣ женѣ, мед бо каплет от устъ ея, женѣ любодѣици; во время наслажает твои гортань, послѣди же горши жолчи обрящеши, прилѣпляющиися еи смертию въ адъ; на пути бо животныа не находить, блуднаа же течениа ея, не благоразумна. Се же рече Соломон и прелюбодѣицях, и о добрых женах рече: Дражаиши есть камениа многоцѣнна; радуется о неи мужь ея, дѣет бо мужеви своему благо все житие; и обрѣтыи влъну и ленъ, створит благопотребнаа рукама своима; бысть яко корабль, куплю дѣющи издалече, сбирает собѣ богатство; и въстаеть от нощи, и дает брашно дому и дѣло рабыням; видѣвши же тяжанье, куповаше; от дѣл руку своею насадит тяжание; препоясавши крѣпко чресла своя, и утверди мышця свои на дѣло; и вкуси яко добро есть дѣлати; и не угасаеть свѣтилникь ея всю нощъ, руцѣ свои простирает на полезное, лакти же свои устремляет на вретено, руцѣ свои простирает убогому, плод же простре нищому; не печется муж ея о дому своем, егда где будуть; вси свои ея одѣни будут; сугуба одѣаниа створить мужеви своему, очервлена и багряна собѣ одѣаниа; взоренъ бывает въ вратех мужь ея, внегда аще сядет на сонмищи съ старци и съ жители земля; и опоны створи, и отдасть в куплю; уста же своя отвръзе мыслено и законно, и в чинъ молвит языком своим, в крѣпость и в лѣпоту облечеся, милостня же ея въздвигошя чада ея и обогатишя; и муж ея похвали ю, жена бо разумива благосна есть, боязнь бо Господню та да похвалить, дадите еи от плода устну ея, да хвалять въ вратѣх мужа ея.

В лѣто 6488 [980]. Начало княжения великаго князя Владимера Киевьскаго. Прииде Владимеръ к Новугороду с варягы и рече намѣстникомъ Ярополчимъ: «Идете къ брату моему и рцете ему: "Володимеръ грядеть на тя. Устрои воя своя битися"». И сѣде в Новѣгородѣ, и посла къ Рогволду полотескому, глаголя: «Хощу пояти дщерь твою себѣ жену». Онъ же рече дщери своеи: «Хощеши ли за Володимера?». Она же рече: «Не хощу розути робичичя, но Ярополка хощу». Бѣ бо Рогъволодъ пришелъ изъ замория, имѣя бо власть свою Полътескъ; а Туры — Турове, от него же и Туровица прозвашася. И приидоша оттроци Володимери и повѣдаша ему всю рѣчь Рогнѣдину, дщери Рогволожи, князя полотескаго. Володимеръ же събра воя многы, варягы, и словѣни, чюдь и кривичи, и поиде на Рогъволода. В се же время хотяаху Рогнѣдьд вести за Ярополка. И прииде Володимеръ на Полтескъ, и уби Володимеръ Рогъволодае и сына его два, а дьщерь его Рогнѣдь поя жену себѣ. И поиде Володимеръ Киеву с вои многыми, и не може Ярополкъ стати противу, и затворися въ градѣ с людми и съ Блудомъ. И стояше Володимеръ, обрывся, на Дорогожицѣ межди Дорогожецемъ и Капичемъ, и есть ровъ и до сего дни. Володимеръ же посла къ Блуду, воеводѣ Ярополчю, с лестию, глаголя: «Поприяите ми! Аще убию брата своего, имѣти тя начну въ отца мѣсто, и многу честь приимеши от мене. Не азъ бо почахъ братию бити, но онъ. Азъ же, того убоявся, приидохъ на нь». И рече Блудъ к посломъ Володимеримъ: «Азъ буду тебѣ въ приязньство». О злая лесть человеческая! Яко же Давидъ глаголеть: «Ядыи хлѣбы моя, възвеличилъ есть на мя лесть». Се бо луковаше на князя своего лестию. И пакы: «Языки своими льщаху, суди имъ, боже, да отпадуть от мыслии своихъ. По множеству нечестия ихъ, изрѣни я, яко прогнѣваша тя, господи». И пакы Давидъ тои жде рече: «Мужи крови и льсти не преполовять днии своихъ. Се есть совѣтъ золъ, иже свѣщають на кровопролитие; то суть неистовии, иже приимши от князя или от господина своего честь или дары, ти мыслять о главѣ князя своего на погубление. Горьшии суть бѣсовъ таковыи». Яко же и Блудъ преда