Поляном же, живущим особѣ и владѣющим роды своими, яже и до сея братьи бѣаху поляне, и живяху кождо на своих мѣстѣх с родомь своим. И бѣша три браты, единому имя Кии, другому Щекъ, третиему Хоривъ, а сестра их Лыбедь. И живяше Кии на горѣ, где есть нынѣ увоз Боричев, и бѣ с родом своимь; а брат его Щокъ живяше на друзѣи горѣ, где ныне зовется Щековица; а Хоривъ на третиеи горѣ, от негоже прозвася Хоривица. И тако сътворишя себѣ градокъ въ имя брата своего старѣишаго, и якоже и бысть, и нарекоша имя ему град Киев. И бяше же около града лѣсъ и боръ великъ, и бяху ловяще звѣрь. И бѣшя мудри мужи и смыслени, и нарицахуся поляне, от нихже суть поляне в Киевѣ и до сего дне. Бяху же тогда погани, жруще озеромь и колодяземь, рощениемь, якоже и прочии погании. А инии же не свѣдуще глаголють, яко Кии есть перевозникъ былъ, у Киева бо бяше перевоз тогда былъ съ оноя страны Днепра; тѣмь глаголаху: на перевоз на Киевъ. Аще бы Кыи перевозникь был, то не бы ходилъ к Царюграду; но сеи Кыи княжаше в родѣ своемь, и приходившу бо ему к царю, якоже сказают, яко велику честь прия от царя. Идущу же ему опять, поиде к Дунаеви и възлюби мѣсто, и сруби городокь малъ, и хотяше сѣсти в нем с родом своимъ, не дашя ему ту близ живущии; еже и до нынѣ нарицают Дунаици городище Киевець. Киеви же пришедшу в свои град Киевь и ту животъ свои сконча; и брат его Щекъ и Хорив, и сестра их Лыбедь ту скончяся. И по сих род их начя владѣти в полянех княжениемь; а в древлянех свое, дреговичи свое, а словени свое в Новѣгородѣ, а другое на Полотѣ, еже полочане. И от нихже и кривицы, еже живут на връх Волги и на верхь Двины, и на верхъ Днепра, ихже град есть Смоленескъ; ту дѣ бо живут кривици. Таже сѣверъ от них. А на Бѣлеѣозерѣ весь, а на Ростовскомъ озерѣ меря, а на Клещинѣ озерѣ меря же. А по Оцѣ по рѣцѣ, где потечет в Волгу, сѣдит мурома, языкь свои; мещера свои, мордва свои язык. Се бо в Руси словенскыи языкь: поляне, древляне, новгородци, полочане, дреговици, сѣверъ, бужане, занѣ сѣдошя по Бугу, послѣди же велыняне. А се суть инии языци, иже дань дают Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемиси, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимгола, корсь, морава, либи. Си суть языкь свои имуще от колѣна Афетова, иже суть на странах полунощных. А словенску же языку, якоже рекох, живущу на Дунаи и приидошя от скифъ, рекше от козаръ, рекомии болгаре, и сѣдошя по Дунаеви, и бышя населници словеномь. По сем же приидошя угри бѣлии и наследишя землю Словенску. Си бо угри почашя быти при Ираклии цари, иже находишя на Хоздроя, царя Пърьскаго. В си же времена быша и обри, иже находишя на Ираклиа, царя Перськаго, и мало его не яшя. Сии же добрѣ воеваху на словены и премучиша дулѣбы, сущаа словены, и насилие творяху женамь дулѣбьскым. Аще будет поехати обрину, и не дадяше впрячи коня, ни вола, но веляше бо впрячи 3 ли, 4 ли, 5 женъ в телѣгу и повести обрина, и тако мучаху дулѣбы. Бѣшя бо обрин тѣлом велици, а умом горди, и Богъ потреби я, и помрошя вси, не остася ни одинъ обринъ; и есть притча в Руси и до сего дни: погыбошя акы обри, ихже несть племени, ни наслѣдка. По сих же поидошя печенѣзи. И пакы идоша угри чернии мимо Киев, послѣ же при Олзѣ. Поляномь живущимъ, якоже рекохом, сущемь от рода словенска, а древляне от словен же, и нарекошяся древляне, рядимици же и вятици от ляховъ. И бѣста бо два брата в Лясѣх: Радимь, а другыи Вятко; пришедше