князя своего, приимъ от него чести многы, сеи бысть повиненъ крови тои. Се Блудъ затворися съ Ярополкомъ, льстя под нимъ, слаше къ Володимеру часто, веля ему приступити къ граду бранию, а самъ мысля убити Ярополка, гражаны же нелзѣ убивати, замысли лестию, веля ему не излазити на брань из града. Рече же Блудъ къ Ярополку: «Кияне шлются къ Володимеру, ркучи: "Приступаи къ граду, яко предадим ти Ярополка". Побѣгни из града». Послуша его Ярополкъ, избѣгъ преди и затворися въ градѣ Роднѣ на усть Роси, а Володимеръ иде къ Киеву и осядааху Ярополка в Роднѣ. И бѣ гладъ в немъ, и есть притча сии до сего дни: «Бѣда, яко в Роднѣ». И рече Блудъ Ярополку: «Видиши ли, колико у брата твоего вои. Намъ ихъ не преборити. Твори миръ съ братомъ своимъ». Льстя под нимъ, си рече. И рече Ярополкъ: «Тако буди». И посла Блудъ к Володимеру, сице глаголя: «Яко сбысться мысль твоя. Приведу к тебѣ Ярополка, и пристроися, уби его». Володимеръ же, то слышавъ, вшедъ въ дворъ теремныи отечьнь, о нем же преже сказахомъ, сѣде ту с вои и з дружиною своею. И рече Блудъ Ярополку: «Поиди къ брату своему и рци ему: "Что ми ни вдаси, то азъ прииму"». И прииде Ярополкъ, и рече ему Варешко: «Не ходи, княже, убиютъ тя. Побѣгни в Печенѣгы и приведеши вои». И не послуша его, и прииде Ярополкъ къ Володимеруж, и яко полѣзе въ двери, подъяста два варяга мечи подъ пазусѣ, Блудъ же затвори двери, не да по немь внити своимъ. И тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжько же, видѣвъ, яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа з двора въ Печенѣгы и много воева на Володимера с печенѣгы, и одва привабиз и, заходивъ к нему ротѣ. Володимеръ же заляже братню жену, грекиню, и бѣ непраздна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо корене золъ плод бываеть, понеже была бѣ мати его черницею, а Володимеръ е заляже, но не по браку, прелюбодѣичичъ убо бѣ, тѣм же и отець его не любляаше: бѣ бо от двою отцю, от Ярополка и от Володимера. По семь рѣша варязи Володимеру: «Се градъ нашь, и мы прияхомъ и. Да хочемъ имати окупъ на нихъ по 299 гривны от человека». И рече имъ Вълодимеръ: «Пождѣте вы, да же куны сберуть за месяць». И ждаша за месяць, и не да имъ. И рѣша варязи: «Сольстилъ еси нами. Покажы ны путь въ Грекы». Он же рече имъ: «Идете». И избра от нихъ мужи добры смыслени и храбры и раздая имъ грады, прочии же идоша къ Царюграду въ Грекы. И посла пред ними послы, глаголя сице царю: «Се идуть к тебѣ варязи. Не мози ихъ держати въ градѣ, или то створять ти зло, яко и здѣ, но расточи я разно, а сѣмо не пускаи ни единаго». И нача княжити Вълодимеръ въ Киевѣ, и постави кумиры на холму внѣ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребряну, а усъ златъ, и Харса, и Дажба, и Стриба, и Сѣмаргла, и Мокошь; и жряаху имъ, нарицающи я богы, привожааху сыны своя и дщери, и жряаху бѣсомъ, и оскверняаху землю свою требами многыми, и осквернися кровьми земля Руская и холм отъ. Но благыи богъ не хотя смерти грѣшникомъ: на томь холмѣ нынѣ церквы стоятьи святого Василия, яко же послѣдь скажемъ. Мы же на преднее възвратимся. Вълодимеръ же посади Добрыню, уя своего, в Новѣгородѣ. И пришедъ Добрыня Новугороду, постави кумиръ Перунъ надъ рѣкою Волхвомъ, и жряаху ему людие Новогородьстии, яко богу. И бѣ Володимеръ побѣжденъ похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогнѣдь, ю же посади на Лыбеди, идежде есть нынѣ селце Предславино, от нея же роди 4 сыны, Изяслава, Мьстислава, и Ярослава, ик Всеволода, и двѣ дщери; от грекини Святополка, а от чехини Вышеславъ, от другия Святославъ и Станислава, а от болгарины Бориса и Глѣба, 11 сынъ — Судиславъл, 12 — Позвиздъ. А наложниць бѣ у него 300 въ Вышегородѣ, а 300 в Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовомъ, вь селцѣ, еже зовуть нынѣ Берестовое. И бѣ не сытъ блуда, приводя к себѣ мужескыя жены и девици, растлѣ я. Бѣ бо женолюбець, яко же и Соломонъ: бѣ бо у Соломона женъ 700, а наложниць 300. Мудръ бѣ, а наконець погыбе. Сеи же бѣ невѣгласъ, а наконець обрете спасение: «Велии бо господь нашь и велия крѣпость его, и разуму его нѣсть числа». Зло бо есть женьская прелесть, яко же рече Соломанъ, покаявся о женахъ: «Не внимаи злѣ женѣ: медъ бо каплеть от устъ ея, женѣ любодѣици, въ время наслаждаеть твои гортань, послѣдь же горчѣе золчи обрящеши; прилѣпляющеися к неи смертью въ адъ, на пути бо животныя не находить, блудная же течения ея неблагоразумна». Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицах, о добрыхъ женах рече: «Драждаиша есть камения многоцѣннаго. Радуется о неи мужь ея, дѣеть бо мужеви своему благо все житие. И обрѣтше волну и ленъ, створить благопотребная рукама своима, и бысть, яко и карабль куплю дѣюще им богатество. И въстаеть от нощи, и даеть брашно дому и дѣла рабынямъ. Видѣв же тяжение, куповаашен от дѣлъ руку своею и насадить тяжение, препоясавше крѣпко чресла своя, и утверди мышца своя на дѣло, и вкуси, яко добро есть дѣлати. И не угасаеть свѣтилникъ ея всю нощь. Руцѣ свои простираеть на полезная, локти же свои устремляетъо на вретено, руцѣ свои простираеть убогому, плодъ же простре нищему. Не печется мужь ея о дому своемъ, егда гдѣ будеть вси свои ея одѣянип будуть, сугубар одѣянияс створять мужеви своему, очервлена и багряна собѣ одѣяният створять. Взоренъ бываеть мужь ея въ вратѣхъ, внегда аще сядеть на сонмищи съ старци и съ жители земля. И опоны створи и отдасть в куплю, и уста же своя отверзе смыслено и законно, и в чинъ молвить языкомъ своимъ, въ крѣпость и в лѣпоту облечеся. Милостиня же ея въздвигоша чада ея и обогатиши, и мужь ея похвали ю. Жена бо разумива благословена есть. Боязнь бо господню та похвалить. Дадите еи от плода устну ея, да хвалитъ въ вратѣхъ мужь ея».

О ИДОЛѢХЪ ПО ВСѢМЪ ГРАДОМЪ. Въ лѣто 6488 [980]. И нача княжити Володимеръ въ Киевѣ, и постави кумири на холму внѣ двора теремнаго: сьтвори Перуна древяна , а главу его сребрену, а усъ у него золотъ, и Харса, и Дажба, и Стриба, и Сѣмаргла, и Мокошъ. И жряху имъ вси людие, нарицающи а богы, привождааху сыны своя и дщеря, и жряху бѣсомъ, и оскверняху землю свою потребами многыми, и осквериися кровми земля Русскаа и холмь тои. Но благый Богъ не хотя смерти грѣшникомь; на томъ холмѣ нынѣ церковь стоитъ великаго Василия, якоже послѣди скажемь. Нынѣ же на предлежащее възвратимся. Володимеръ же посади Добрыню Малковича, дядю своего, въ Новогородѣ; и пришедъ Добрыня къ Новугороду, постави кумирь Перунь надъ рѣкою Вльхвомъ, и жряху ему людие Новогородьстии яко Богу. И бѣ Володимерь побѣждень похотию женьскою, быша у него водимыа, рекше болшиа: Рогнѣдь, иже посади на Либеды вь селцѣ, идеже есть нынѣ словеть селце Предславино. Та же Рогнѣдь убити его хотѣ, ножемъ зарѣзати. Отъ неяже роди 4 сыны: Изяслава, Ярослава, Мстислава, Всеволода, и двѣ дщери; а отъ Грекины Святополка; а отъ Чехени Вышеслава; а отъ другиа Чехини Святослава и Станислава; Судиславъ, Болеславъ; а отъ царевны отъ Анны Борисъ и Глѣбь; а наложниць бѣ у него 300 въ Вышегородѣ, и 300 въ Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовѣмъ въ селцѣ, еже