сѣдоста Радимь на Рсьшю, и прозвашяся радимичи. А Вятко сѣде с родом своимъ по Оцѣ, от негоже прозвашясь вятици и до сего дне. И живяху в мирѣ поляне, древляне, сѣверъ, бужане, радимичи, вятичи, хорвати. Дулѣби же живяху по Бугу, где нынѣ велыняне. А лутици и тиверци присѣдяху к Дунаеви, и бѣ множество их, сѣдяху по Днѣстру нолны до моря, и суть гради ихъ и до сего дне. Да то ся зовет от грекъ Великая Скифиа. Имяху бо обычаи свои и закон отець своих и преданиа, кождо их свои нравъ имяху. Поляне бо своих отець обычаи имуть кроток и тихъ, и стыдливь, к родителем и к племени велико стыдѣние, и брачныи обычаи творят. А деревляне живяху звѣриным образомъ, живуще скотскыи: и убиваху друг друга, и ядяху все нечисто, брака у них не бываше, умыкаху бо у воды девици жены собѣ. А радимичи, и вятици, и сѣверяне единь обычаи имуть: живяху в лѣсех, якоже и всякыи звѣрь, ядуще все нечисто, срамословие в них пред родители, и племяни не стыдятся, браци не бываху в них, но игрища межи селы; и схожахуся на игрища и на вся бѣсовъскаа плясаниа, и ту умыкаху себѣ жены, с неюже кто свѣчався, и имяхут же и по две и по три жены. Аще кто умряше у них, и творяху трызну над нимь, и по сем творяху кладу велику, и възложят на кладу мрътвця и съжгути, и по семь събравше кости и вложаху в судину малу, и поставляху на путех на стлъпѣх; еже творят вятици и до сего дне. Сии же творят обычаи и кривици и прочии погании, не вѣдуще закона Божия, но творяще сами собѣ законъ. Глаголеть бо Георгии в лѣтописании: ибо коемуждо языку, овѣмь исписанъ законъ есть, другым же обычая; зане безаконнымь отечествие мнится. И от нихже переди и сирии, живущии на конець земля, законъ имуть, отець своих обычаи: не любодѣати, ни красти, ни оклеветати, ни убити, ни злодѣати весма. Законъ же и у ктириань, глаголемии рахмане и островици; иже от прадѣдъ наказаниемь и благочьстием мясъ не ядуще, ни вина пиюще, ни блуда творяще, страха ради многа, ни злобы творяще ни коеяже. Ибо друзии близ тѣх суть инѣмь законом, скверно творяще все, гневливи паче естества; внутрьнѣишее странѣ, и бѣаху человекы ядуще и странствующих убиваху, паче же ядяху яко пси. Инъ же законъ халдеом и вавилоняном: матери поимати, с братними чяды блуд творити и убивати, и всякое бестудное дѣание творят. Он же закон тилиомь: жены у них орють, храмь съзижут и вся мужьскаа орудья творять, и прелюбы творити еи, еликоже хотят. И невъздержими от мужь своих выну; и суть жены тые храбры; ловят звѣрь крѣпко, и мужи своими владѣють жены ти. И въ Вертани же мнозѣ мужи съ единою женою спят, и жены съ единѣмь мужемь похотствуют: безаконныи законъ отець творят независтно, ни въздержанно. Амазоняне же мужа не имуть, но акы скоты бесловесныя, но одиною днем к вешнимь днемь оземьствени будут, и съчтаются съ окрестными ибо мужи, яко нѣкоторое имъ тръжество и велико празньство время то тѣмь мнять от них заченшемъ въ чрѣве, и пакы разбѣгнутся о себе вси, въ время же хотящемь родити, и аще ли родить мужескь полъ, то погубить еи, аще ли женескъ, то въздоит ю прилѣжно. Якоже се и при насъ нынѣ половци законь дръжят, отець своих: кровь проливати, хвалящеся о сих, ядуще мертвечину и всю нечистоту, хоми и сухолы, и поимают мачехы и ятрови, и ины обычаи творят отець своих. Мы же христиане елико земль, иже вѣруют в святую Троицу, въ едино крещение, въ едину вѣру и законъ имамь единь, елико въ Христа крестихомся, въ Христа облекохомся.

Въ лѣто 6393 [885]. Посла Олегь къ Радимичемъ, река: «кому дань даете?» Они же рѣша: «Козаромъ.» И рече имь: «дайте мнѣ.» И вдаша Олгови по щьлягу, якоже и Козаромь дааху. И бѣ обладаше Олегь Поляны, и Древляны, и Сѣверяны, и Радимичи, и Посуличи, и Тиверичи, имяше рать.

В лѣто 6415 [907]. Иде Олегъ на Грекы, а Игоря оставивъ в Киевѣ; поя же множество варяг, и словени, и чюдь, и кривици, и мерю, поляны и сѣверы, деревляны и рядимицы, вятици и хорваты, дулебы и тиверци, еже суть толковины, си звахутся от грѣкъ Великая Скифь. И съ сими всими поиде Олегъ на коних и в кораблих, и бѣ числом корабль двѣ тысящи. И приидошя к Царюграду, и грѣци замкошя Съсуд и град затвориша. Изыде Олегъ ис корабля, и повелѣ извлещи корабли на брегъ, и повоева около града, и много убииство створи грекомъ, и разбишя многы полаты, и церкви пожгошя. А яже имаху пленникы, овѣх посѣкаху, другыя мучяху, ини же растрѣляху, а другыа в море метаху, и ина многа творяху грекомъ русь, елико же ратнии творять. Повелѣ Олегъ воемь своимъ колеса издѣлати и вставити корабли на колеса. И бывшу покосну вѣтру, въспяша чрез поля на колесих в кораблих, и идяху къ граду по полю с силою многою. Видѣвше же грецы и убояшяся, выславше къ Олгови из града, рѣшя: Не погубляи града, имем ти ся по дань, якоже хощеши. И устави Олегъ вои свои, и вынесошя ему греци брашно и вино, и не прия его, бѣ бо устроено съ отравою. И убояшясь греци, рѣшя: Несть се Олегъ, но святыи Дмитрии посланъ на ны от Бога. И заповѣда Олегъ дань даяти на двѣ тысящи корабль, по 12 гривен на человекъ, а в корабли по 40 мужь. И яшяся греци по се, и почяша мира просити греци, дабы не воевалъ Греческыа земля. Олегъ же, отступивъ мало от града, начя миръ творити с царема греческима, съ Леоном и Александромъ. Посла к нимъ въ град Карла, Фарлофа, Велмида, Рувала и Стемида, глаголя имъ: Имите ми ся по дань. И рѣшя греци: Чего хощете, дамы. И заповѣда Олегь дати воемъ на 2000 корабль по 12 гривенъ на ключ. И потомъ даяти углады на рускыа грады: пръвое на Киев, та же на Чернигов, и на Переяславль, и на Полтескь, и на Ростовъ, на Любець, и на прочая грады; по тѣм бо градом сѣдяху князья, под Олгомъ суще: Да приходяще слебное емлют, елико хотяще, а иже придет гость да емлют месяцину на 6 месяць хлѣбъ, вино и мяс, рыбы и овощие; и да творять им в колико хотят; поидучи же русь в домы своя, да емлют у царя вашего на путь брашно, и якори, и ужа, и пря, и елико надобеѣ. И яшяся греци, и рѣста царя и болярьство все: Аще приидуть Русь бес купли, да не емлют месяцины: да запретит князь людемь своимъ, приходящимь зде Руси, да не творят пакости в селех и в странѣ нашеи, приходящеи Руси, и да витають у святого Мамы, и послет царство наше, да испишут имена их, и тогда възмут месяцьное свое, первое