зовутъ нынѣ Берестовое. И бѣ несытъ блудомъ, приводя къ себѣ мужескыа жены и дѣвици растливаа; бѣ бо женолюбецъ якоже и Соломонь: бѣ бо у Соломона жень 700, а наложниць 300, мудръ бѣ, а наконець погибе; сей же бѣ невѣйгласъ, а наконецъ обрѣте себѣ спасение. Велий бо Господь нашь, и велиа крѣпость его, и разуму его нѣсть числа! О ЗЛЫХЪ ЖЕНАХЪ. Зло бо есть женьскаа прелесть, отъ неяже будемъ въздрьжащеся, якоже рече Соломонъ, покаяся, о женахь: не внимай злѣ женѣ; медъ бо каплетъ отъ устъ еа, жены любодѣица, въ время наслаждаетъ твой гортань, послѣди же горчае золчиобрящеши; прилѣпляющися жен любодѣии идутъ смертию въ адъ; на пути бо животныа не нходить, блудна же течениа ея и неблагоразумна. Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицехъ. О ДОБРЫХЪ ЖЕНАХЪ. А о добрыхъ женахъ рече: дръжайши есть камениа многоцѣннаго; радуется о ней мужъ еа, творитъ бо мужеви своему все благо житие; и обрѣтши волну и лень, сътворитъ благопотребная рукама своима; и бысть яко корабль куплю дѣющи издалеча, събираетъ себѣ богатство; и востаетъ отъ нощи, и даетъ брашно дому и дѣло рабынямъ; видѣвше тяжение ; препоясавше крѣпко чресла своа, и утвръди мышца своа на дѣло, и въкуси яко добро есть дѣлати, и не угасаетъ свѣтилникь еа всю нощь; руцѣ свои простираетъ на полезнаа, локти же свои устребляетъ на вретено; руцѣ свои простираетъ убогому, плодъ же простре нищему; не печется мужъ еа о дому своемь, егда гдѣ будетъ, вси свот еа одѣни будутъ; сугуба одѣаниа сътворить мужеви своему, отъ червлена и багряна себѣ одѣаниа сътворитъ; възорень бываеть въ вратѣхъ мужь еа, внегда аще сядетъ на сънмищи съ старци и съ ители земля; и опоны сътворитъ и отдастъ въ куплю; уста же своа отвръзе смыслено и законно, и въ чинь молвитъ языкомъ своимь; вь крѣпость и въ лѣпоту облечеся; милосты ня же еа въздвигоша чада еа и обогатѣша, и мужъ еа похвали ю; жена бо разумлива благословена есть, страхъ бо Господень та похвалитъ; дадите ей отъ плода устну еа, да похвалимъ будетъ въ вратѣхъ мужь еа.

В лѣто 6492 [984]. Иде Володимиръ на Радимицѣ. И бѣ у него воевода Волчии Хвостъ, и посла пред собою Володимиръ Волъчиа Хвоста; и срѣте Радимичи на рѣцѣ Пищани, и побѣди Влъчии Хвостъ Радимичѣ; тѣмь же и Русь корят Радимичѣ, глаголюще: «пищаньци волъчиа хвоста бѣгали». Бѣша же Радимичѣ от рода Ляховъ; пришедше ту ся вселиша, и платять дань Руси, повозъ везуть и до сего дни.

В лѣто 6492 [984]. Иде Володимиръ на радимици. И бѣ у него воевода Волчеи Хвостъ, и посла и пред собою Володимиръ Волчья Хвоста; и стрѣте я на рѣцѣ Пищанѣ, и побѣди радимици Влъчии Хвостъ; тѣмь и русь корятся радимичем, глаголюще: Пищанци влъчьа хвоста бѣгают. Бышя же радимици от рода ляхов; пришедше ту ся вселишя, и платят дань руси и повоз везут и до сего дне.

В лѣто 6492 [984]. Иде Володимеръ на радимичи, и бѣ у него воевода Волчеи Хвостъ, и посла предъ собою Володимеръ Вълчая Хвоста, и срѣте я на рѣцѣ Пищанѣ, и побѣди радимичи Волчеи Хвостъ. Тѣмь и русь корятся радимичемъ, глаголюще: «Пищанци Волчая Хвоста бѣгаютъ». Быша же радимичи от рода ляховъ прешедше ту, ся вселиша и платять дань руси и повозъ везуть и до сего дни.

Въ лѣто 6492 [984]. Иде Володимерь на Радимичи. И бѣ у него воевода Волчей Хвостъ, и посла предъ собою Володимерь Волчьа Хвоста; и срѣте а на рѣцѣ Пищанѣ, и побѣди Радимичи Волчей Хвостъ; тѣмь и Русь корятся Радимичемь, глаголюще : «Пищанци волчья хвоста бѣгають.» Быша же Радимичи отъ рода Ляховъ; пришедши же въселишася ту, и платятъ дань Руси и повозъ везутъ и до сего дни.