от града Киева, и пакы ис Чернигова, и Переяславля, и прочии грады; и да входят въ град одинѣми враты съ царевымь мужемь без оружия муж 50, и да творят куплю, иже имъ надобе, не платячи вины ни в чем же. Царь же Леонъ и Александръ миръ створи, ста съ Олгом, имшеся по дань и роты захотѣшя межи собою, цѣловавше сами крестъ и Олга, и мужии его водишя на роту по рускому закону, кляшяся оружиемь своимъ и Власиемь, скотьим богомъ; и утвердишя миръ. И рече Олегъ: Исшеите пре паволочиты руси, а словеном кропинныа. И бысть тако. И повѣси щитъ свои въ вратѣх показая побѣду, и поиде от Царяграда. И вспяшя пре русь паволочитыя, а словени кропинныа, и раздра кропинныа вѣтръ. И рѣшя словени: Имемся своим тлъстинамъ, не даны суть словеномъ преѣ. И прииде Олегъ къ Киеву и къ Игорю, несыи злато и паволокы, овощие, и вина, и всякое узорочие. И прозвашя и Олга ­ вѣщии: бяху бо людие погании невѣгласи.

Въ лѣто 6415 [907]. Иде Олегъ на Греки, а Игоря остави в Киевѣ. Поя же варягъ множество и словѣни, и чюдь, кривичи и мерю, поляны и сѣверы, и деревляны, и радимичи, вятичи и хорваты, дулѣпы, и тиверци, иже суть толковины: си звахутся от грекъ Великая Скуфия. Съ сими съ всѣми поиде Олегъ на конехъ и въ кораблих, и бѣ числомъ корабль 2000. И приидоша къ Царюграду, и греци замкоша Судъ и градъ затвориша. И выниде Олегъ ис корабля, и повелѣ корабли изъврещи на брегъ, и повоева около града, и много убиство створе грекомъ, и разбиша многы полаты, и церкви пожгоша. А яже имааху плѣнники, овѣхъ посѣкааху, другия мучааху, иныя же растрѣляаху, а другия въ море вмѣтааху. И иная многа творяаху грекомь русь, елико же ратнии творяаху. И повелѣ Олегъ въемъ своимъ колеса издѣлати и въставити корабли на колеса. Бывшу покосну вѣтру, въспяша парусы чрезъ поля на колесихъ в кораблихъ и идяаху по полю къ граду съ силою великою. Видѣв же греци и убояшася, выслаша къ Олгови изъ града: «Имем ти ся по дань, яко хощеши». И устави Олегъ вои свои, и вынесоша ему греци брашно и вино, и не прия его: бѣ бо устроенно съ отравою. И убояшася греци и рѣша: «Нѣсть се Олегъ, но святыи Дмитреи, посланъ на ны от бога». И заповеда Олегъ дань даяти на 2000 у корабль по 12 гривнѣ на человека, а в корабли по 40 мужь. И яшася греци по се, и почаша мира просити греци, дабы не въевалъ Греческия земли. Олегъ же отступааше от града, нача миръ творити съ царема греческима с Леономъ и Александромъ. Посла к нимъ въ градъ Карая, Фарлофа, Велемудра, Рулава и Стемида, глаголя имъ: «Имѣте ми ся по дань». И рѣша греци: «Чего хощеши, дамы ти». И заповѣда Олегъ дати въемъ на 2000 корабль по 12 гривенъ на ключь, и потомъ даяти уклады на руския грады, на Киевъ, таче же на Черниговъ и на Переяславль, и на Полтескъ, и на Ростовъ, и на Любечь, и на прочая грады; по тѣмъ бо градомъ сѣдяаху князья, под Олгомъ суще. «Да приходяще слебенное емлють, елико хотяще. А иже приидеть гость, да емлетъ мѣсячину на 6 месяць: хлѣбы, и вино, и мясо, рыбы и овощь, да творять имъ, елико хотятъ. Поидучи же руси домовъ, да емлють у царя вашего на путь брашно и якори, и ужа, и прѣ, елико надобѣ». И яшася греци, и рѣста царя, и болярьство все: «Аще приидуть русь безъ купли, да не емлють мѣсячины. Да запрѣтить князь людемъ своимъ, приходящимъ здѣ руси, да не творятъ пакости в селехъ и въ странѣ нашеи. Приходящеи руси и да витаютъ у святого Мамы. И послеть царство наше, да испишуть имена ихъ, и тогда възмуть мѣсячное свое: 1 от града Киева и пакис Чернигова, и Переяславля, и прочии гради. Да входять въ градъ единими вороты съ царевымъ мужемъ безъ оружия мужь 50 и да творять куплю, иже надобѣ имъ, не платяча вины ни въ чемъ же». Царь же Леонъ и Александръ миръ створистасъ Олгомъ, имшеся по дань, и ротѣ заходиша межи собою, целовавше сами крестъ, а Олга и мужии его водиша на роту, по рускому закону кляшася оружиемъ своимъ и Власиемъ, скотиимъ богомъ. Утвердиша миръ, и рече Леонъ: «Исшеите парусы паволочиты руси, а словѣномъ кропинныя». И бысть тако. И повѣси щитъ свои въ вратѣхъ, показуя побѣду, и поиде от Царяграда. Въспяша пре русь паволочиты, а словѣни кропинныя, и раздра кропинныя вѣтръ, и рѣша словѣни: «Имемся своимъ тольстинамъ, не даны суть словѣномъ прѣ». И прииде Олегъ ко Киеву и къ Игорю, несы злато и паволоки, овощь и вино, и всякое узорочие. И прозваша Олга вѣщии, бяху бо люди погани и невѣгласи.

Хожение Олгово на Греки. Въ лѣто 6415 [907]. Иде Олегь на Грекы съ множествомъ вой, а Игоря остави въ Киевѣ; понемъ же съ собою множество Варягь, и Словяни, и Чюдь, и Кривичи, и Мерю, Поляны, и Сѣверу, и Древляны, и Радимичи, и Вятичи, и Хорваты, и Дулѣбы, и Тиверици, иже суть толкованы: сии вси звахуся отъ Грекь Великаа Скифиа. Съ сими съ всѣми поиде Олегъ вь кораблихъ и на конехъ, и бѣ числомъ двѣ тысячи кораблей, и поплѣниша землю всю. И приидоша кь Царюграду, и Греци замкоша Съсудъ, сирѣчь пропяша чѣпь, протяженую отъ Галаты до Лахерньскиа церкви, и градъ затвориша. И выиде Олегь ис корабля, и повелѣ чиниты кола, и постави корабли на кола; и повелѣ вьзняти парусы, и поиде во кораблехъ посуху, бѣ бо имъ покосень вѣтрь. И повоева Олегь около града, и много убийство сътвори Грекомъ, и разбы многыа полаты, и многыа церкви пожгоша; а яже имаху плѣнникы, овѣхъ посѣкааху, а иныхъ мучааху, иныя же растрѣляху , а другыа въ море метааху, и ина многа творяху Грекомь Русь, елико же ратни творяху. Якоже видѣвше ихъ Греци, идущихъ чрезъ поля ко граду посуху въ кораблихъ, множество бесчислено вой, и убояшася, и выслаша кь Олгу изъ града, глаголюще: «не погубляй града, имемъ ти ся дань даати, яко же хощеши». И устави Олегь вои свои, повелѣ имъ не воевати, и вынесоша ему Греце брашно и вино, и не приа его; бѣ бо устроено сь отравою смертною. И убояшася Греци и рѣша: «нѣсть се Олегь, но Богомь послана на ны казнь, грѣхъ ради нашихъ». А инии глаголаху: «нѣсть се Олегъ, но святый Димитрий послань на ны отъ Бога». И заповѣда Олегь дань даати на 2,000 кораблей, по 12 гривень на человѣка, а въ корабли бойцовь по 40 человѣкь; и яшася Греци по се, и почаша мира просити, дабы не воевалъ Греческиа земли гражанъ и по пристанище. Олегъ же нача помалу отступати отъ града, и сътвори миръ, и нача любовь творити съ царема Греческыма, съ Леономъ и Александромъ съ Василиевичи. 1-й миръ Олговъ съ..... И посла къ нимъ вь градъ пословъ своихъ: Карля, Фарлофа, Велемудра, Рулава и Стемида, глаголя имъ: «имѣте ми ся по дань». И рѣша Греци : «чего хощеши дамы ти». И рече Олегь: «дадите ми воемь на 2,000 кораблей, по 12 гривень на ключь», и потомъ заповѣда дааты выходъ на Русскиа грады, на Киевъ, таже на Черниговъ, и на Переяславль, и на Полтескь, и на Ростовь, и на Смоленьскь, и на Любечь и на прочаа грады: по тѣмъ бо градомъ сидяху князиа подъ Олгомъ суще; «да приходяще Русь дань емлють, елико хотяще, а иже приидеть гость, да емлетъ мѣсячину на 6 мѣсяць, хлѣбь, и вино, и мясо, и рыбы, и овощь; да творятъ имъ мовници, елико хотятъ; поидучи же Руси домовь, да емлютъ у царя вашего на путь брашно, якори, ужа, и прѣ, и елико надобе». И яшася Греци, и рѣста царя и болярство все: «аще приидутъ Русь бес купли, да не емлютъ мѣсячины; да запрѣтитъ князь людемъ своимъ, приходящимъ здѣ Руси, да не творятъ пакости во селехъ и во странѣ ашей; приходящи же Руси здѣ да витаютъ у святаго Мами, и послетъ царство наше, да испишуть имена ихъ, и тогда возмуть мѣсячное свое, 1 отъ града Киева, и паки съ Чернигова, и Переяславля, и прочии гради ; да воходятъ въ градъ единѣми враты, съ царевымъ мужемь, безь оружиа, мужъ 50, и да творятъ куплю иже надобѣ имъ, и не платятъ вины ни въ чимъ же». Царь же Леонь и Александрь сътвориста миръ съ Олгомь, имшеся по дань, и ротѣ заходиша межи собою, цѣловавше сами кресть, а Олга и мужи его водиша на роту по Рускому закону, кляшася оружиемъ своимъ, и Перуномъ богомъ своимъ, и Власиемъ скотиимъ богомь; и утврьдиша миръ. И рече Олегъ: «исшийте парусы паволочаты Руси, а Словяномъ кропинныа», и бысть тако; и повѣси щитъ свой въ вратѣхь, показуа побѣду, и поиде отъ Царяграда. И въспяша парусы паволочаты, а Словяны кропинныа, и раздра кропинныа вѣтрь; и рѣша Словяны: а имемся своимъ тлъстинамъ, не даны суть Словяномъ прѣ». И прииде Олегь кь Киеву и ко Игору, несый имѣние много, злато, и паволокы, овощь, и вино, и всякое узорочие; и прозваша Олга вѣщий: бяху бо людие погани и невѣгласи.

В лѣто 6452 [944]. Игорь съвокупи вои многы: варягы, русь, и поляне, и словены, и кривици, и тиверцы, – и печенѣгы наятъ, и тали у них поя, – поиде на Грекы в лодиах и на коних, хотя мстити себе. Се слышавше корсуняне, послашя к Роману, глаголюще: «Се идут русь без числа корабль, покрыли суть море корабли». Такоже и болгаре послашя вѣсть, глаголюще: «Идуть русь, наяли суть по собе печенѣгы». Се слышав, царь посла къ Игорю лучшии боляры, моля и глаголя: «Не ходи, но възми дань, еже ималъ Олегъ, и придамъ и еще к тои дани». Такоже и к печенѣгомъ посла паволокы и злата много. Игорь же, дошед Дуная, съзва дружину, начя думати и повѣда имъ рѣчь цареву. Рѣша же дружина Игорева: «Да аще сице глаголеть царь, то что хощемъ боле того, не бившеся имяти злато и сребро и паволокы? Егда кто вѣсть, кто одолѣеть, мы ли, они ли? Ли с моремь кто съвѣтенъ? Се бо не по земли ходим, но по глубинѣ морстѣи, но обща смерть всѣмь». И послуша их Игорь, и повелѣ печенѣгомъ воевати Болгарскую землю, а самъ взем у грекъ паволокы и злато, и на вся воя, и възвратися вспять, и прииде к Киеву въсвояси.

В лѣто 6452 [944]. Игорь совокупи вои многы: варягы, русь, и поляне, и словѣны, и кривичи, вятичи и тиверцы, – и печенѣгы ная, и талии у нихъ поима, – и поиде на Грекы в лодияхъ и на конехъ, хотя мьстити себе. Се слышавше корсунци, послаша к Роману, глаголюще: «Се идуть русь бес числа корабли, и покрыли суть море корабли». Тако же и болгаре послаша вѣсть, глаголюще: «Идуть русь и наяли суть себѣ печенѣги». Се слышавъ, царь посла къ Игорю лютшии боляре, моля и глаголя: «Не ходи, но възми дань, еже ималъ Олегъ. И придамъ и еще къ тои дани». Таже и печенѣгомъ посла паволоки и злато много. Игорь же, дошедъ Дуная, съзва бояре свои, нача думати и повѣда имъ рѣчь цареву. Рѣша же бояре Игореви: «Да аще сице глаголеть царь, то что хощемъ боле того: не бившеся, имати злато и сребро, и паволоки. Егда кто вѣсть, кто одолѣетъ, мы ли или они. Или с моремъ кто съвѣтенъ? Се бо не по землии ходимъ, но по глубинѣ морьстѣи, но опща смерть всѣмъ». И послуша ихъ Игорь, и повелѣ печенѣгомъ воевати Болгарьскую землю, а самъ, вземь у грекъ паволоки и злато и на вся воя своя, и възвратився въспять, и прииде къ Киеву въсвояси.

Въ лѣто 6452 [944]. Игорь съвъкупи вои множество: варягы, русь, поляне, словяны, и кривичи, и вятичи и тиверици, – и печенѣгы наа и тали у нихъ поима, – и поиде на грекы въ лодиахъ и на конехъ, хотя мстити себе. Се слышавши курсунци, послаша къ Роману, глаголюще: «Се идутъ русь безь числа корабли съ бранию, и покрили суть море корабли». Такоже и болгаре послаша вѣсть, глаголюще: «Идутъ русь, и наяли суть себѣ печенѣгы». Се слышавъ царь, посла ко Игору лучшии боляре, моляся и глаголя: «не ходи сѣмо, но възми дань, еже ималъ Олегь, и придамъ еще къ тои дани». Такожде и къ печенѣгомъ посла паволокы и злато много. Игорь же дошедъ Дунаа, съзва бояре свои, нача думати, и повѣда имъ рѣчь цареву. Рѣша же бояре Игореви: «Да аще сице глаголеть царь, то что хощемъ болѣ того, не бившися имати злато и сребро и паволоки? Егда кто вѣсть, кто одолѣетъ, мы ли, или они? Или сь моремъ кто съвѣтень? Се бо не по земли ходимъ, но по морьстѣи глубинѣ, обща же смерть всѣмъ». И послуша ихъ Игорь, и повелѣ печенѣгомъ воевати Болгарскую землю; а самъ въземъ у грекъ паволокы и злато, и на вся своа воа, и възвратися вьспять, и прииде къ Киеву.